Да, но что он мог предпринять? Через голову Штаура обратиться к коменданту города? Или прямо в штаб-квартиру в Верону? Трон прокрутил эту мысль так и этак и тут же отказался от нее. Шпаур прав. У них нет никаких фактов, подтверждающих показания Баллани. Кто поверит на слово потерявшему место службы виолончелисту, живущему за счет связей с мужчинами (Трон подозревал, что надворный советник не единственный друг Баллани)?
А княгиня? Поверит ли она словам Баллани? Княгиня уверена, что Пеллико никакого отношения к убийству не имеет – следовательно, убийца кто-то другой. У истории, рассказанной Баллани, есть, по крайней мере, то преимущество, что она объясняет, почему Перген столь поспешно отстранил от ведения дела Трона и взялся за него сам. Но чем вообще вызван столь обостренный интерес княгини к этому делу? Что заставило ее направить Трона к Палфи? По какой такой причине она приняла скромного комиссарио в своем дворце и пригласила в свою ложу в опере? Может быть, это вызвано всего лишь желанием добиться реабилитации Пеллико, с которым ее связывали дружеские отношения? Однако о том, что Пеллико замешан в преступлении, княгиня – во время первой встречи с Троном – еще ничего не знала. Ее настойчивое желание, чтобы он продолжал вести свое расследование, должно быть, вызвано другими причинами. Но какими?
Трон бросил последний взгляд на свое отражение в большом зеркале, висевшем в коридоре бенуара и пришел к выводу, что отцовский фрак сидит на нем лучше, чем он предполагал. Правда, сукно на плечах немного топорщилось и ширина отворотов не соответствовала последним требованиям моды, но в остальном вид был безукоризненный. Трон открыл дверь в ложу княгини и вошел.
При его появлении женщина, сидевшая в ложе, оглянулась, и на какую-то секунду Трону показалось, что он ошибся дверью. Женское лицо, которое он увидел в призрачном свете, мало походило на лицо княгини, какой он знал ее до сих пор, – деловой, холодной, практичной дамы. Трон догадался вдруг, что холодность ее была маской, рассчитанной на то, чтобы не смущать и не сбивать с толку мужчин при первой же встрече. Сейчас княгиня выглядела совсем по-другому – ослепительной, чувственной красавицей. На ней было платье из серого шелка, длинные, по локоть, белые перчатки, на одной из которых – это был, вероятно, особый род кокетства – виднелось небольшое пятнышко штопки. Трона восхитила ее прическа: волосы были высоко взбиты, открывая поразительной красоты шею и подчеркивая нежный боттичеллиевский профиль.
Княгиня, отлично отдававшая себе отчет в том, какое впечатление производит на мужчин, улыбнулась Трону и сказала вполне искренне:
– Фрак вам к лицу, комиссарио.
Трон был польщен и взволнован, у него неожиданно дыхание перехватило. Он развел руками.
– А вы выглядите, как… – Он умолк, потому что подходящее сравнение не приходило на ум, и только головой покачал – У меня нет слов, княгиня!
Княгиня польщенно рассмеялась.
– Бросьте вы, комиссарио, у нас с вами не свидание! – Она протянула Трону руку, и он понял княгиня хочет, чтобы он просто пожал ее.
– Что сказал вам Шпаур? – спросила княгиня, когда прозвучали первые такты увертюры. Она наклонилась к Трону, и ее лицо, вновь ставшее серьезным, было так близко, что Трон при желании мог бы пересчитать все ее реснички.
Трон начал с обнаруженной у Сиври фотографии, затем перешел к разговору с Томмасео, потом к Баллани, а закончил рассказ сегодняшней беседой со Шпауром.
Княгиня слушала Трона внимательно, не перебивая. Когда он умолк, она лишь пожала плечами.
– Выходит, Шпаур вам не поверил – Однако этот факт, похоже, ее не очень-то удивил.
– Шпаур усомнился в том, что Баллани сказал мне правду.
– Баллани ничем не может подтвердить свои слова, – сказала княгиня. – А Шпауру нужно нечто осязаемое, с чем он мог бы обратиться к Тоггенбургу.
– Вы считаете, что Баллани ничего не выдумал?
– Во всяком случае, если допустить, что Баллани рассказал правду, сразу становится ясно, почему Перген отстранил вас от дела. В покушение я никогда не верила. – Княгиня посмотрела на Трона – А вы, значит, полагаете, что надворного советника убил Грильпарцер по наущению Пергена?
Трон утвердительно кивнул.
– Если бы Перген оказался на судне вовремя, Грильпарцеру нечего было бы опасаться. Однако неожиданно для всех надворный советник прибыл в Венецию на день раньше, а Ландрини сообщил об убийстве в наше управление, а не в военную полицию.
– А вы уже были на судне, когда там появился Перген?
– Вот этого как раз Перген предвидеть не мог. Ему пришлось выкатить на позицию тяжелые орудия, чтобы избавиться от меня, – сказал Трон.
– И придумать версию о покушении, – добавила княгиня. – Перген заметил в списке пассажиров фамилию Пеллико и «угостил» вас версией о покушении на ее императорское величество. А потом велел арестовать Пеллико, чтобы доказать вам серьезность своих намерений и чтобы выиграть время. На то, что Пеллико повесится в своей камере, Перген, конечно, не рассчитывал. Но и такой исход дела он сумел обратить себе на пользу.
– Он едва меня не убедил, – сказал Трон. – Откуда Пергену было знать, что мы с вами встретимся и что два дня спустя я наткнусь у Сиври на фото Хуммельхаузера с Баллани. У Грильпарцера была не одна причина для убийства надворного советника, а целых две. Все сходится.
– Если не считать одной мелочи.
– О чем вы, княгиня?
– Я об этой молодой женщине. Человек, который собирается совершить убийство на борту «Эрцгерцога Зигмунда», не станет брать с собой на борт свидетельницу.
– Почему бы и нет? Грильпарцер мог провести эту женщину на судно для того, чтобы она впоследствии подтвердила его алиби: «Нет, господин судья. Господин лейтенант провел всю ночь в моей каюте».
Княгиня покачала головой.
– Никто бы ей не поверил.
– И что из этого следует? – спросил Трон.
– Что, скорее всего, не Грильпарцер убил молодую женщину, – сказала княгиня.
– А если не Грильпарцер – то кто же?
Княгиня взглянула на него непроницаемо.
– Некое третье лицо, – сказала она. – Пассажир, который провел эту женщину на судно, потом надругался над ней и, наконец, задушил. А когда убедился, что не сможет выбросить труп за борт, то перенес его в каюту надворного советника.
– Но откуда этот пассажир мог знать, что надворный советник убит и что его каюта изнутри не заперта?
Княгиня пожала плечами.
– Не могу ответить на этот вопрос Но могу с достаточной уверенностью утверждать, что эту молодую женщину убил не Грильпарцер.
– Это значит, – медленно проговорил Трон, – что в ту ночь на судне произошло два преступления, не связанные друг с другом изначально.
Княгиня кивнула.
– Скорее всего, так и было. – Она вдруг спросила: – А не было ли на теле женщины следов укусов?
Трон даже не попытался скрыть свое удивление:
– Откуда вы знаете?…
– Ничего я не знаю. Но за полгода до этого в Вене, вблизи вокзала Глоггниц, произошло убийство. Девушка была связана, задушена, а на теле ее нашли следы укусов.
– Убийцу взяли?
– Узнайте у ваших коллег из Вены. Я об этом преступлении услышала, будучи в августе в Вене. Об этом все газеты писали.
– С вокзала Глоггниц поезда отправляются в Триест, – задумчиво сказал Трон. – Поговорю-ка я еще раз с Моосбруггером. Он должен знать, как звали этого человека.
Княгиня посмотрела на него безучастно.
– Думаете, он вам что-нибудь путное скажет?
– Полагаю, что он разговорится, – сказал Трон.
Если это все-таки было чем-то вроде свидания, то все время говорить о преступлении казалось странным. Трон положил правую руку на бархатный барьер ложи рядом с рукой княгини и радостно отметил, что она своей руки не убрала. Потом он попытается коснуться кончиками пальцев ее руки… Или даже осмелится эту нежную руку погладить?…
Три часа спустя они стояли на каменной платформе перед водными воротами театра «Ла Фениче» в ожидании гондолы княгини. Трон вновь ощутил радость, вспомнив, как его рука впервые коснулась руки княгини и она ее не отняла. Наоборот, в антракте даже ненадолго положила свою ладонь на его руку. Трон так разволновался, что у него сел голос.
Вокруг стояли десятки людей, тоже ждавшие свои гондолы, которые, сгрудившись перед ступенями водных ворот, заполонили половину канала Фениче; на корме каждой гондолы, как светлячок, горела маленькая керосиновая лампа. Интересно, подумал Трон, сколько гондол собиралось здесь прежде, когда в театр приезжало куда больше народу.
Трон не ожидал, что княгиня предложит подвезти его до палаццо Тронов, и не собирался просить ее об этом Он не хотел спешить. Достаточно было того, что княгиня взяла его под руку – это вышло у нее естественно и просто. Оба они молчали, и в какой-то момент Трону стало казаться, что они давно и хорошо знакомы.
