темная эльфийка, которую неизвестно как занесло на эти земли.
Она всегда куталась в несколько слоев шкур, оставляя видными лишь прорезь ее фиолетовых зрачков, недобро смотрящих на всех вокруг.
Правда однажды Руун увидел на ее лбу рабское клеймо, которое преследовало существо всю жизнь, не давая ему больше нигде нормальной жизни, но он решил не лезть в ее прошлое, просто приняв её.
Она, в отличие от Ворга, все таки сражалась с героем, но достаточно яростно, чтоб он не мог закончить все быстро, что дало ей в конце время ретироваться и сдаться, соглашаясь присоединиться к нему.
О нем больше ничего не было известно, поскольку она была крайне молчаливый, а на любой приказ просто кивала головой и исполняла в точности, как сказано.
Эти трое, включая Ромуса, стали его заместителями.
Таким образом прошел месяц объединений, что принесло славу Рууну, к которому теперь бандиты уже сами присоединялись, приходя к его крепости.
Да, именно крепости, поскольку вокруг пещеры все обросло деревянными постройками, вокруг которых соорудили частокол, насколько это было возможно в этой местности.
Сейчас его внешний вид выглядит более внушительно: его доспехи теперь не ограничивались нагрудником с пластинами, но точно такие же штаны и сапоги украшали его, а поверх их наплечник из металла, защищающий его сердце.
Нашелся даже треугольный щит, покрытый снаружи металлом и которым он мог хорошо защищаться от ударов.
Но сейчас наступало время, когда припасы подходили к концу и он принял решение пойти в рейд: разделив свои двести тридцать семь человек на четыре отряда по пятьдесят человек, один из которых повел он, а три других заместители, остальных оставил сторожить их крепость.
За этот месяц он многих лишил жизни, но ощущал, что прибавление сил стало совсем небольшим, будто совсем скоро дойдет до своего пока, финальной точки, что заставляло его нервничать.
Впрочем, ему сейчас уже было не до этого: сидя в засаде они уже слышали караван.
Он сразу же не понравился герою:
Две телеги и тридцать человек, двадцать пять из которых охранники.
Но терпением он так и не запасся за это время и ждать другого не хотел, поэтому отдал приказ стрелять.
Самым привлекательным для бандитов была девушка на коне в самом центре каравана, отчего глаза всех бандитов загорелись жадным блеском, убеждая Рууна в том, что они не примут решение ждать следующего каравана.
Стрелки дважды успели выстрелить, положив часть врагов, после чего бандиты вылезли из кустов, накинувшись на столь сладкую добычу.
Вслед за ними вышел и Руун, лениво подбираясь к торговцам через охрану, обрывая их жизни.
Впрочем, особо говорить и нечего, ведь их жизни так же мгновенно оборвались, ничего не затронув в душе героя, после чего он обратил внимание на девчонку, ибо узнал кое что интересное.
Да, определённо, сейчас вокруг нее валялось пятнадцать его бойцов, а впереди нее стоял пожилой мужчина, — «серебро, почти золото», — пронеслась мысль, которую он узнал только что.
Девушка было дочерью рыцаря, начальника гарнизона ближайшего города отсюда.
А по совместительству хорошим торговцем, вот ее и отправили запастись продуктами, выкупая их из портового города.
А охраны так мало и так слаба лишь потому, что Локорцы вновь ввязались в войну и сейчас многие их силы мобилизованы, впрочем даже так нашелся тот, кто даёт достойный отпор.
Только сейчас он понимал, насколько скверно их дело, поскольку теперь это просто так не оставят, да и отпускать ее уже нельзя.
Рууна удивляла природная трусость этих бандитов, но сейчас они, не считаясь с потерями, пёрли на наемника, желая захватить свою добычу.
«Прости, малышка, меня не поймут, если я отпущу тебя или убью сразу, просто потерпи немного», — после этой мысли он сразу же забыл о ней.
Тем временем бой подходил к концу: оставался лишь пожилой рыцарь, которого утыкали стрелами лучники.
И бандиты, словно шакалы, то сближались, то отдалялись, боясь последних мгновенной жизни этого старика.
«Ну вот и все», — подумал он, наблюдая, как тот падает бездыханный в лужу крови.
— Таков конец славного героя, что не смог защищить свою "принцессу"… — пробормотал он, сам не зная откуда взявшуюся мысль.
Закрыв глаза, он вновь начал переваривать осколки воспоминаний, пока его отряд собирал добычу.
Когда он очнулся, то девчонку уже всячески лапали и домогались, поскольку их сбор был окончен и они были готовы уходить.
— А ну-ка, потом будете слюни пускать, сейчас возвращаемся! — он даже смотреть на нее, уже считая её мертвой. Не хотел видеть цвет жизни на юном лице, который скоро покинет его, впрочем в воспоминаниях других он четко отразился при всем нежелании героя.
Авторитет их лидера был закреплён страхом за прошлый месяц, когда они видели, как он убивал самых сильных противником, что располагало их к выполнению приказов беспрекословно, если они не переходили грань, из-за чего они сейчас тут же стали серьезными и отправились в лагерь, перенося добычу.
Возвращаясь, сейчас он окончательно осознал, что достиг предела. Больше его силы не растет, хотя регенерация и память все так же приходят к нему в полноте.
Он думал, что наступит день, когда его силы достигнув вершины, но кажется он ошибался, достигнув лишь вершины человеческого тела.
Его мысли прервал старый, ветхий дом из досок, на который они сейчас наткнулись.
Они видели, что внутри горел свет свечи. А ведь здесь не было никогда этого домика, отчего разбойники недоумевали, — отряд сражу же встал, ожидая приказов.
— Вы четверо останетесь со мной, остальные продолжайте путь в лагерь. Шорн, ты отвечаешь головой за добычу, если хоть что-то до лагеря не дойдет, а я обязательно это проверю, поверь мне, — потеряешь голову сразу, без попытки оправдаться! — выдал он приказ одному из бывших главарей мелких банд, оставив при себе того, к кому привязана его метка.
Дождавшись, пока они уйдут, он кивнул головой, чтоб его четверка вошла внутрь, что те сразу же исполнили, выломав дверь и влетел внутрь с оружием в руках.
Войдя внутрь, вслед за ними, он замер, обескураженный картиной перед ним.
Прямо посреди комнаты сидел дряхлый старик с отросшими седыми волосами и такой же бородой.
Он сидел за столом, на котором были листки, на одном из которых он что-то записывал, а его рука подрагивала.
В руках у него было какое-то золотистое перо, казалось удивительной красоты птицы, а рядом с ним стояла чернильница с чернилами.
Он, не обращая внимания, продолжал что-то писать, а стол под ним, поросший мхом, со свечкою на нем, казалось, скрипел от счастья.
Эта картина не только
