— Этого тоже скрутить, — махнул вялой, белой рукой инквизитор.
— Я пришёл сюда по своей воле, как свободный человек. Против меня нет никаких доказательств святотатства. Поэтому я не позволю себя вязать, как какого — нибудь разбойника с большой дороги!
Английский рыцарь легко расшвырял, бросившихся к нему, малорослых, щуплых дьяков и клириков в чёрных балахонах. Один из них упал прямо у ног священнослужителя. Тот удивленно посмотрел на неподвижное тело и, чуть помедлив, два раза стукнул в ладоши:
— В цепи наглеца! В цепи!
На этот раз в распахнутые двери залы ввалились профессиональные охранники. Первым, гремя кольчугой, вбежал здоровенный, красномордый сержант с цепями через плечо. Сзади него толпилось не менее десятка мечников. В руках одного из них болталась рыбацкая сеть.
Подбежав к Айвенго, сержант попытался ударить англичанина цепью, но тот, уклонившись от удара, сам ухватился за сплетенье металлических колец и с силой швырнул красномордого на стену. Послышался треск ломаемых костей, и командир стражников безжизненно сполз по каменной кладке с окровавленным лицом.
В ту же минуту солдаты набросили на Уилфреда сеть и принялись молотить его древками копий. Через несколько минут его обнажённого и избитого распяли на стене, приковав цепями к, специально вмурованным в стену, крюкам. Ларису тоже привязали к столбу напротив так, что её руки и ноги образовали букву «х».
Во время избиения рыцаря отец Бальде одобрительно кивал головой. После того, как пленник был надёжно прикован к камням, он слез с резного кресла, взял в руки скаковой хлыст с резиновым наконечником и подошёл к Ларисе. Подав знак протоколисту, инквизитор приступил к допросу:
— Почему на тебе мужская одежда? Откуда она? — начал церковник вполне добродушно.
Лариса закусила губу и молчала.
— Этот наряд побуждает к греху, — повысил голос отец Бальде и провёл кончиком хлыста по промежности связанной женщины, — его нужно немедленно сжечь! А заодно посмотрим, есть ли у тебя ведьмин отросток и бородавки в тайных местах.
Тут же клириики бросились к женщине и принялись рвать с неё одежду. Дольше всего они провозились с джинсами. Фирменная ткань никак не хотела рваться. Лариса извивалась как змея, одновременно с этим извергая самые грязные ругательства и проклятия.
Наконец, с неё слетел последний лоскут ткани, и она обессилено повисла совершенно голая перед похотливыми взорами десятка мужиков.
Висящий напротив Айвенго, вдруг, почувствовал, всё его мужское существо напряглось. Церковник тоже заметил это, но лишь криво усмехнулся. Сладострастно разглядывая нагую красавицу, Бальде неспешно закатал рукава рясы. Затем он принялся неспешно ощупывать всё тело молодой женщины, не пропуская ни одной его точки, залезая пальцами во все складочки и таенные местечки. Подробно исследовав все до одной родинки святой отец, даже как — то с сожалением, констатировал отсутствие дьявольских знаков. Напоследок инквизитор раздвинул ягодицы допрашиваемой пленницы и, убедившись, что хвоста тоже нет, устало махнул рукой.
— Давайте этого, что ли, попытаем? — неугомонный монах Абелард ткнул пальцем в сторону Стефана Крюгера, который на протяжении всей экзекуции, неподвижно сидел, сжавшись в комок, на краю лавки.
— С еретиком разбирайтесь без меня. Потом занесёшь протоколы допросов, — викарий, шаркая по полу сандалиями на деревянной подошве, направился к выходу.
В дверях он столкнулся с епископом Кунле. Тот держал в руке пергаментный свиток.
— Немедленно прекратить! — прорычал архирей, увидев обстановку инквизиторского допроса, — всех троих, подозреваемых в ереси, одеть и под охраной отправить к маркграфу. Это его приказ. Вот, — потряс он перед носом опешившего викария куском бумаги.
— Но, как же так? Почему? Мы уже почти изобличили их в ереси.
— Граф знает, что делает. Следствие будет продолжено после разгрома язычников. Или ты будешь оспаривать повеление Его сиятельства? — Кунле зло сверкнул глазами из — под густых бровей. Ему, определённо, не нравились пререкания своего помощника, Тем более перед подчиненными, которые, вытаращив глаза, удивлённо смотрели на невиданную ранее сцену спора между высшими церковнослужителями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Этот яростный взгляд не сулил Бальде ничего хорошего. Поэтому он, смиренно сложив руки под подбородком, поклонился епископу и, повернувшись к своим сподвижникам, нехотя буркнул:
— Выполняйте!
Глава 18
После отъезда управляющего Оттон фон Штайерн пригласил Антона в обеденный зал. Сам сел во главе стола. Своего гостя посадил по правую руку. Граф махнул белой салфеткой и тут же вышколенные лакеи принялись устанавливать на столе различные закуски.
В этот момент в комнату вбежала радостная Ангелика. Вся раскрасневшаяся, с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами, она была чудо, как хороша. Её чистый лобик украшал золотой ободок с драгоценным камнем посередине. Голубое платье — котт обтягивало тонкую талию и очень гармонировало с её глазами.
— Здравствуйте, дорогой Арман! — было видно, что девушка готова броситься на шею рыцаря, но высокосветский этикет не позволял ей сделать этого. Она лишь присела в глубоком кингсене, а затем заняла своё место за столом по левую сторону от графа, напротив Смирнова.
За завтраком говорили, в основном, о грядущем нападении варваров — язычников. Оттон фон Штайерн рассказал, что намерен назначить рыцаря Баркова обер — капитаном и отдать под его командование двести воинов, а сэра Айвенго капитаном — командиром отряда численностью в сто пятьдесят человек. Вальтер Майер возглавит отряд в восемьдесят арбалетчиков.
— Каково же предполагаемое число варваров, двигающихся к вашим владениям?
— По данным разведки их около тысячи.
Антон сделал круглые глаза:
— В два с половиной раза больше?!
— Да. Но у нас, включая вас, двенадцать рыцарей! А, что?
— Нет, это, конечно, кардинально меняет ход дела, — Смирнов помрачнел, но не стал спорить. Всё равно это ничего бы не изменило.
Граф заметил перемену в настроении рыцаря:
— Никто из соседей всё равно не успеет собрать войско за несколько дней, так что выбора у нас нет.
Тут в разговор неожиданно вмешалась Ангелика:
— Зато мы можем легко увеличить наше войско ещё на одного воина!
— Это как? — удивлённо спросил Оттон.
— Насколько я поняла, у нашего друга Армана нет оруженосца. Прежний оказался предателем. Вот я и буду главной помощницей рыцаря Баркова, — щёчки девушки пылали словно райские яблочки.
У графа некультурно отвисла челюсть, из руки выпал нож, с богато украшенной драгоценными каменьями, рукоятью.
Меж тем его дочь продолжила атаку:
— А, что тут такого? В седле я держусь не хуже тебя, владению мечом и копьём я обучалась вместе с твоим оруженосцем. И в чём — то даже превзошла его. Пусть у меня нет такого же сильного, рубящего удара, как у твоего Хармана, но в искусстве фехтования он мне уступает. Это точно. Кольчуга не проблема, мечей и щитов в замке хватает. Не вижу никаких аргументов «против».
— Один аргумент, — граф пришёл в себя и поднёс к губам бокал с вином, — это очень опасно, и вообще не женское дело. Потому что это даже не рыцарский турнир, это война!
— О, майн фатер! Папа! Но я буду только щитоносцем. Они никогда не участвуют в прямых столкновениях с врагом. Если, конечно, не исключительные обстоятельства. А их у Армана быть не может!
Оттон фон Штайерн только всплеснул руками, беспомощно глядя на Антона.
— В бою всякое случается, — осторожно произнёс Смирнов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я всегда хочу быть рядом с тобой, и в счастье, и в беде. Ну, пожалуйста, — Ангелика совсем по — детски оттрюнила губки и умоляюще посмотрела на самых близких ей мужчин.
Разговор на этих словах прервался, потому что в столовую ввалился Вальтер Майер. За ним робко вошли Лариса со Стефаном и разъярённый, как критский бык, Айвенго. Одеты они были в какие — то лохмотья.
