– рейнджер. Наш герой. Благородный бедняк с загадочной биографией, деятельный любитель природы. Лесничий, проводник, спасатель и духовник романтических дам. К природе он ближе всех, но и с непременным почтением к частной собственности. Такой не утащит чужую простыню с бельевой веревки. Кто угодно, только не рейнджер. Жизнь предлагает ему миллион, наклонись и подбери, а он не берет, пренебрегает – свобода дороже. Плюс соль и спички. И дело даже не в деньгах, вернее, не только в них. Хорошо отпустить поводья, надвинуть на глаза шляпу и предаться воспоминаниям, которые долбят изнутри, как аббат Фариа тюремную стену.
Литературные аналогии украшают любую биографию, особенно, если к месту. А если нет – через стену, в соседней камере уже ждут со своим рассказом. В хорошем обществе время течет незаметно…
Вот хижина над береговым обрывом. Пришел человек, почти сто лет назад, построил себе жилье и поселился. И прожил здесь жизнь. Все так и сохранилось. Прибавилось имя, точка на карте – Поинт Лабас.
Жизнь в здешних местах противится всепроникающей цивилизации. Достаточно поглядеть на лежбище морских котиков в гавани Монтерея. Их не разводят, они просто живут или наслаждаются жизнью. Здесь это синонимы. Места хватает. Стоит поглядеть на белые скалы Поинт Лабаса, усыпанные тысячами птиц, уступить дорогу пережидающему у тропы олененку, забрести (или заехать) в безлюдную, казалось бы, брошенную людьми… что-то удерживает, назвать это место деревней. Хоть, по виду, схоже, но живут здесь как-то иначе.
Дом-музей Джона Стейнбека в Салинасе – прозрачный куб в центре города, заставленный машинами и рекламой. Не вяжется с ожидаемым, особенно для пристрастного взгляда.
Зато внутри интересно. Реконструкции по книгам Стейнбека. Объемные композиции, быт, работа, одежда, документы. Срезы времени, его дух, персонажи. Все собрались и ждут. Пустынно и по музейному хорошо, можно остаться одному, разгуливать с книгой Стейнбека, открывать наугад.
Писатель верит в нравственную силу Америки, без пафоса или умиления. Он в меру разочарован настоящим, ищет затоптанные следы. Но жизнь спешит. И взамен писатель находит сложившийся за двести лет единый американский народ. Даже как-то неожиданно. Очевидны отличия от прародителей, съехавшихся со всего света за переменой участи. Недавние немцы, итальянцы, греки, ирландцы, и все прочие – сегодня все американцы. Сто цветов в одном букете. Даже китайцы на себя не похожи. То есть внешне они те же самые, какие были, но с американской начинкой.
Лучший аргумент в пользу американского патриотизма. Живая ткань образов и сюжетов, характеров и судеб. Со временем история обновит декорации и уточнит результат. Придут те, кто сменит нынешнее поколенее, усядутся за стол, займут места…
Дверцу сквозь стену, отделяющую добро от зла, нужно искать самому. Или не искать, расположиться у этой стены, свесить голову и дремать. Преуспеть там, где сомнения просто вредны. Есть из чего выбрать, если откроется шанс. Или самому его открыть. Нужно успеть. У каждого свои фишки (здоровье, деньги, страсти, мораль). И обмен для игры у невозмутимого банкомета.
Умер Джон Стейнбек от сердечного приступа в шестьдесят шесть лет. Сейчас его бы поставили на ноги. Но он бы не уместился в любом времени. Ему было бы тесно.
Несколько ступеней, спуск по травянистому склону под фабричной стеной. Тишина, темная почти черная мертвая вода из старой сказки.
Консервный Ряд в Монтерее, что в Калифорнии – поэма, скрежет и смрад, собственный цвет, лад и характер, ностальгическое видение, мечта…
Утром, после удачного лова, сейнеры, полные сардин, тяжело вплывают в сонную бухту, оглашая утреннюю тишину пронзительными свистками. И тянутся к берегу, где их поджидают консервные цехи, опустив в воду металлические хвосты. Вслед за сейнерами начинает свистеть Консервный Ряд; по всему городу мужчины и женщины торопливо напяливают рабочую одежду и спешат к морю, где нужен их труд.
Обратите внимание на вывеску над улицей. КОНСЕРВНЫЙ РЯД. Это все, что случайно уцелело, нового не добавилось, старое исчезло…
В Монтерее много такого, что пригодно для скульптуры – неброской, ненавязчивой, слитной с течением здешней жизни. Такова особенность монтерейского света – не утомляющего глаз, будто музейного. От того реальная публика распадается на картинные типажи, тем более народа ходит немного и заняты люди чем-то своим…
Фото наугад. Набережная в Монтерее. Будничный день, не броский, не парадный. Неспешный. Впечатление театра. Тут я, возможно, фантазирую, но побывайте, и сами убедитесь.
Скульптура рыбака, тянущего сеть, на монтерейской набережной.
Чернокожий гитарист в цветной рубашке на парапете, спиной к лодочной стоянке.
Живописные бродяги в сквере. Квартал Тортилья-Флэт Дж. Стейнбека с поправкой на эпоху. Мне хотелось сфотографировать, но неприлично как-то. Люди живут – и какое нам со стороны до них дело…
Однажды в гараж запустили сырым яйцом. Марик вышел утром и увидел на новой двери желтый потек. Скорее всего, юнцы. Вчера в школе закончился учебный год, и машины с горланящей молодежью были слышны на улицах городка до глубокой ночи. Видно, кто-то из выпускников отличился.
Новые американцы отличаются подчеркнутым законопослушанием, хоть между собой относятся к этому с иронией. Марик – не исключение. Он набрал номер полиции. Через десять минут подъехал местный полисмен по имени Стив. Работы у него было немного. Городок маленький и законопослушный. Стив выглядел чуть сонным. Рослый увалень, одетый по всей форме, выглаженный, подтянутый. Полицейские дорожили работой. Марик дожидался у края участка рядом с гаражом. Мужчины обменялись приветствиями. Хорошо знакомы они не были, но радушное отношение друг к другу было здесь принято.
– Привет, Марк.
– Привет, Стив. – Марик указал рукой на дверь гаража. Стив помедлил, вникая. И догадался. – Кто-то яйцом запустил.
Марик молчал, картина говорила сама за себя.
– Наверно, школьники. Вчера был выпускной вечер.
Марик держал паузу.
– Гараж стоит с края участка, – развил мысль Стив. – Удобная мишень.
– Что ты предлагаешь, Стив? – Спросил пострадавший.
– Ничего не предлагаю, Марк. – Развел руками Стив.
– Может, мне перенести гараж в другое место? – Вкрадчиво спросил Марик. – Но я считал, на своей земле могу сам выбрать место для моего гаража. Как раз возле дороги. Ты не находишь, что это удобно? Да, Стив?
Стив только плечами пожал. – Что ты предлагаешь, Марк?
– Я ничего не предлагаю, Стив. Мое дело вызвать полицию. Если имело место нарушение закона. Как ты считаешь, я правильно поступил, Стив?
– Ты, правильно, поступил, Марк. Но я тебе скажу честно, вряд ли мы его найдем.
– Кого, Стив?
