– Это просто замотанное в тряпки безумное животное, которому здесь не место, – глядя на Рурхана своим безжизненным взглядом, сказала странная артэонка.
– Замолчите, это уже перебор! – возмутился Гордон.
– Я с легкостью все докажу, – сказала она обхватив свое тело руками. «Остановитесь!» – едва успел сказать Гордон как ее платье, с легкостью соскользнув с безупречного тела, упало на лежащий на полу плащ. Прикрыв руками, интимные места она своим жутким взглядом уставилась на Рурхана, ожидая его реакции. «Что за дурдом! – с улыбкой прикрыв глаза, отреагировал Гордон. – Идемте друг мой», – торопился он затащить ошарашенного Рурхана в уже ожидавшую кабинку.
– Что происходит, – недоумевал Рурхан.
– Прошу вас давайте просто уйдем.
Внутри кабинки было четыре кресла, Рурхан плюхнулся в одно из них, а Гордон на панели спереди нажал на кнопку с номером нужной станции. Оставшаяся в одиночестве безумная артэонка снова закуталась в свой плащ, оставив платье на полу. Двери в тоннель захлопнулись, спереди зажглись фары, сверху заработав, застучали какие-то механизмы, и кабинка, подвешенная к потолочному тросу, с шумом двинулась вперед, постепенно набирая ход. Кабинка с большой скоростью неслась по тоннелям метро, идущим то вверх, то вниз, петляя то влево, то вправо, светом фар, разгоняя темноту подземных лабиринтов.
– Кто это? – испытывая и стыд, и возмущение спросил Рурхан.
– Не «кто» а «что»… Грубость артэонам непростительна, это уже не одна из нас, – Гордон стыдливо оправдывался за артэонский мир. – Как-то неудачно у вас началось знакомство с нами. Вы сразу столкнулись с несовершенством. Их называют гиперличностями, они не люди и уже не артэоны, а вообще непонятно что. Они темные пятна артэонских обществ, что-то вроде местных сумасшедших. Видите ли, Духи когда создавали артэонов, сделали все, чтобы мы получились идеальными, разумными, но при этом не стали чем-то новым и сверхразумным, а остались, по сути, простыми людьми, с теми же желаниями, увлечениями. Мы те же люди, просто в новой усовершенствованной форме. И в принципе задумка Духов была реализована, почти. Со временем выявилось одно отклонение от нормы, своеобразная мутация артэонского мира. Их назвали гиперличностями.
По сути это существа абсолютно абстрагированные от всего человеческого, людского. Можно сказать, что артэон это человек с активной душой в теле, а гиперличность это активная душа, запертая в теле человека. Свои тела они воспринимают как одетые костюмы. Эмоции для артэонов в принципе игрушка, а для гиперов они вообще ничего не значат. Они это нечто абстрактное, в чем не осталось ничего живого. Своеобразное «оно». Их мало, но они есть… к сожалению.
Хотя говорят что души приходящие в наш мир, будучи воплощением идеального разума, находятся в своеобразном спящем состоянии, что не дает им ощутить себя самостоятельными существами в нашей реальности. Душа выступает лишь глубинным разумом доставшегося тела, никак по-иному себя не проявляя. Говорят, если душа проснется в нашем мире и ощутит себя отдельным существом, то это приведет к нарушению всех основных законов нашего бытия, понимаете, тогда земля станет небом, верх низом и все такое. То есть, возможно, произойдет катастрофа, которая уничтожит большую часть нашей вселенной. Конечно, это всего лишь теория, но проверять ее никто не хочет. Поэтому насколько бы эти гиперличности не абстрагировались от своей живой составляющей все равно определенный базовый набор ощущений, эмоций у них активен, что возможно защищает нас от полного коллапса, – договорив, Гордон рассмеялся, глядя на Рурхана мало что понявшего из сказанного. – Извините. Представляю, как я сейчас перегрел вам мозг, – смеясь, сказал Гордон, в ответ Рурхан улыбнулся.
– А вообще знаете они очень негативные прям ужасные существа. Например, известны случаи, когда эти гиперличности наносили себе увечья, вернее не себе, а своим телам. То есть полосовали себя ножом, порой даже отсекали целые конечности и так далее. В общем, извращались над собой как могли. Что самое интересное, что боль как таковую они ощущают, но только не видят в ней ничего особенного. На свои тела они смотрят как на вещи, и даже боль воспринимают сторонне. Я себе этого даже представить не могу.
Вдобавок Духи еще в самом начале, когда в силу каких-то ужасных метаморфоз стали появляться первые гиперы установили одно правило. Если число этих мутантов от общего числа артэонов перевалит за двадцать процентов, то Дух вправе признать данное артэонское общество дефектным и отказаться от него, то есть уничтожить. Духам эти гиперличности не нужны, им нужны артэоны. Я, конечно, не отрицаю, положительный вклад отдельных из них, тех, которые научились думать не мозгом, а душой, и своим гиперразумом помогали артэонскому обществу выбираться из разных передряг. И по сей день, подобные сверхразумные консультанты стоят в тени всех правителей мира артэонов, и в Армидее и в СБК. Но это лишь отдельные из них, являющиеся полезными. В то время как основная их масса это раздолбаи вроде этой ненормальной к несчастью попавшейся нам. Умоляю, не судите пока о мире артэонов, эта так называемая гиперличность есть исключение, разумно забудьте ее.
– А как они появляются?
– Это загадка. Процесс возникновения гиперличности, не поддается никакому пониманию. Чаще всего это происходит, когда артэон пытается отказаться от эмоций, заблокировать их. Например, вдовы наших солдат, регулярно погибающих на юге. В одном проценте случаев из ста, испытывая мощные психические перегрузки в связи с потерей любимого артэонка пытаясь спастись от боли, блокируя свою травмированную эмоциональную составляющую, может впасть в «вакуум», в котором возврат к эмоциям невозможен. Не знаю, некоторые артэоны просто отпускают все свои бренные заботы, и преображаются в гипер…
Их кабинка въехала в застывшее в подземной тьме огромное помещение, пронизанное путевыми тросами. По нитям путевых тросов в разные стороны, разъезжаясь, неслись друг мимо друга десятки других кабинок перевозящих пассажиров или различные грузы. Грузовые кабинки большие, продолговатые и лишенные окон сразу бросались в глаза. «Транспортный узел – перекресток метро», – пояснил Гордон.
С этой стороны вход в метро уже не был незаметным и, как положено, обозначался табличкой: «Метро. Станция «Новый памятник». Поднявшись на поверхность, войдя в мир артэонов, первым делом Рурхан увидел тот самый памятник обозначавший станцию метро. Это было огромное десятиметровое изображение человека с длинной бородой в длинном плаще, с посохом – памятник какому-то магу естественно. В руке маг держал красный шар источающий красные языки – это как оказалось солнце. «В физико-технических мирах памятники возводятся ученым, мыслителям, а у нас магам. Это один из спасителей нашего мира – Светлый маг Протерей вернувший нам солнце. Ни о чем это имя не говорит? Однажды скажем так Тьма, руками своих порождений, пытаясь уничтожить наш мир, заставила наше солнце погаснуть. Когда никакими заклинаниями солнце было не зажечь и Духи по непонятным причинам решили промолчать, великий маг Протерей пожертвовал своей силой ради нашего спасения. Лишился дара магии, направив всю дарованную ему силу на то чтобы зажечь солнце и впредь сделать невозможным его затухание. Маги такое умеют. Могут сотворить что-то невозможное, нарушающее все законы, заплатив за это своей силой. С тех пор как маг Протерей пожертвовал собой, наше солнце будто переродившись, сияет по-новому, Тьма больше не может влиять на него. Этот памятник здесь по просьбе нашего главного защитника – мага Фросрея был поставлен. Это Фросрей является почитателем древнего мага Протерея и нас заставляет помнить о его подвиге», – пояснил Гордон.
Рурхан оказался в глубине города, в самом сердце изолированного, тщательно хранимого мира артэонов. Только пришедший со стороны гость мог душой ощутить тот покой, безмятежность которыми была заполнена здешняя атмосфера. В отличие от туристических кварталов здесь улицы не утопали в золотом сиянии солнечного армидейского дня. Сияние было, но оно едва ощущалось. Здешние жители прекрасные внешне были прекрасны и внутри. Редкими фигурами, облаченными в армидейские плащи, артэоны не знавшие тягот, живущие своими интересами, удовольствиями неспешно брели по улицам, не смея сдавливать чужака своими взглядами. Здесь не знали что такое суета трудовых будней, здешняя жизнь всегда протекала в неспешной гармонии, не допускавшей конфликтов, здесь в карантине от всего человеческого зла никогда не звучало ругани. Пропитанное всем прекрасным, что есть в людях, нынешнее окружение совершенно не давило на Рурхана, а наоборот своей теплой аурой будто успокаивало, подталкивало к тому, чтобы расслабиться и оставить вовне все свои комплексы и страхи. От памятника пройдя по зеленой аллее немного в сторону, они вышли к университету, в котором преподавал Гордон. В здешних университетах не обучали профессиям, в мире артэонов это было ненужно. Задачей здешнего высшего образования было занять подростков до сознательного возраста. Только особых студентов, например отобранных для госслужбы или солдат объединяли в отдельные группы и отдельно профессионально учили, для остальных учеба в высшем учебном заведении была скорее игрой в студенчество. Университеты, собирая под своей крышей подростков с определенного района, отличались друг от друга только формой одежды студентов или ее отсутствием, внутренними правилами, обычаями студенческого братства, спортивными командами.
