– Голубушка моя, ты куда это? – строго спросила медсестра у нее за спиной.
Таня медленно обернулась.
– Но вы же сказали, что я свободна?
– Я сказала «почти свободна», яхонтовая моя. Да хоть сама подумай, куда же ты пойдешь вот так, без кислородной маски, в тапочках и пижаме? На улице-то минус семнадцать!
– Да? Об этом я как-то не подумала.
– А надо было, – укоризненно сказала Галина Марковна. – А о документах ты подумала, золотая моя?
– Нет, не подумала. А что, нужны… какие-то документы?
– Господи, твоя воля! – Медсестра всплеснула руками и артистично закатила глаза. – Да ты что, золотая моя, с Большого Мурома к нам прибыла, что ли?
– Да нет… С Земли… То есть с Екатерины… Хотя нет, прилетела-то я непосредственно с планеты Вешняя. Если выражаться академически добросовестно…
Упоминание «академической добросовестности» насторожило Галину Марковну. Медсестра посмотрела на Таню тяжелым взглядом закоренелого реалиста и изрекла – как бы в сторону:
– По-моему, с успокоительным они переборщили. У девчонки полная дезориентация!
Хотя Таня и впрямь была не в себе, она поняла, что «они» – это доктора, а «девчонка» – это она сама. Таня почувствовала себя неуютно – кому понравится, когда тебя считают невменяемой?
– А какие документы нужны?
– Те, которые я тебе сейчас выписываю, сладенькая моя… Вот карточка на питание в общей гражданской столовой. Запрос на восстановление удостоверения личности… Это – медицинская карта с отметкой о выписке из карантина… Еще направление на проживание… куда же… Господи, все занято… ладно, определяю тебя на «Велико Тырново», как родную… А еще я тебя записываю в очередь на эвакуацию в глубокий тыл, красавица моя… Только ты особенно-то не рассчитывай, недели на две вперед уже все занято… И еще неизвестно, как все дальше обернется… А это тебе билеты… билетики… В качестве поощрения… Чтобы быстрее поправлялась… Четвертый ряд балкона! Хорошие места!
– Какого балкона? Какие… билеты?
– Как это «какие»? – Галина Марковна подняла удивленные глаза на Таню. Они были огромными, как у перепуганной совы.
Таня сразу поняла, что снова сморозила что-то не то. И принялась оправдываться:
– Понимаете, я же месяц пролежала в одиночном боксе. Половину времени – без сознания. Потому что под интенсивной терапией. Химической.
– Ты что, визор там у себя в боксе не смотрела? Канал «Победа»? Или хоть «Первый»?
– Н-нет, я его вообще… не очень-то… смотрю…
– Тогда понятно, – со снисходительным вздохом резюмировала Галина Марковна. И пояснила: – К нам артисты прилетели. С Земли. Труппа Ричарда Пушкина, Симферопольский театр музкомедии! Небось слышала про такую? – поинтересовалась медсестра с прищуром бывалой театралки. – Привезли они не что-нибудь, а мюзикл «С легким паром!».
– Мой любимый!
– Да ведь и мой, яхонтовая моя! Думали играть специально для солдат и офицеров. Но чтобы поднять дух эвакуированных, в штабе военфлота решили, что часть билетов выделят больным и раненым гражданским. Бесплатно! – В глазах медсестры засияла гордость. За родной военфлот. За музкомедию.
– А когда этот спектакль?
– Завтра, яхонтовая моя, – проворковала медсестра. Зажужжал планшет и на стол перед Галиной Марковной выползла многосоставная ламинированная «гармошка» с Таниными документами.
– А что, моим товарищам – ну, тем, с которыми я сюда прибыла, – им тоже такие билеты положены?
– Почем мне знать?.. – недовольно проворчала медсестра. – Может, они вообще уже выписались и на Землю улетели.
– Но у вас же есть техника… Посмотрите, пожалуйста!
– Так уж и быть. Давай фамилии.
Таня назвала Башкирцева, Штейнгольца, Нарзоева и Никиту.
Галина Марковна нахмурила брови и засопела, всем телом подавшись вперед, к монитору.
– Так-так-так… Знаешь что, ясноглазая моя? Придется тебе идти на концерт без кавалеров. Такие товарищи у меня не значатся. Не поступали.
– Не может этого быть!
– Еще как может!
– А может, в других госпиталях?
– В других тоже таких нет. Знаешь, они, наверное, уже из города тю-тю! Не вижу я таких фамилий… В открытых списках.
– Как это «тю-тю»?
– Так!
– Но они не могли… Это не по-товарищески! Предатели! – Таня обиженно сжала кулачки.
– Да ты не нервничай, бриллиантовая моя. Что им сверху сказали, то они и сделали. Ведь война.
– А писем для меня нет?
– Нет.
Таня чувствовала себя ужасно одинокой. Всеми покинутой.
– Знаешь что, ты чем сырость тут разводить, ступай лучше за своей одеждой во-он туда. Затем сразу в «Велико Тырново», заселяться, а там уже и обед. Кормить, разумеется, будут на лайнере.
– На каком… лайнере?
– Господи, да что за несмышленая такая! – взмолилась медсестра. – «Велико Тырново» – это лайнер. Пассажирский. Превращенный в гостиницу. Для временно пребывающих на территории Города Полковников гражданских лиц. То есть для таких, как ты, изумрудная моя!
– А я думаю, отчего название такое знакомое? Я же когда-то с него подругу свою встречала, Любу! А вот еще вопрос… Можно?
– Последний! У меня, между прочим, рабочий день идет!
– Где тут можно купить… ну…
– Презервативы?
– Да нет же, – замотала головой Таня и покраснела.
– Прокладки?
– Да нет, мне сейчас не нужно…
– Тогда что?
– Понимаете… Э-э… Мне бы волосы… Подкрасить. А то корни отросли… Некрасиво…
– Ах это. Да в любом магазине военторга!
– Тут еще и магазины есть?! – удивилась Таня.
– А как же! И парикмахерские. Правда, там сейчас вряд ли волосы красят… Только стригут. Да и то под машинку.
– Да я уж сама как-нибудь справлюсь, – бросила Таня и зашагала туда, где горели красные буквы «Выдача теплой одежды и кислородных масок».
– Эй, да куда же ты, платиновая моя! – закричала ей в спину Галина Марковна. – А документы кто забирать будет? Эх, балда-балда…
Город Полковников произвел на Таню тягостное впечатление.
Стужа. Железо. Военные. Очень много военных.
Искусственные солнца. Искусственное спокойствие на лицах людей. Искусственный юмор в разговорах. И ниагарским водопадом – искусственная бодрость по каналу «Победа».
То, что называется «природой», в Городе Полковников напрочь отсутствовало. Тане говорили, поблизости имеется какое-то озеро. Но как до него добраться? Ведь не на своих же двоих?
Того, что называется «культурой», тоже оказалось негусто. Обнаружив, что библиотека «временно не работает», Таня впала в уныние. Получается, мюзикл «С легким паром» станет единственным культурным мероприятием на две ближайших недели?
Кстати говоря, мюзиклы Таня недолюбливала с раннего детства и «С легким паром!» был ее «любимым» только в том смысле, что его она могла худо-бедно выносить – в отличие от всех этих «Девушек по имени Весна» и прочих «Зюйд-Вестов».
А все потому, что ее мама, Неонила Ланина, была страстной любительницей оных. А до замужества даже увлекалась собиранием автографов. Фотографии и плакаты гламурных полнощеких див и смуглых роковых красавцев времен молодости Неонилы, тогда еще Вяхиревой, с бегущими наискосок кардиограммами дежурных пожеланий и метафизических лозунгов вроде «Любви и счастья! Евдокия Плещеева» или «Искусство вечно! Ростислав Шарипов» все время попадались маленькой Тане на глаза. Они выпрыгивали из ящиков стола, служили закладками в книгах и подмигивали со стен подсобок. Мюзиклы казались Тане несмешными карикатурами на настоящие оперы.
Однако билет на мюзикл «С легким паром» Таня в унитаз не спустила.
Устроившись в каюте лайнера «Велико Тырново» на верхней койке, застеленной покрывалом с национальным болгарским узором – черно-красные геометрические розы, стилизованные женщины в юбках-трапециях, – Таня обесцветила корни волос и облагородила руки неким подобием маникюра. Затем она надела новый джинсовый костюм (чудо! ей удалось снять деньги со своего счета!) и принялась глядеть в потолок. За каковым занятием она и провела остаток дня…
Большую часть следующих суток она провела так же.
– Ты что, в госпитале не належалась, что ли? – пеняла ей Кристина, соседка по каюте, тоже из эвакуированных.
Таня сама не понимала, что с ней случилось. Просто не хотелось вставать. Не хотелось говорить. Даже курить практически не хотелось.
Ей казалось, что села какая-то важная батарейка.
Конечно, исчезновение товарищей ее обескуражило. Но было и еще кое-что. Мечтательная пацифистка Таня задыхалась в атмосфере угрюмых военных приготовлений. А энергичный круговорот военной техники и живой силы, который и составлял основное содержание жизни на Восемьсот Первом парсеке, рождал в ней ощущение собственной тысячепроцентной никчемности.
«Если бы я там, в карантине, умерла, никто бы и не заметил. Подумаешь, одним ксеноархеологом больше, одним – меньше!»
Утром в магазине военторга Таня оказалась рядом с группой молодых пилотов. Устроив пакеты с покупками на мокром полу, она курила «Яву-200» и вовсе не собиралась подслушивать военные тайны. Однако офицеры говорили так громко, что Таня волей-неволей кое-что расслышала.
