Всё напоминало один из тех снов, когда ты отчаянно пытаешься бежать, но не можешь и каждый шаг даётся тебе так, будто ты движешься сквозь сироп. Мне было очень и очень страшно.
До старухи оставался примерно шаг. Честно говоря, я ни разу не видела на человеческом лице столько морщин. Оно было похоже на карту Британии и Ирландии, вместе взятых.
— Не так быстро, вы, оба. Вы что, не слышали ни слова из того, что я вам только что рассказала? Вы избраны. Это честь. Нельзя бежать прочь, когда вам дарована честь.
Мы с Эди переглянулись.
— Прошу прощения, сударыня, — я говорила тихо, а сердце билось в груди, как барабан. — Всего несколько минут назад с нами говорила Геката, а теперь она исчезла и появились вы. Мне бы не хотелось показаться невежливой или что-то в этом роде, но мы за всю свою жизнь ещё ни разу не встречались с вами.
Откуда-то из глубин её груди донёсся сухой сиплый смех.
Она откашлялась в ладонь, а затем швырнула извергнутое, чем бы оно ни было, через левое плечо, чуть не угодив в голову совы.
— Вы не видите, что это я, Геката? Я богиня, я преображаюсь. Я Дева, Мать и Старуха. Прежде вы видели Мать, теперь вы видите Старуху. Вы можете не осознавать этого, но вы призвали меня, когда решили отыскать Филлис. Я укажу вам путь, так что вам не придётся кружить по собственным следам. Увидимся с вами тремя в следующую среду. Джонатан отнесёт вас домой.
Казалось, последние слова дались Гекате с трудом, и её глаза закрылись, а губы расслабились, будто она погрузилась в глубокое забытье. Сова, сидевшая на её плече, слетела вниз, несколько раз облетела комнату по кругу и пропала из виду. Спустя пару секунд мы услышали знакомый голос Джонатана.
— Ну, для первого раза вы достаточно узнали, не так ли, друзья?
Мы с облегчением обернулись и увидели Джонатана: лучезарного, величественного, в голубовато-сиреневом переднике с надписью:
Сиреневый —
мОй
цВет
сезонА
Мы с Эди подбежали к нему и изо всех сил обняли. Было так приятно зарыться в его мягкие шелковистые перья.
Я оглянулась, чтобы посмотреть на Гекату, сидящую в кресле. Она всё ещё была в облике старухи, сутулой и сонной. Меня пробрала дрожь. Как она могла только что быть такой чудесной, мягкой, ласковой женщиной, а затем внезапно обернуться этой старой каргой? Джонатан, должно быть, прочёл мои мысли.
— Возможно, в следующий раз вы увидите её юной Девой. Здесь это совершенно обычное дело, не о чем беспокоиться. Как вы меняете бельё, она меняет свою внешность. Вы привыкнете. Ладно, пойдём. Запрыгивайте. Пора домой, не забыли? — напомнил он. Мы взобрались на него, и он взлетел. — В следующую среду, на Хеллоуин, возьми ключ, туфли и приведи сестру.
— Что за туфли я должна взять, Джонатан?
— Да те, что на тебе, конечно же, — рассмеялся тот.
Когда мы снова пронеслись сквозь смерч и очутились в прихожей, я посмотрела на ноги — оказалось, что на мне пара чудесных золотых туфелек для латинских бальных танцев. Я даже не узнала свои пальцы на ногах. Ногти на них были выкрашены красным лаком и выглядели как чужие. Когда я осторожно расстегнула туфли и заметила свои кроссовки, аккуратно стоявшие у лестницы, у меня в голове прозвучали слова Джонатана:
Ключ.
Туфли.
Сестра.
15. Полный мрак
Когда мы вернулись домой, Лоис всё ещё сидела за компьютером в папином кабинете, дядя Вик и мистер Фоггерти по-прежнему беседовали на кухне, и, если верить часам на телефоне в прихожей, нас не было всего пятнадцать минут. Чепуха какая-то.
— Я лучше пойду, Розмари. Тогда никто не узнает, что я здесь был, — прошептал Эди.
— Единственное, чего мы не разузнали, это кем был тот НЕЗНАКОМЕЦ. Помнишь, я рассказывала тебе, как он заявился к нам домой? И ты не думаешь, что мы слишком глубоко в это влезаем?
Я начинала чувствовать, что боюсь той миссии, которую хочет возложить на нас Геката. Кроме того, я ведь пообещала взять с собой младшую сестру. Единственной суперспособностью, какой, насколько я знаю, обладала Лоис, были её убийственные газы. У нас никогда не было проблем с тем, чтобы занять место в поезде или в автобусе: по правде говоря, мы часто в итоге оказывались в транспорте совсем одни.
Затем я мысленно напомнила себе, что наш долг перед Филлис — вызволить её. С тех пор как она исчезла, всё пошло наперекосяк. Папина туча вернулась, родители ссорились, и появился этот склизкий Маркус. Может, если мы её найдём, всё вернётся на свои места: папина туча исчезнет, а мама получит побольше работы. Кроме того, был ещё Эди, который даже никогда не встречался с Филлис, но был готов помочь в её поисках. Я достаточно хорошо знала Эди, чтобы понимать, что он не тратит своё время на то, что считает неважным. В эту минуту я была признательна ему за то, что он мой друг.
— Эди, нам нужно разузнать насчёт червоточин. Мистер Фоггерти говорил, что думает, что Филлис как раз в такой застряла.
Эди серьёзно кивнул:
— Не переживай, Розмари, всё будет в порядке. Я много размышлял с тех пор, как мы прошли сквозь стену в первый раз, и уверен, что мы справимся! Я перечитаю свои комиксы про «Звёздные войны» и отыщу те, где идёт речь о червоточинах. Если Геката считает, что мы сможем помочь, то, конечно, так и есть.
Я улыбнулась через силу:
— Да, мама говорит, что если веришь, то всё возможно, так что, полагаю, ты прав.
Конечно, в ту минуту я не очень-то верила в это по-настоящему.
На следующий день в школе мы с Эди обменивались многозначительными взглядами. У него был очень серьёзный вид, будто ему поручили самую главную миссию в его жизни (что, по правде говоря, с ним и произошло).
Я всё ещё переживала насчёт того, во что мы ввязываемся. Тем временем дома тоже много чего происходило. Мама день ото дня всё больше нервничала, потому что ей оставалась всего неделя обычных репетиций перед началом технических прогонов. Это когда отрабатывают весь спектакль целиком, на сцене, с полным освещением и звуковыми эффектами, а потом устраивают генеральную репетицию в костюмах и гриме, чтобы окончательно подготовить спектакль для публики.
Папа совсем погрузился
