не легче, когда я около двух тысяч лет назад любил одну индийскую принцессу по имени Бальзамина и в отчаянии вырвал бороду у волшебника Лотоса, который был моим лучшим другом, — поэтому я, как ты видишь, не ношу бороды, чтобы самому не пострадать так же... Но подробно все это тебе рассказывать сейчас, пожалуй, совсем ни к чему: ведь каждый влюбленный хочет слышать только о своей любви, которую считает единственно достойной упоминания, точно так же, как каждый поэт любит слушать только свои стихи. Итак, к делу!.. Да будет тебе известно, что Циннобер — убогий уродец, рожденный бедной крестьянкой, и что на самом деле его зовут Маленький Цахес. Лишь из тщеславия он взял себе гордое имя Циннобер-Ерундобер. Фрейлейн фон Розеншён из богадельни или, вернее, знаменитая фея Розабельверда, ибо эта дама и есть она, нашла наше маленькое страшилище где-то у дороги. Она решила, что возместит малышу все, в чем ему, как мачеха, отказала природа, если наделит его странным и таинственным даром, благодаря которому все лучшее, что подумает, скажет или сделает в его присутствии любой другой, станут приписывать ему, Цахесу, отчего в обществе людей образованных, смышленых, талантливых он тоже будет казаться образованным, смышленым, талантливым и вообще прослывет совершеннейшим в той области, с какой он соприкоснется.
Эта удивительная волшебная сила заключена в трех огненных волосках на темени малыша. Всякое прикосновение к ним, да и вообще к голове, вероятно, причиняет малышу боль и даже губительно для него. Поэтому фея устроила так, чтобы его волосы, от природы жидкие и взъерошенные, спускались на плечи плотными, красивыми локонами, которые, защищая голову, одновременно прятали ту красную полоску и усиливали волшебство. Каждые девять дней фея сама причесывала малыша магическим золотым гребнем, и этот обряд расстраивал любую затею, враждебную волшебству. Но гребень уничтожен могучим талисманом, который я умудрился подсунуть доброй фее, когда она навестила меня.
Теперь нужно только вырвать у него эти три огненных волоска, и он рухнет в прежнее свое ничтожество!.. Тебе, дорогой Валтазар, суждено разрушить эти чары. У тебя есть отвага, сила и ловкость, ты сделаешь все как надо. Возьми это отшлифованное стеклышко, приблизься к маленькому Цинноберу где бы то ни было, пристально взгляни через это стеклышко на его голову, и тебе откроются три багровых волоска у него на макушке. Схвати его покрепче, не обращай внимания на кошачий визг, который он поднимет, вырви одним махом эти три волоска и сожги их на месте. Непременно нужно вырвать волоски одним махом и сжечь их тотчас же, иначе они могут наделать еще много всяческих бед. Поэтому главное для тебя — ловко и крепко схватить волоски и напасть на малыша где-нибудь поближе к очагу или свече...
— О Проспер Альпанус, — воскликнул Валтазар, — такой доброты, такого великодушия я не заслужил своим недоверием!.. В глубине души я уже чувствую, что моему горю приходит конец, что райское счастье скоро откроет мне свои золотые ворота!..
— Люблю, — продолжал Проспер Альпанус, — люблю юношей, которые, как ты, Валтазар, хранят в чистом сердце тоску и любовь, юношей, в душе у которых еще звучат отголоски прекрасных аккордов, долетающих с моей родины — далекой страны божественных чудес. Счастливцы, одаренные этой внутренней музыкой, — вот единственные, кого можно назвать поэтами, хотя так порою бранят и тех, что хватают первый попавшийся контрабас и, терзая его смычком, принимают сумбурные звуки стонущих под их ручищами струн за дивную музыку, льющуюся из собственной их души... У тебя, любимый мой Валтазар, бывает, я знаю, такое чувство, будто ты понимаешь журчанье ключей и шелест деревьев, даже будто пламя вечерней зари говорит с тобой понятным тебе языком!.. Да, мой Валтазар, в эти минуты ты действительно понимаешь чудесные голоса природы, ибо из твоей собственной души вздымается божественный звук, исторгаемый дивной гармонией глубочайшей сути природы... Ты умеешь играть на фортепиано, о поэт, и поэтому ты, конечно, знаешь, что когда ударяешь по клавише, то взятому тону вторят родственные ему тона... Этот закон природы я упомянул не просто ради дешевой метафоры!.. Нет, ты поэт, и гораздо лучший, чем думают те, кому ты показывал свои этюды, где старался запечатлеть музыку души на бумаге пером и чернилами. Этюды эти не бог весть как хороши. Зато ты весьма преуспел в историческом стиле, изложив с прагматической обстоятельностью и точностью историю любви соловья к алой розе, разыгравшуюся у меня на глазах... Это работа вполне добротная...
Проспер Альпанус сделал паузу, Валтазар поглядел на него широко раскрытыми от удивления глазами, не зная, что и сказать по поводу того, что стихи, которые он, Валтазар, считал самым фантастическим своим сочинением, Проспер объявил историческим этюдом.
— Ты, — продолжал Проспер Альпанус, и лицо его озарилось приятной улыбкой, — ты, наверно, удивляешься моим речам, да и вообще многое во мне, наверно, кажется тебе странным. Но учти, что, по мнению всех здравомыслящих людей, я — лицо, которому дозволено появляться лишь в сказках, а ты знаешь, любимый Валтазар, что лица этого рода могут вести себя диковинно и болтать бог знает что, особенно если за всем этим таится такое, чем как-никак нельзя пренебречь... А теперь дальше! Если фея Розабельверда столь ревностно опекала уродливого Циннобера, то ты, Валтазар, теперь целиком под моей любовной опекой! Послушай же, что я решил для тебя сделать!.. Вчера меня посетил волшебник Лотос, он передал мне тысячу приветов, а также тысячу жалоб от принцессы Бальзамины, которая пробудилась от сна и под сладостные звуки «Шарты Бхады», прекрасной поэмы, которая была нашей первой любовью, в тоске простирает ко мне руки. Да и мой старый друг, министр Юхи, приветливо кивает мне с Полярной звезды... Я должен отбыть в далекую Индию!.. Свое имение, которое я покину, мне не хотелось бы видеть ни в чьих руках, кроме твоих. Завтра я отправлюсь в Керепес и велю выправить дарственную, где назову себя твоим дядей! Когда чары Циннобера перестанут действовать, ты явишься к профессору Мошу Терпину владельцем превосходного поместья, крупного состояния, и, если ты попросишь руки прекрасной Кандиды, он с великой радостью выдаст за тебя свою дочь. Но это еще не все!.. Если ты со своей Кандидой поселишься в моем загородном доме, то счастье твоего брака обеспечено. За красивыми деревьями сада растет все, что нужно в хозяйстве; кроме великолепных фруктов, превосходнейшая капуста и вообще отменно вкусные овощи, каких нигде не найдешь. У твоей жены всегда будет первый салат, первая спаржа. Кухня