и улыбнулась ей. Однако во взгляде, устремленном на Би Джаан, все-таки сквозило осуждение. Пожилая женщина нервно отвернулась.
– Да просто вспоминали всякие глупости, которые я творила в детстве, – сказала Сабин, держа экономку за руку точно так же, как делала совсем юной. – Би Джаан рассказывала мне, как мама однажды уехала на одно из своих писательских мероприятий и отказалась взять меня с собой, потому что, по ее словам, я не выказывала никакого интереса к чтению и, вероятно, все равно заскучала бы там. Тогда я сняла все книги с ее полок и разбросала их по комнате, чтобы создать видимость, что я их читала. Помнишь такое, тетя Наурин?
– О да! – рассмеялась Наурин. – Назия так разозлилась, когда вернулась. И с тех пор поклялась всегда запирать свою комнату, когда уезжает из дома.
Наурин помнила и еще кое-что из того дня, но не слишком хотела делиться этим с Сабин. Она помнит, как старшая сестра распласталась на полу и рыдала, словно ребенок, когда увидела свои книги, так варварски разбросанные по мрамору. Сабин сидела, откинувшись в кресле-качалке, и хохотала вовсю, наблюдая, как заплаканная мать собирает книжки в аккуратную стопку.
– Маленькая чертовка, – сказала Назия. Тушь размазалась, смытая слезами, бегущими по щекам. – Только и делаешь, что все ломаешь.
Позже, когда Сабин уснула, Назия ворвалась в комнату Наурин. Зажав между пальцев сигарету, она спросила сестру, почему та не остановила девочку.
– Собственных детей у тебя ведь нет, – это бестактное замечание глубоко ранило Наурин. – Работой ты не занята. На кухне вечно крутится Би Джаан. Почему она должна присматривать за девочкой вместо тебя?
Наурин практически не защищалась. Не зная, как унять сестру, она просто извинилась за то, что была недостаточно бдительна.
И хотя с той ссоры прошли долгие годы, слова Назии все еще причиняли ей боль, напоминая о выкидыше в первый год брака. Асфанд, который с нетерпением ждал близнецов, был безутешен. Его горе вдребезги разбило планы Наурин зачать еще одного ребенка. Она чувствовала себя не вправе снова подарить мужу надежду и затем опять разочаровать – особенно когда никто не мог гарантировать ребенку безопасность в ее утробе. Втайне она завидовала сестре, которая смогла родить. Годами Наурин подавляла в себе тоску по материнству. Из страха вновь столкнуться с утратой она осталась бездетной. Она терпела все осуждающие взгляды и комментарии. А теперь было слишком поздно.
Приняв осознанное решение не делиться этим воспоминанием с племянницей, Наурин невольно задумалась: сложилось бы все по-другому, если бы они с Асфандом не оставили попыток после первой неудачи? Ведь ее материнский инстинкт никуда не делся, хоть у нее и не было детей, которых она могла бы купать в любви.
– Би Джаан сказала мне, что ее племянница тоже тут работает, – сказала Сабин. – Это она подавала нам чай?
Наурин с опаской обернулась к экономке и приподняла брови. В ее взгляде читался немой вопрос: «Что ты ей сказала?»
Би Джаан улыбнулась хозяйке и успокаивающе прикрыла глаза. А затем снова отвернулась.
– Да… – вздохнула Наурин. – Она ухаживала за твоей матерью до ее смерти.
Сабин кивнула, и ее улыбка поугасла в уголках губ. Тетя захотела уколоть ее тем, что она не присматривала за матерью сама?
Только ощутив волнение племянницы, Наурин осознала, какой подтекст несли ее неосторожные слова. Но даже не попыталась утешить Сабин, посчитав, что та в некоторой степени и должна чувствовать себя виноватой за то, что бросила мать.
– Сорайя хорошая девочка, – сказала Наурин. – Она сделала для твоей мамы столько, сколько никто из нас не смог бы. Она…
– Би Джаан мне как раз говорила, – ответила пристыженная Сабин. – Нас с ней до сих пор друг другу не представили. Где она?
– Он-на… – запинаясь, произнесла Наурин. – Она где-то в доме.
– Сабин, бети, – вмешалась Би Джаан, с широко распахнутыми глазами глядя, как Наурин испуганно разевает рот, – Сорайя выполняет мелкое поручение Наурин-биби. Ты совсем скоро ее увидишь.
– А… – отозвалась Сабин, барабаня пальцами по столешнице. – В таком случае, наверное, Би Джаан понадобится помощь, когда она станет подавать всем чай. Вечер будет долгий. Надо позаботиться, чтобы никто не уснул.
Она протянула руки к подносу, подняла его одним уверенным движением, развернулась и направилась вон из кухни.
Ни Би Джаан, ни Наурин не попытались остановить ее. В отличие от всех, кто сидел в салоне, Сабин не была гостьей. Она старалась вернуть себе позабытое чувство уюта, которое когда-то испытывала здесь. И тетя с экономкой не собирались мешать девушке заново обживаться в доме, который она покинула.
– Я ничего ей не сказала, Наурин-биби! – пылко заявила Би Джаан, как только Сабин скрылась с подносом. – Я не обману вашего доверия, только скажите мне, что тот мужчина делает с Сорайей в комнате Назии-апа. Со второго этажа то и дело доносятся странные звуки. Я волнуюсь за нее.
– Би Джаан, – гневно сказала Наурин, – прошу, прекрати паниковать! Сорайя помогает нам исполнить последнюю волю Назии-апа. Она нам нужна для уборки.
– И все? – Би Джаан с трудом верилось, что кому-то настолько неловкому и неумелому, как Сорайя, могли доверить подобное задание.
– Да. Хватит нервничать и задавать вопросы. Вы с сахибом отвлекаете меня, а я должна развлекать гостей.
Би Джаан пробормотала извинения, но хозяйка лишь пожала плечами.
Наурин вышла из кухни и улыбнулась при виде Долли, спускавшейся по ступеням.
– Как все прошло, Долли? Как ты себя чувствуешь?
– Потрясающе. Этот Салман Наранг – просто гений. Он сделал так, что я ощущала себя в комфорте и безопасности с момента, как зашла в комнату Назии, и до самого конца.
– Я рада. Пусть к нему идет следующий.
– Мне нужна чашечка чая, – попросила Долли. – Я ужасно вымоталась.
Би Джаан подслушивала разговор через щель в кухонной двери. Когда Наурин и Долли вернулись в салон, она поняла, что путь на лестницу свободен. С твердым намерением защитить племянницу экономка на цыпочках прошла к распахнутой настежь двери спальни Назии и осторожно заглянула внутрь. Уперевшись взглядом в Салмана, она вздрогнула от страха.
Он поднялся из кресла-качалки, быстро подошел к двери и пронзил женщину ледяным взглядом:
– Что вам нужно?
– Сорайя! – воскликнула Би Джаан. Ее глаза наполнились слезами. – Хочу поговорить с племянницей. Пожалуйста, не мешайте мне!
– Простите… – недовольно прошептал Салман. Он прислонился к двери так, будто вот-вот собирался закрыть ее. – Сейчас с ней нельзя увидеться. Она помогает нам.
– Пожалуйста, сахиб! – взмолилась Би Джаан. – Я просто взгляну одним глазком и успокоюсь. Не поступайте так с нами. Мы бедные люди, и женская честь много для нас значит.
