Вольты стоит.
В общем — красота.
Оставшаяся дорога до дома Ньёньосс дорога оказалась проста и спокойна.
И вот он дом.
Место, куда женщина уже и не надеялась вернуться.
Место, которое ей снилось…
Отец, признаться, был шокирован, увидев дочь. Да еще в таком окружении. Для всех она умерла несколько лет назад, сразу как ее захватили в плен и увели в рабство, увезя за большую воду. А тут — вернулась. Словно бы с того света.
— Мне сложно поверить в то, что ты говоришь, — тихо произнес отец, буравя дочь глазами.
— Ты умерла… ты для нас всех умерла, — также тихо добавила мать.
— Но я выжила и вернулась.
— Кто эти люди? — кивнул отец на русских.
— Они служат одному белому вождю. Вроде тех, о которых мы раньше слышали. Португалия, Англия, Голландия и прочие. У них земли у большой воды.
— Этот вождь тоже водит людей за большую воду на продажу?
— Нет. Он вообще людьми не торгует. В его землях это запрещено.
— Как это запрещено?
— В России нельзя торговать людьми. В плен можно брать. Выкуп требовать. Отправлять отрабатывать свою еду. Но не торговать. На них самих раньше часто в набеге годили. И угоняли в рабство.
— Белых? — удивился отец.
— Да. Я сама была сильно удивлена. Ими раньше торговали. Сейчас они разбили всех, кто ходил на них в набеги. И сейчас очень сильны. Совсем недавно они победили союз из двух крупных белых держав, разбив их армии наголову.
Местные переглянулись.
Эти слова Ньёньосс легки на благодатную почву. Жителей Тенкодого, равно как и всех мосси очень сильно злило то, что на них ходят в набеги и угоняют в рабство. А тут считай родственные души, да еще из числа белых людей.
Удивительно… просто удивительно…
— И что они хотят? — спросил один из присутствующих.
— Помочь нам.
— Но зачем им это делать? — напряженно поинтересовался отец Ньёньосс. — Насколько мне известно белые люди покупают нас на побережье и увозят за большую воду, где замучивают тяжелым трудом. Русские другие? Почему я должен в это поверить?
— Я наложница наследника их вождя. Родила ему сына. И тот захотел сделать мне приятное.
— Наложница? — удивился не только ее отец, но и все окружающие, что пришли на эту встречу.
— Наследник пока выбрал себе жену. И мой сын у него старший. Если жена не сможет родить ему мальчиков, то мой ребенок может унаследовать своему отцу.
— Белое королевство?
— Да.
Наступила звенящая тишина.
Здесь собралась вся аристократия Тенкодого. И никто из них не был наивным человеком, прекрасно представляя, что происходит вокруг. Равно как и прекрасно зная о том, что белые люди в основном их, чернокожих, даже за людей не считают. Покупая и используя как говорящий скот.
А тут такое.
Верилось с трудом. Строго говоря, вообще не верилось. Однако почти полторы тысячи воинов в отличных доспехах стояли невдалеке. И новости о том, как они побили Ашанти, уже дошли до Тенкодого. Само собой, обрастая массой всяких подробностей. В которых там даже не люди, а какие-то колдуны дрались.
И вот этих самых бойцов привела дочь вождя. Младшая. Та, которую уже считали мертвой и даже провели ритуал погребения. Вотивный. Прощаясь, словно бы она погибла.
Как все это воспринимать они не знали.
Радоваться? Пугаться?
Как?
Произошедшее выходило за границы их парадигмы мышления. Словно бы деревья заговорили или камни начали танцевать какую-нибудь джигу-дрыгу.
— Почему отец наследника поддержал это его желание? — спросила мать Ньёньосс. — Только из любви к нему?
— Не только. Если Тенкодого укрепится, то набеги прекратятся. И торговля людьми с вывозом их за большую воду если не остановится, то очень ослабнут. Это ударит по доходам некоторых белых держав, которые с этого жили. Они враждебны России. Поэтому поддержка Тенкодого выгодна для нее. Равно и развитие торговли, дружбы и сотрудничества. Главное — остановить поток рабов, вывозимый за большую воду.
Местные вновь переглянулись.
Резон.
Вполне себе. О том, что белые промеж себя грызутся, они знали. И то, что сказала мертвая дочь вождя выглядело очень здраво. Более того — им самим очень хотелось бы остановить набеги, дабы мосси не угоняли в рабство и не увозили за море. А тут такие замечательные обстоятельства…
— Вождь России передал тебе подарки. — произнесла женщина.
Отец кивнул.
И Ньёньосс начала что-то говорить по-русски, который местные не понимали. Все пришло в движение и перед Сигри появились какие-то ящики. Не очень большие, но явно тяжелые. Их вскрыли, а внутри оказались металлические пластинки. Много одинаковых металлических пластинок.
— Что это? — удивился он.
Вместо ответа женщина махнула рукой и с одного из подошедших русских спутников сняли накидку. Под ней он был доспехах. Как раз собранных из вот таких пластинок.
Вождь и окружающие оценили мгновенно.
Ньёньосс же пояснила.
— Мы долго думали, что могло бы стать действительно полезным подарком. И пришли к выводу, что доспехи. Их ведь нам всегда так не хватало. Из-за чего гибли наши лучшие воины.
— А почему не такие? — указал Сигри на латные трехчетвертные доспехи русской пехоты.
— Их можно было привести. И Петр, вождь России, их привезет, если потребуется. Но они требуют сложного обслуживания. Ремонта, подгонки. Всего этого у нас тут нет и быстро не создать. Мы даже думали о том, чтобы и этих воинов одеть в вот такие доспехи. Их ведь очень легко ремонтировать. Даже в походе. Нужны только запасные пластинки и кожаные шнурки.
Сигри встал.
Подошел поближе и стал осматривать, вдумчиво изучая то, что ему принесли…
Алексей остановился на так называемых ламеллярных доспехах с основой. Это когда пластинки не просто связывались между собой шнурками, а пришивались к какой-то основе. Обычно кожаной или тканевой. Подобные доспехи нередко называли пришивной чешуей. И в чем-то это правильно. Только вот пластинки шли не так, как обычно, а по ламеллярному обычаю. То есть, их слои позволяли соскальзывать ударам, идущим снизу вверх, а не как у чешуи — сверху вниз. Отчего лучше подходили для кавалерии.
Получалось что-то в духе восточно-римских доспехов VIII-X веков. Обильно представленных в изобразительном искусстве. Собственно, со старых икон Алексей эти доспехи и «срисовал». Сделал. Протестировал. И результат его удовлетворил.
Комплект надевался на стеганный халат.
Его основа — этакая кираса, состоящая из грудной и спинной
