матерью… Меня это восхитило. Немногие отказывали ей. Как вы поняли, что вас пощадят?
– Я не поняла. Просто я не считаю, что за жизнь нужно держаться любыми способами. Лишь до того предела, который различает человека и безвольное животное.
– То, о чем вы говорите, не все поймут… Но я понимаю.
Принц оказался осторожным. Он не рисковал отводить Лорену далеко от центральной площади, он слишком хорошо помнил, что она не бедная пленная девушка, она – офицер. Впрочем, ее он не опасался, его куда больше напрягали сейкау, следующие за ними по пятам. Это было несколько странно: видеть, как будущий господин культа чего-то боится. Получается, Глашатай Теней выше него? Хотя жрица его не боялась…
Сейчас это было не так уж важно, мальчишка оказался полезен. Он объяснил, что в культе действительно нет денег – нет даже представления о том, что это такое. Сообщество делилось на касты, и каждому следовало выполнять только свою работу. Мотивацией становилось не вознаграждение, а сама возможность жить: того, кого жрецы сочли бы недостаточно старательным, ожидала роль следующей жертвы для великой Брерис.
При этой чудовищной системе колония дикарей выглядела не худшим образом. В чем-то она даже превосходила Обретенные горы, хотя признавать такое оказалось неприятно. В еде, например. В одежде, в украшениях…
И в количестве жителей. Лорена догадывалась, что на двух колониальных кораблях, добравшихся до Нергала, было примерно одинаковое количество пассажиров. Но теперь численность культа превосходила население Обретенных гор минимум в два раза. Даже при том, что здесь было очень мало стариков – зато детей хватало с избытком! Они носились по площадям и ближайшим дорогам шумными стайками и обращали на чудовищ внимания даже меньше, чем взрослые.
– Значит, детям сразу уготована определенная роль? – спросила Лорена. – Они будут заниматься тем же, чем их родители?
– Не будут. У них нет родителей.
Лорена удивленно посмотрела на своего провожатого, пытаясь понять, что это было: дикарский юмор? Однако принц рассказывал обо всем так же серьезно, как и прежде.
– Все дети в сообществе рождаются общими, осененные благословением Брерис. Они воспитываются вместе. Потом, когда они подрастут, жрецы при помощи Брерис определяют их роль в сообществе.
– Но кто-то же этих детей рожает! И я не думаю, что это делает Брерис.
– Поосторожней здесь с такими речами. Они могут затмить ту стоимость, за которую вас можно продать. Что же до родителей… Они тоже назначаются жрецами. У Брерис есть особые служители, которые занимаются только этим.
Вроде как он выдал очередной сектантский бред – а многое неожиданно стало на свои места. Лорена отказывалась верить, что все тут помешались на этой придуманной богине, должны быть и здравомыслящие люди. Они, вероятнее всего, ведут какие-то базы данных, не допускающие кровосмешения и гарантирующие, что женщины будут рожать чаще, чем им того хочется. Кто их там вообще спрашивает?
От них ведь только и требуется, что выносить и родить, дальше за ребенком присмотрят другие люди, женщина же вернется к работе. И вот у колонии сильное молодое поколение… Дети, которым не нужно оплакивать родителей, погибших на войне с Обретенными горами, потому что они этих родителей не знают. Родители, которым плевать на то, что их детей чуть ли не с младенчества заставляют работать – Лорена уже видела, что многие из тех, кто постарше, заняты на полях.
В Обретенных горах не каждая пара решалась на ребенка… Они с Невио так и не успели. Ну а здесь, получается, каждая женщина за жизнь успевала родить – сколько раз? Десять? Двадцать? И население все равно прирастало, несмотря на продолжающуюся войну.
Почти все дети, которых Лорена видела перед собой сейчас, должны были через много лет погибнуть от боевых роботов Обретенных гор. Она не могла не думать об этом.
– Но у вас есть мать, – напомнила Лорена. – Значит, понятия отца и матери существуют?
– Не для всех, да не всем они и нужны. Жрецы воспитывают своих детей сами, чтобы сохранить магию и благословение Брерис. Остальным это не нужно. В них нет ничего особенного.
– Я так полагаю, это касается и Глашатаев? Они же тоже… магические.
– Нет, их жрецы находят среди обычных людей. Недостатка пока не было.
Он знал больше, чем говорил, это чувствовалось. Принц этот мог сколько угодно изображать взрослого мужчину, в глубине души он все равно остался подростком, которому не терпелось поделиться доверенными ему тайнами, чтобы впечатлить женщину, поразить, может, влюбить в себя. Он ждал вопросов.
Но Лорене пока не хотелось говорить. Она думала о том, что все это неправильно – такая жизнь. Получается, никто из бегающих по площади мальчиков и девочек вообще не знал, что такое любовь? Они росли без родителей, привыкали к тому, что так и надо, делали, что им говорят. Покорная толпа, из которой можно слепить все, что угодно.
Вот поэтому Лорена должна была сбежать. Чтобы наконец разрушить культ. Чтобы спасти всех, кто пока не знает, что нуждается в спасении.
* * *
Иван старался, как мог, показывал гостям лучшие стороны колонии, потому что знал: третьей попытки не будет. Чудо, что вторая досталась. Если провалится и она, контактов за пределами Нергала ждать не стоит… А ведь сколько проблем можно было бы решить! Закончить войну с дикарями. Навсегда позабыть о страхе голода.
Пока сложно было сказать, как относятся к колонии переговорщики. Те двое, что остались, ходили повсюду с каменными лицами, да еще носились с переселенцами так, будто дикари были полноценными людьми. Но это полбеды… Куда больше Ивана беспокоили те, что ушли. Почему эти пришельцы вообще такие твердолобые? Первую группу предупреждали об опасностях Нергала, а они не послушались и погибли. Вторые должны были хоть как-то использовать их опыт… А что в итоге? Они тоже потащились на территорию дикарей.
В дверь постучали, и Иван невольно вздрогнул. Напряжение в мышцах уже накапливалось, нервы пошаливали, но что с этим делать – он пока не знал.
– Войдите, – позволил Управляющий.
В кабинет заглянул его ассистент и предупредил:
– К вам Генерал… Он настаивает.
Иван ясно дал понять, что никого в ближайшее время видеть не желает, он слишком вымотался, пока возился с чужаками. Однако Эрнстин Вигели был проблемой, которую нельзя игнорировать.
С ним давно уже не мешало поговорить, поэтому от собственной усталости пришлось отвернуться.
– Впусти его и можешь быть свободен.
Генерал пришел один, без охраны – но он никогда не таскал с собой охрану на территории колонии, подчеркивая, как тут безопасно. Он занял гостевое кресло и уставился на Ивана своим знаменитым немигающим взглядом, который больше подошел бы джесину, чем человеку.
Иван не стал спрашивать его, в чем причина позднего визита. Ему и так было что сказать Генералу.
– Ты хоть понимаешь, как ведешь себя с ними? –
