лишь молча взвел курки.
Но весельчак растерял веселость за мгновение до этого, под тяжелым злым взглядом вдруг сообразив, что шутку его не поняли.
— Что тут происходит? — вмешался в происходящее подоспевший охранник.
— Знакомимся с местными, — ответил Дмитрий. — Парни попросили оружие посмотреть. Да?
— Ага. Попросили, — дернул головой тот, с кого Косоруков до сих пор не сводил взгляда. — Поглядели.
— Все в порядке, — поддержала и Анна, встала рядом с охотником, мягко сжала его локоть.
— Ага. Мы пойдем, что ли, — старатели медленно отступили, явно с трудом подавляя порыв вскинуть руки в жесте капитуляции, и только после этого Дмитрий снял курки со взвода и убрал оружие.
— Все нормально, — повторила градоначальница.
Охранник качнул головой, но настаивать не стал.
— Не надо было… — начала Анна неуверенно, но осеклась и смешалась, когда Косоруков обернулся. Под внимательным и тяжелым взглядом мужчины стало неуютно и неловко, а еще кольнуло непонятное чувство вины. Опомнившись, она выпустила его локоть и попыталась взять себя в руки. — Спасибо, но я бы и сама справилась, здесь часто такое бывает. На прииске разные люди, некоторых и оружие не останавливает, как видишь. И женщин тут нет, так что…
Она опять в растерянности замолчала, не понимая настроения собеседника и его строгого взгляда, а больше не понимая собственного смущения. Ну вступился, и что это меняло? Ее бы и без него никто не тронул, и ничего она такого не сделала, чтобы чувствовать себя неловко.
Самоуговоры не помогали. Тень от полей шляпы заштриховывала верхнюю половину лица охотника, и почему-то от этого взгляд мужчины становился еще более тяжелым.
— Все же я это скажу, — выдержав короткую паузу, негромко произнес он. — Может быть, тебе попробовать меньше провоцировать их?
— Как? Я же не могу перестать сюда ездить, — она развела руками. — Прииск — важная часть…
— Я имею в виду твою одежду.
— А что с ней не так? — искренне озадачилась Анна и оглядела себя, проверяя. Но все пуговицы на рубашке были застегнуты, остальное тоже пребывало в порядке, и, не считая некоторого количества пыли, осевшей по дороге, придраться оказалось не к чему.
— Ты правда не понимаешь? — Дмитрий вопросительно приподнял брови, и взгляд от этого стал гораздо меньше давить, так что Анна вздохнула свободнее.
— Представь себе, нет, я постоянно езжу в таком виде, не считая зимы, конечно. А что?
— Ты в штанах, — он как будто попытался развести руками, но на середине уронил их.
— И что? Так ведь удобнее.
— Я не знаю, почему в городе к тебе так странно относятся, но понимаю, что это отношение сказывается на всем. Но… Анна, даже в Рождественске, а это большой портовый город, женщина в штанах, если это не военная форма, вызывает нездоровое оживление и порой — вот такую реакцию, — он качнул головой в ту сторону, куда ушли старатели. — О городках помельче и говорить нечего.
— У нас не так, — пожала плечами она. — В войну многие штаны носили, так удобнее. Чжурки, кто происхождением попроще, тоже носят. Что в этом такого?
— Я не знаю, что там у чжуров, они привычные. А с непривычки это все выглядит слишком вызывающе. У тебя красивая фигура, и такая одежда… Извини, но даже мне сложно не коситься.
— Почему "даже"? — чуть склонив голову к плечу, спросила Анна.
— Потому что… — неуверенно начал он, но тут же осекся, разглядев наконец смешинки в золотистых глазах и сообразив, что губы собеседница поджимает не от недовольства, а пытаясь не улыбаться. И буркнул недовольно: — Да к бесу. Чего я тут распинаюсь, в самом деле. Ты не видела, приехал начальник прииска?
— Не было еще, — отозвалась она.
— Все равно пойдем в здание, лучше там подождем. Если вообще есть смысл его ждать.
Косоруков развернулся, чтобы двинуться уже наконец в контору, но Анна поймала его за локоть. Конечно, вырываться он не стал, только поморщился, но повернулся к ней.
— Не сердись, — светло и искренне улыбнулась она, схватив его за вторую руку, чтобы не попытался опять уйти. — Ты так говорил, и смущался, и это было так… мило. Извини. Мне приятно твое беспокойство, и вот это вот… — она неопределенно повела рукой. — Заступничество. Правда приятно. Меня никто раньше так не защищал, это было неожиданно. Но я ведь не первый год здесь живу, и сюда тоже часто приезжаю одна.
— Как так получилось? — нахмурился он.
— Ну, служба такая, прииск тоже…
— Нет. Как получилось, что тебя удивляет чье-то заступничество? Что у вас тут творилось в войну, если…
— Не в этом дело, — перебила его Анна. — Просто я с детства умею постоять за себя. Меня не цепляли. Тем более я единственный ребенок своего отца, это накладывало обязательства не только на меня. А в войну… пережили же, и ладно.
— И это тоже вопрос, — задумчиво кивнул Дмитрий. — Как получилось, что здешний удобный перевал с возможностью удобной переправы не привлек внимания с той стороны? Как город выстоял при отсутствии хоть какого-то гарнизона и укрепления?
— Ну, как-то выстоял, — она неловко пожала плечами и выпустила его локти. И предсказуемо поспешила уйти от неприятного вопроса. Чего он, собственно, и добивался. — Что сказал старатель?
— Что трое человек пропало в этом году, один из них — его друг. Клялся и божился, что за лучшей долей податься не мог. Причем этот друг пропал за день до смерти Шалюкова. Если я, конечно, все правильно понял, а то от местного говора рехнуться можно, — проворчал Дмитрий. — Часть слов по смыслу додумывать приходится…
Анна только улыбнулась в ответ, и разговор на этом оборвался. Всю оставшуюся дорогу до конторы Набель поглядывала на охотника с напряжением во взгляде и как будто даже тенью чувства вины и явно думала не о проблемах прииска. А Косоруков…
Он изо всех сил пытался разогнать все посторонние вопросы и отвлечься от них. От особенностей воспитания и привычек этой девушки, которые были частью одной большой странности — городка Шналь, игнорировать которую с каждым часом становилось все сложнее.
Но он старался, уговаривая себя простыми и надежными аргументами. Все происходящее
