О, какая ирония. Сейчас, когда появились цвета, которые могли радовать ее взор? Все было безжизненным, и Избранные выпорхнули из клетки, расправив свои крылья.
Никто не знал, где была Дева-Летописеца… и никто не осмеливался спросить.
Ее отсутствие казалось странным и приводило в замешательство.
Когда ноги Селены понесли ее вперед, стало ясно, что в голове она держала некий пункт назначения, который до конца не осознавала. Но, по крайней мере, это не было необычным. Она всегда была погружена в свои мысли, как правило, потому что думала о том, что узрела во всевидящих чашах или прочитала в тех томах в кожаном переплете.
Но в настоящий момент она думала не о жизнях других.
Тот темнокожий мужчина был… что ж, несмотря на ее обширный словарный запас, казалось, не было слов, чтобы описать его. И воспоминания о нем в той спальне — словно новые цвета в ее спектре, откровение красоты.
Держа его в мыслях, она продолжила свой путь, мимо центра летописец, вдоль лужаек к общежитиям, и дальше, пока не достигла лесной границы, которая, если пройти в нее, волшебным образом «выплюнет» вас к тому месту, с которого вы заходили.
Когда она осознала, куда вели ее ноги, стало слишком поздно.
Потайное кладбище было огорожено с обеих сторон, холм был целенаправленно спрятан за листвой, зеленой и густой, словно вертикальный газон. Вход был опоясан вьющимися розами, дорожка из щебня, которая змеилась внутрь кладбища, была едва ли достаточна для одного человека.
Селена не собиралась входить…
Ее ноги действовали самостоятельно, словно по собственному желанию, двигаясь вперед подобно слугам какой-то великой цели.
В пределах, опоясанных деревьями, воздух был таким же, как и всегда, и все же она ощутила, как холодок пробежался по телу.
Обхватив себя руками, она подумала, как ненавидит это место… но больше всего — недвижимость монументов: укрепленные на каменных пьедесталах, стояли женщины в разных позах, их грациозные руки и ноги направлены под углами, представлявшими обнаженные тела во всей красе. На их лицах царила безмятежность, немигающие глаза обращены в загробную жизнь в Забвении, губы изогнуты в одинаковых улыбках.
Она снова подумала о мужчине в той кровати. Такой живой. Полный жизни.
Зачем она пришла сюда? Зачем. Зачем… на кладбище…
Колени подкосились в тот момент, когда брызнули слезы, словно из глубины души, плач свалил ее на мягкую землю, от рвущихся рыданий заболело горло.
У ног своих сестер она ясно и четко ощутила приближение своей ранней смерти.
Она думала, что приготовилась к своему грядущему уходу в Забвение.
Оказавшись рядом с Трэзом Латимером, она поняла, как сильно заблуждалась.
Глава 12
Галерея искусств Бенлуи располагалась в центре Колдвелла, в десяти кварталах от небоскребов и всего в двух — от берегов Гудзона. Простое, скромное здание всего в три этажа высотой, на первом — галерея высотой в два этажа, офисы для персонала в задней части.
Припарковав свой Рендж Ровер в переулке за домом, Эссейл сделал глубокий вдох. Он не употребил кокса до отъезда из дома, потому что хотел быть в фокусе. К несчастью, его тело все издергалось от отсутствия допинга, и присущая наркоману озабоченность тем, что он не сделал, заполняла его мысли.
— Хочешь, чтобы мы пошли с тобой? — спросил Эрик с заднего сиденья.
— Только один.
Эссейл вышел из джипа и подождал, пока они определятся. Черт подери, его руки дрожали, и, несмотря на снег, который опять посыпал с неба, он начал покрываться потом.
Может, ему стоит нюхнуть? В таком состоянии он был практически бесполезным.
Эрик присоединился к нему, обойдя внедорожник со стороны багажника.
— Что тревожит тебя?
— Ничего.
Ложь. По стольким параметрам.
Когда они подошли к черному входу, Эссейл сдался. Запустив руку в нагрудный карман своего пальто от Тома Форда, он достал темно-коричневую склянку. Скрутив черную крышку, он наполнил ложечку, прикрепленную к другой стороне, белым порошком.
Вдох носом.
Он повторил с другой ноздри, а потом сделал еще один затяг двумя ноздрями, удостоверяясь, что все попало домой.
Он немедленно переключился в состояние «нормальности» и проигнорировал этот тревожный знак. Спокойствие и собранность — не те два состояния, в которых он должен пребывать после двух затяжек… но он не станет тратить время. Некоторые заправлялись кофе. Другие же выбирали иное, продукт из коки.
Вопрос в том, что приводит вас в движение.
Когда Эссейл подошел к стальной двери… мере безопасности, замаскированной как дань индустриализму в искусстве… не было причин звонить в звонок и, тем более, стучать.
Едва ли есть необходимость прикладываться костяшками к монстру в три дюйма шириной.
И, действительно, дверь сразу же открыли.
— Эссейл? Вы чего делаете? — спросил неандерталец с другой стороны.
Вдохновляющее использование грамматики английского языка. И приветствие также сообщило ему, что Бенлуи и его громилы не знали об убийствах в Вест Поинте прошлой ночью… ведь иначе проявление титанического интеллекта не было бы таким банальным.
Черные маски, которые они носили, оказались весьма полезными. Лишая те камеры слежения своей важности.
Эссейл улыбнулся, не показывая клыков.
— Я должен кое-что передать твоему работодателю.
— Он ждет вас?
— Нет, не ждет.
— Ну ладно. Заходите.
— Кстати, это мой коллега, — пробормотал Эссейл, заходя в офисную зону. — Эрик.
— Да, я так и понял. Проходите.
Они пересекли пространство с высоким потолком, топот их шагов по бетонному полу эхом отдавался до открытых труб и проводки наверху. К слову о строго упорядоченном хаосе. Ряд столов, шкафчиков-картотек, всевозможные предметы крупногабаритного «искусства» душили пространство. Рабочих нет. Телефоны молчали. Легитимная сторона наркобизнеса Бенлуи закрылась на ночь.
Ожидаемо.
В помещении галереи он быстро оглянулся, когда впустивший его охранник исчез за потайной дверью на второй этаж.
Только пара охранников стояла на карауле у офиса Бенлуи.
Эссейл оценил мужчин. Их взгляды были настороженнее обычного, они не стояли на месте, их руки постоянно дергались, будто из-за потребности регулярно удостоверяться в том, что они вооружены.
— Чудесный вечер, не правда ли? — сказал Эссейл, спокойно кивая Эрику.
Когда охранники застыли, он сделал небольшой обход, вампир прошел по выставке различных фаллических символов, отделанных газетными обрезками.
— Снаружи, конечно, холодно. Но снегопад — сплошное загляденье. — Эссейл с улыбкой достал кубинку. — Могу я закурить?
Тот, что справа, указал на ламинированную табличку на стене.
— Курение запрещено.
— Уверен, в моем случае можно сделать исключение? — Он срезал край сигары, который приземлился на пол. — Да?
Темно-коричневый взгляд мужчины метнулся в сторону. Снова вернулся.
— Курение запрещено.
— Здесь только мы. — Он достал зажигалку. Щелкнул крышкой.
— Вы не можете делать этого.
Может, Бенлуи специально тестировал их на отсутствие словарного запаса?
— Тогда на лестничной площадке?
Гений уставился на своего напарника. Потом пожал плечами.
— Наверное, так сойдет.
Эссейл снова улыбнулся и щелкнул искрой.
— Тогда ведите меня.
Все произошло так быстро. Тот, кто говорил с ним, повернулся и открыл замок, запирающий дверь… и в этот момент второй решил потянуться, вытягивая руки за спиной.
Эрик материализовался прямо за парнем с затекшей спиной, обхватив руками обе стороны его ошеломленного лица и резко повернув шею. Эссейл тем временем сделал выпад ножом, который предусмотрительно достал из кобуры, цепляя блюстителя правил прямо в живот. Следующим шагом он спрятал зажигалку и накрыл рот парня рукой… затыкая хрип, грозивший сорваться с его губ.
Заканчивая, он рывком высвободил лезвие и сделал выпад.
Секунду спустя кинжал вошел между двумя ребрами, прямо в сердце.
Мужчина мешком рухнул на пол.
— Скажи своему брату приготовить Ровер, — прошептал Эссейл. — И утащи это из коридора. Он истечет кровью через минуту-другую, а его тяжелое дыхание создает много шума.
Эрик переключился в режим уборки, схватив толстые лодыжки и потащив умирающего за одну из вертикальных стоек.
Эссейл тем временем прошмыгнул к потайной лестнице, прикурил сигару, и, выпуская клубы дыма, поместил руку парня со сломанной шеей на пути двери, мешая последней закрыться. Спустя мгновение к нему присоединился Эрик, принимая свою кубинку и также прикуривая, позволяя двери закрыться позади.
Филолог, который ушел связаться с Бенлуи, перегнулся через перила выше.
