потемневших до цвета мокрого асфальта, черти пляшут. Смакуют каждый момент.
Смутившись и покрывшись едкой краской, я немного отодвинулась, почти не чувствуя ног. Тело вмиг онемело, придавленное к земле головокружительным мужским магнетизмом.
Вспомнив все плохое, что он сделал, я немного вернула себе контроль и, спрятав лицо за волосами, отстраненно сказала.
— Топай давай.
Медленной поступью Раевский двинулся к двери, но из-за того, что я все еще стояла слишком близко к выходу, казалось, словно он идет прямо на меня.
— А волшебное слово?
Оно тебе надо?
— Пожалуйста, — уже полностью сгорая от стыда, я буквально простонала унизительную просьбу.
Явись он на минутку позже, и я бы не стояла с горящими щеками и не держалась за полотенце как за спасательный круг.
Поменявшись с ним местами и очутившись возле гардеробной, я услышала очередной смешок.
— Одежда и правда тебя портит.
— Катись уже!
Вслед мне понесся довольный хохот и скрип двери.
Только тогда я выдохнула, все еще не представляя, как теперь смотреть ему в глаза. Он видел меня почти голой. И если бы не полотенце…
Боже, не хочу даже думать.
И снова сюрприз — вторая половина шкафа была наполовину забита женскими вещами. Неужели и об этом уже позаботился?
Радость от того, что не придется разгуливать в одних трусах, быстро сменилась раздражением. Значит, Раевский настолько уверен, что я уже под его каблуком…
Но выбора нет — иду искать что-то подходящее. Легкое ситцевое платье подойдет. Выглядит комфортно. Никаких тебе корсетов, декольте и мини-юбок.
Переодевшись, спускаюсь вниз и сразу напарываюсь на Лену. Та от скуки наворачивает круги по залу и задумчиво теребит черные кудри.
— Ты где так долго пропадала? Я почти опухла от голода.
— Прости. Пятна не отстирывались.
— А зачем ты сама это делала? — удивленно приподнимает брови. — Этим же Таня занимается.
— Таня? — женское имя неприятно царапает слух.
— Да. Наша экономка.
Чертыхнувшись, развожу руки в стороны, не представляя, как объяснить, что для меня стирка, уборка и тому подобное — обычные вещи.
— Там просто пятна такие, — начинаю тараторить, — если их сразу не вывести, то потом точно не получится.
Лена кивает и, к счастью, быстро меняет тему. Показывает мне несколько ресторанов, способных доставить еду в этот закрытый райончик, и живописно рассказывает о том, что ей уже удалось попробовать. Все выглядит безумно вкусно, и от одной только картинки я уже чувствую урчание желудка. Соглашаюсь на все, что девочка предлагает, готовая вгрызться чуть ли не в кусок хлеба.
Заказ сделан, и нам остается только коротать время. Я то краснею, то бледнею от ее привычки говорить все, что на ум приходит.
— Я так боялась, что Тимур приведет в дом какую-нибудь заносчивую женщину, которая будет командовать мной хлеще брата и устраивать тут свои порядки, — быстро щебечет, сморщив носик, — но он привел тебя. И ты такая классная! Мы с тобой будто на одной волне. Даже портить продукты с тобой было весело.
Тычет маленьким кулачком в потолок и зловеще улыбается, продолжая.
— Теперь будет кому за меня постоять, — ее уверенность вызывает у меня глухой смешок. — Кстати, а сколько тебе лет? Как моему брату?
— Я что, настолько плохо выгляжу? — беззлобно поддеваю в ответ. — Я старше тебя всего лишь на пять лет.
— Правда?! — она подпрыгивает и, округлив глаза, таращится на меня как на безумную. — Но почему? Брат мне говорил, чтобы до двадцати пяти лет я и не думала о свадьбе, — хватается за голову, — да он же старше тебя почти на десять лет.
— И не говори. Угораздило же меня спутаться со стариком, — подавляю смешок и перевожу тему, боясь случайно затронуть что-то личное. — Лучше расскажи что-нибудь о себе.
Мне и правда интересно. У Лены, как и у Тимура, немного грубоватые черты лица, черные волосы и серые глаза. На этом сходство заканчивается. Если девочка дарит ощущение тепла и спокойствия, подобное безмятежному морю, то Раевский производит впечатление взрывчатки, с которой каждая встреча кажется последней.
— Скоро мне будет четырнадцать, и я мечтаю отметить день рождения с друзьями, но Тимур запрещает, — хватается за соломинки, — может, ты попробуешь его переубедить?
Боюсь, я слишком дорого за это заплачу.
Не желая расстраивать, спрашиваю снова.
— Почему он против?
— Он всегда против. Ему лишь бы жизнь мне испортить, — говорит на эмоциях.
Судя по тому, что я видела ранее, отношения у них хорошие. Нам-то с Никитой проще, не такая большая разница в возрасте, а между Леной и Тимуром проблемы наверняка из-за личного пространства возникают. В конце концов, девочка уже доросла до друзей и небольших вечеринок. Заперев ее здесь, Раевский глупо поступает.
Хотя, полагаю, в отношении меня у него схожие методы.
— Твой брат просто очень за тебя переживает. Попробуй доказать, что ты уже самостоятельная, и тогда он наверняка пересмотрит свое решение.
— Да что я могу? Меня и в школу всегда отвозят и после уроков сразу забирают. Даже прогуляться не дают.
Наш разговор затягивается, и я всё больше убеждаюсь в том, что Тимур уже буквально задушил сестренку своей гиперопекой. Ее слова звучат обреченно и довольно грустно. Мама умерла почти сразу после ее рождения, отец постоянно натаскивал наследника и доверял дочку няне. Теперь у нее только брат и остался, и тот ставит палки в колеса.
Приободрив и немного поделившись своей жизнью, я не замечаю, как приходит курьер. Точнее, он просто передает еду у ворот, а в дом заходит Сергей, отпирая дверь собственным ключом.
Как славно. Теперь у меня два тюремщика.
— Мира, налетай скорее! — Лена распаковывает пакеты, отпуская на волю аромат теплой пиццы.
Плохое настроение недовольно скрывается, испугавшись целой тонны фастфуда. Я успеваю оторвать лишь кусочек, и тут же, как назло, на лестнице раздаются тяжелые шаги и заставляют замереть.
Чур, ему только горелый кекс!
Выглядываю на кухню. Посередине нашего погрома стоит Сергей и принюхивается к «шедеврам».
— Хотите попробовать? — мило улыбаюсь. — И шефа своего заодно угостите. Мы именно вам и оставили.
Мужчина пробует кекс и, к моему удивлению, не заходится жутким кашлем.
— Очень вкусно. Спасибо.
Да если бы знала, сама бы съела.
Я чувствую за спиной жгучий взгляд Раевского, но старательно его игнорирую. От недавней сцены в спальне температура вновь подскакивает. Глаза нерешительно ищут точку опоры.
— Мира, ты готова?
— К чему? — недоуменно поворачиваюсь, оценивая его прикид.
В уличной одежде и черных солнечных очках Тимур всё равно не выглядит как обычный мужчина. Скорее как гангстер с холодным взглядом и чеканящей шаги походкой.
— Точно, — недовольно цокнул языком, — ты же меня в спальне отвлекла,
