Обещанная машина зарулила на хозяйственный двор с похвальной пунктуальностью за минуту до установленного времени. Приезд грузовика не сопровождало никаких обстоятельств, могущих вызвать подозрение и тревогу. Пришла машина, остановилась, шофер вылез, постучал по передним колесам, открыл капот, занялся мотором.
— Такси подан, пойдем, — сказал, поднимаясь из засады, «Жох».
Первым делом капитан подошел к кузову, крытому брезенту, подпрыгнул, ухватился за край борта, заглянул внутрь. И увидел мебель. Обычный набор рухляди, которую перевозят на новую квартиру со старой. Шкафы, комод, диван, кресла, стулья.
А Кемень тем временем тепло здоровался с шофером. К их задушевной беседы присоединился и капитан.
— Здоровеньки булы, — приветствовал он шофера.
— Здорово, — проговорил тот себе под нос, без всякой охоты пожимая протянутую ладонь. — Забирайтесь в кузов. Спрячьтесь у переднего борта. Накроетесь мешками, если вдруг остановят. Поехали.
— Погоди, — «Жох» спешил чуть меньше, чем шофер. — Где будем останавливаться?
— Сперва заедем в один дом на окраине, заберем канистры с бензином. Ехать нам далеко. Потом еще на дороге выберем место потише, заправимся и отдохнем. И дальше без остановок до Яворова[33]. Там вас другие повезут или поведут.
— Сопроводительные документы имеются? — милицейским тоном спросил «вор» шофера.
— Все имеется. Мебель перевозим, — шофер нетерпеливо рыхлил ботинком песок хозяйственного двора.
— Годится. Смотри за дорогой! Не попади в аварию. Ну, — это «Жох» адресовал уже Кеменю, — полезли в мебель, пассажир.
С трудом протиснувшись к переднему борту, «Жох» и Кемень устроились там с относительным комфортом. Расположились на сиденье от дивана, упираясь коленями в спинки огромных кресел. Поехали. Загромыхали в креплениях полки, заходили дверцы, задребезжали не вынутые из шкафов стекла, что-то с шуршанием проехало по полу. Их машина кому-то просигналила, вливаясь в транспортный поток.
На булыжниках львовских мостовых чувствительно потряхивало. Не завешенный брезентом проем над задним бортом с их места виден не был, что лишало их единственной возможности полюбоваться видами Львова. Приходилось лишь догадываться, что там происходит за брезентовым кузовом. Капитан мог себе представить только прохожих и автомобили. Кемень же, верно, мог себе вообразить, мимо чего они сейчас едут.
— Що ти шукаешь? — спросил украинец, когда «вор» принялся озираться, заглядывать под кресла, привставать, приподнимать с пола бумагу.
— Столько барахла, а вот ничего подходящего не нахожу. Ну, это поправимо, — и капитан принялся вытаскивать брючный ремень.
— Що це? — Кемень удивлено наблюдал за действиями своего спутника.
— Тебя вязать буду, — ответил капитан так, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся и очень хорошем.
И далее Шепелев нанес подлый, но продиктованный необходимостью удар. Потому что не мог капитан себе позволить такую роскошь, как бороться, катаясь по полу, когда бы на тебя рушились полки, сыпалась труха, когда у противника имелись бы какие-то шансы взять верх. Да и раскричаться противник мог, что тоже могло осложнить дело.
Короче говоря, Шепелев опустил кулак на сломанный палец Кеменя. Тот взвыл и согнулся. Теперь ничего не стоило перевернуть его животом вниз, завести руки за спину и быстро связать их. Предвидя град вопросов, отборных ругательств и проклятий, Шепелев употребил свой носовой платок на кляп. Теперь оставалось разве вытерпеть до конца пути раскаленный от ненависти взгляд своего, как выразилась ночью Христина, «случайного попутчика». Ну, конец, был уверен товарищ Шепелев, не за горами. На первой же остановке он и должен наступить. Крайне сомнительно, чтобы они действительно там собирались запасаться бензином.
Кемень не мог говорить, но слушать ему ничто не мешало, ну кроме разве что боли в переломанном пальце.
— Ты уж извини меня, но не получалось по-другому…
Замычав, Кемень попытался встать. Вряд ли он имел иные намерения кроме нанесения ударов ногой. Капитану пришлось, дернув за пиджак, вернуть его на место.
— Тихо ты, — ласково попросил «Жох», — ведь по голове тебя бить придется. Вот этой штукой. Не забыл ее?
Шепелев похлопал себя по карману куртки, где у него лежал револьвер.
— Да, ноги связать тебе необходимо. Стучать ведь ими начнешь. Ну-ка!
На ноги капитан пустил поясной ремень Кеменя.
— Должен же я что-то делать, как-то обезопасить тылы, — говорил он, стягивая ремень тугим узлом. — Ведь убивать меня собираются, а не просто попугать. Ты не знал?
Капитан скосил глаза на связанного Кеменя.
— Тебе, конечно, не сказали. А зачем? Вдруг ты все испортишь. Я не исключаю, что и тебя приговорили. Да чего там, скоро все выяснится.
И капитан стал пробираться через мебельные нагромождения к заднему борту. Раз споткнувшись, завалив какой-то шкаф на брезент кузова, он подобрался к автомобильной корме, из-под которой убегали уже не булыжники, а асфальт. Они проезжали мимо некого здания, напомнившего товарищу Шепелеву Гатчинский дворец, а с другой стороны дороги он увидел каменного льва, цветочную клумбу рядом и деревья.
Капитан, высунувшись за брезент, посмотрел вперед. Судя по пейзажу, преимущественно состоявшему из зеленых насаждений, Шепелев сделал вывод, что они подъезжают к границе города. Скорость у грузовика как была так и сохранилась небольшой. Сзади на ближайших ста метрах дорога была пуста. Капитан перемахнул через борт и повис на руках, касаясь носками сапог асфальта. Собравшись, он разжал пальцы, упал на дорогу, перекатился. Локоть он все-таки ушиб, но это пустяки. Поднялся, отошел на обочину. Грузовик неторопливо удалялся, не заметив потери бойца.
Теперь его интересовали любые машины, идущие неважно в какую сторону, хоть поперек дороги. Но первой к тому месту, где стоял капитан, прибыла все-таки попутная машина. Шепелев вышел ей наперерез, расставляя в стороны руки. Взвизгнули тормоза, сливового цвета «опель» вынужденно съехал на обочину, где и замер.
— Спятил! — выскочил наружу шофер.
— Да, — капитан вытащил из кармана наган, втолкнул оторопевшего водителя в салон. — Открывай заднюю дверь!
Садясь на заднее сиденье, капитан разглядел, что пассажиром рядом с водителем едет женщина. Она переводила взгляд с шофера на незнакомца.
— Поехали! Вперед! — приказал Шепелев.
— Стоять! — закричала дама и ударила шофера по рукам. Видимо, только сейчас она разобралась, что происходит. В женщине было не меньше центнера живого веса, а еще синее толстое пальто и большая шляпка, напоминавшая увеличенный испанский берет. Водительские руки сбило с руля. Лицо женщины, чем-то похожей на актрису Раневскую, лицо крупное, без следов косметики, с высоким открытым лбом, пересеченным суровыми морщинами, выражало решимость идти до конца.
— Я тебе сейчас покажу, контра! — Она размахнулась сумочкой и обрушила ее на «контру». Если бы не потолок салона, который принял на себя силу, вложенную в удар, капитан не сумел бы увернуться.
Сумочка от удара расстегнулась и на пол, и на Шепелева просыпалось ее содержимое. Пудреница, кошелек, газетные вырезки, ключи и черте что еще. Среди выпавших вещей Шепелев разглядел партбилет.
Второй раз сумочка прилетела сбоку, и капитану пришлось защищать голову руками.
— Бей его, Федор! — прозвучал зычный призыв к шоферу.
Капитан госбезопасности растерялся. Не действовала магическая сила направленного на человека оружия. А рассвирепевшая женщина — это похлеще, чем оуновцы. Не бить же, не стрелять же. Надо выкручиваться.
— Сидеть, дура! — Оперативный работник рявкнул голосом следователя в начале допроса, когда тот ломает волю допрашиваемого. — Я из госбезопасности! НКВД! — и повторил, как заклинание: — НКВД! НКВД!
Неожиданно быстро до гражданки дошел смысл произносимого, и она взяла себя в руки. Здравомыслия и самообладания, похоже, женщине было не занимать.
— Документ! — потребовала дама со стальной непреклонностью, словно сама принадлежала к упомянутому комиссариату.
«Боже мой, ну что за машину я остановил. Нет, чтобы дождаться какого-нибудь мирного молоковоза».
— Будет документ. Я на задании, поэтому имею только оружие. Вы, товарищ, вижу партийная. Вы должны понимать. Будь я уголовником, высадил бы вас или бы начал уже стрелять.
— Имя, звание, имя начальника Львовского НКВД, — потребовали от Шепелева. Он шумно выдохнул.
— Некогда мне с вами… Преступники уходят. По дороге! Вы будете помогать органам, черт побери?! Или мне выйти, а потом у вас будут крупные неприятности?!
И капитан открыл дверцу. Это подействовало. Женщина приняла решение так, как, видимо, привыкла их принимать — отбросив сомнения.
