На краткий миг в Томасе поднимается волна злобы по отношению к ней, но тут же стихает. Он понимает: Тереза старается быть сильной.
— Всё так, но это не значит, что я должен прыгать от радости.
Он ненавидит то, что сделал. И ещё больше ненавидит себя самого.
Тереза кивает, но ничего не говорит.
Спящий Томас пытается исследовать мозг своего более раннего «я», найти недостающие фрагменты воспоминаний. Изначальные Создатели, заражённые Вспышкой, теперь мертвы — «зачищены». На их место претендует неисчислимое множество добровольцев. Уже больше года одновременно идут два Испытания в Лабиринтах, и с каждым днём у них всё больше важных результатов и материала для исследований. Медленно, но верно они приближаются к созданию вожделенного чертежа. И тренируют замену...
Вот пока и всё, что ему удаётся вспомнить. Томас решает так всё и оставить. Прошлого не вернуть. Надо думать о будущем.
И он снова погружается в тёмное забытьё.
***
Томас очнулся, как будто с похмелья — тупо болела голова. Сновидение, хотя и слегка поблекшее и потерявшее подробности, всё ещё пульсировало у него в мозгу. Надо сказать, он узнал достаточно. Они с Терезой произвели «зачистку», заменив первоначальных Создателей на других, которых выбрали сами. Весь прежний штаб в полном составе заболел Вспышкой, и у Томаса с Терезой не было выбора — ведь они остались единственными, у кого имелся иммунитет.
Он поклялся, что больше никогда не станет об этом вспоминать.
На стуле рядом с койкой крепко спал Минхо. Голова его то опускалась, то поднималась в такт звонкому храпу.
— Минхо, — прошептал Томас. — Эй, Минхо. Проснись!
— А? — Минхо медленно открыл глаза и кашлянул. — Что? Что такое?
— Ничего. Просто хотел узнать — Ханс выключил эту штуку? И как насчёт тебя?
Минхо кивнул, широко разинув рот в сладком зевке.
— Ага... Мы оба в порядке. По крайней мере, он так сказал. Чувак, ты вёл себя как полный идиот. Ты хоть что-нибудь помнишь?
— Конечно. — От смущения у Томаса жарко вспыхнуло лицо. — Просто, понимаешь, со мной вроде как паралич случился. Меня что-то контролировало. Я старался, как мог, но ничего не выходило.
— Чувак, да ты пытался отрезать мне сам знаешь что!
Томас засмеялся, чего с ним уже давненько не случалось, и от этого почувствовал себя по-настоящему счастливым.
— Эх, жаль, что не отрезал! Спас бы тогда грядущий мир от кучи противных маленьких минхов.
— Гы-гы, как смешно... Просто помни, что ты мне должен — и всё.
— Замётано.
Он всем им был должен.
В комнату вошли Бренда, Хорхе и Ханс. Лица у всех троих были озабоченные, и улыбка сползла с губ Томаса.
— Что такое? Гэлли забежал мимоходом и снова произнёс дышащую оптимизмом речь? — Томас постарался придать своему тону как можно больше легкомыслия. — С чего бы ещё вам быть такими кислыми?
— А ты с чего такой радостный, muchacho? — осведомился Хорхе. — Ещё несколько часов назад ты пытался нарезать нас всех тонкими ломтиками.
Томас открыл было рот, чтобы извиниться и объяснить, но Ханс шикнул на него. Врач наклонился над койкой и посветил маленьким фонариком юноше в глаза.
— Похоже, что твоя голова понемногу проясняется. Боль скоро уйдёт. Операция оказалась немного сложнее, чем обычно, — из-за этой чёртовой защитной программы.
Томас воззрился на Бренду.
— Но у вас получилось выключить её?
— Получилось, — заверила та, — судя по тому, что ты больше на нас не кидаешься. А ещё...
— Что «ещё»?
— Гм... Ты больше не будешь способен вести телепатические разговоры с Терезой или Арисом.
Возможно, днём раньше Томаса огорчила бы эта новость, но сейчас он почувствовал лишь облегчение.
— Ну и хорошо. Пока как — всё спокойно? Или?..
Она покачала головой
— Нет, пока ничего. Но Ханс и его жена не желают рисковать. Они скоро скроются, но до того хотели бы сказать тебе пару слов.
Ханс, который в течение этого разговора скромно держался позади, у стенки, выступил вперёд, поднял на ребят удручённые глаза.
— Я бы хотел присоединиться к вам и помогать чем только возможно, но у меня жена. Я прежде всего должен заботиться о своей семье. Хочу пожелать вам удачи. Надеюсь, что вы совершите то, на что у меня не хватает смелости.
Отношение врача к Томасу явно переменилось — наверно, случившееся напомнило ему о том, на что способен ПОРОК. Юноша кивнул.
— Спасибо, Ханс. И если нам удастся остановить ПОРОК, мы вернёмся за вами.
— Посмотрим, — пробормотал Ханс. — Не будем загадывать. Мало ли что ещё может случиться...
Он повернулся и пошёл на прежнее место у стены. У Томаса возникла уверенность, что этот человек носит в себе огромный, гнетущий груз мрачных тайн.
— И что теперь? — спросила Бренда.
Томас понимал — времени на долгий отдых у них нет. Предстояло решить, что делать дальше.
— Найдём своих и убедим присоединиться к нам. Потом пойдём обратно к Гэлли. Единственное, чего я достиг в этой жизни: помог поставить эксперимент, который с треском провалился и который принёс мучения и смерть десяткам людей. По-моему, пора внести изменения в мой послужной список. Мы обязаны остановить программу, пока ПОРОК не начал всё заново, с новыми подопытными.
Впервые за всё время голос подал Хорхе:
— Мы? О чём это ты толкуешь, hermano?
Томас перевёл на него взгляд. В душе юноши нарастала решимость.
— Мы присоединимся к «Удару правой».
Никто не сказал ни слова.
— О-кей, — наконец нарушил молчание Минхо. — Но сначала пошли пожрём чего-нибудь.
Глава 29
Они отправились в ближайшую кафешку — им её порекомендовали Ханс и его жена.
Томасу ещё никогда не доводилось бывать в подобном месте. По крайней мере, он этого не помнил. К стойке протянулась небольшая очередь; покупатели, получив свой кофе и выпечку, либо присаживались за столики, либо выходили на улицу, унося купленное. Нервная пожилая женщина маленькими глотками пила кофе, приподнимая закрывающую лицо хирургическую маску. Один из патрульных в красной рубашке стоял у двери и через каждую пару минут проверял посетителей своим портативным прибором. На лице патрульного тоже красовалась маска — странное металлическое сооружение, прикрывающее рот и нос.
Томас, Минхо и Бренда расселись вокруг столика в дальнем углу помещения, а Хорхе пошёл за едой и питьём. Глаза Томаса всё время невольно обращались к мужчине лет тридцати пяти — сорока, сидящему на подоконнике, сделанном в виде широкой низкой скамьи. За всё время, что Томас с друзьями находились здесь, мужчина не притронулся к своему кофе, и от напитка уже больше не шёл пар. Человек сидел сгорбившись, поставив локти на колени и свободно сцепив пальцы обеих рук. Взгляд его был устремлён куда-то вдаль.
Что-то с этим типом было не так. Пустое лицо, пустой, ни на чём не фокусирующийся взгляд, в котором, однако можно было различить едва заметную нотку непонятного удовольствия. Томас показал Бренде на странного мужчину глазами, и та прошептала, что мужик, видимо, под «кайфом». Вообще-то за такое сажают. Если поймают. Томасу стало не по себе. Ему очень захотелось, чтобы этот чудак поскорее убрался отсюда.
Вернулся Хорхе — с сэндвичами и чашками кофе, над которыми вился парок. Друзья в полном молчании принялись уплетать завтрак. Всем было ясно, что в их положении медлить нельзя, но Томас был рад возможности хоть немного передохнуть и набраться сил.
Они расправились с едой и собрались уходить, но Бренда почему-то осталась сидеть на месте.
— Парни, вы не могли бы немного подождать на улице? — спросила она.
Судя по всему, она обращалась только к Хорхе и Минхо.
— Чего-о? — раздражённо протянул Минхо. — Опять тайны?
— Нет. Никаких особенных тайн, обещаю. Мне просто нужна пара минут — кое-что сказать Томасу.
Томас удивился. Очень интересно! Он уселся обратно на свой стул.
— Иди-иди, — сказал он Минхо. — Сам знаешь, что у меня от тебя секретов нет. Она это тоже знает.
Друг принялся ворчать и чертыхаться, но в конце концов они с Хорхе вышли на улицу и остановились на тротуаре у ближайшего окна. Минхо одарил Томаса зверской улыбкой и сделал ручкой. Судя по его недовольному виду, все эти тайны ему страшно не нравились. Томас помахал в ответ, а потом обернулся к Бренде:
— Ну? Что ты хотела сказать?
— Я знаю — времени нет, поэтому постараюсь побыстрее. Нам никогда не удаётся остаться наедине, а мне бы так хотелось, чтобы ты знал: там, в Топке, я не играла с тобой. Да, меня отправил туда ПОРОК, это была моя работа, но я и правда привязалась к тебе... и изменилась. Есть ещё кое-что, что ты заслуживаешь узнать. Обо мне, о канцлере Пейдж, о...
Томас поднял руку.
— Пожалуйста, остановись, не продолжай.
