чтоб посмотреть ей в глаза, которые теперь находились в нескольких сантиметрах от его.
Как оказалось, все это время она стояла на цыпочках, чтобы дотянуться до его уха и была ощутимо ниже его.
— А теперь расскажи подробней?
— О-оу… Милый, ты такой же грубый, каким я тебя и представляла… — нежно прошептала она, слегка обмякнув телом в его руках, — ну хорошо, я тебе все сейчас покажу.
После этих слов она, не торопясь, перенесла ладони на его руку, сжимающую ее щеки и нежно обхатив, слегка попыталась переместить, ожидая позволения, когда тот расслабит руку, что он и сделал.
Затем она, нежно улыбаясь и смотря ему в глаза, перевела его руку на шею… Грудь… Живот… Бедра… Ягодицы, останавливаясь каждый раз на новом месте и прижимая его ладонь поверх своей, а в конечном итоге переместила ее на пояс, где он ощутив скрученные листовки, закреплённые там.
— Возьми… — томно прошептала она, облизнув губы.
Руун пристально смотрел в ее зелёные глаза, которые сейчас почему-то казались знакомыми, и через несколько секунд все же схватил листовки, выдернув их с пояса.
Отпустив её, он переместил взгляд на бумаги, разворачивая их.
Это был список разыскиваемых: людей, за чью голову назначена награда.
Так он листал до тех пор, пока не зацепился взглядом за собственный портрет, который, к его удивлению, выглядит точь в точь, как он, — перепутать было невозможно.
Подавив удивление, он перевел взгляд на пиратку, которая все ещё улыбалась, смотря на него глазами, полными игривого блеска, а затем обратно, читая надпись.
«Горный король, Бессмертный Руун, разыскивается за…» — и дальше шел перечень, что он убийца, дезертир, насильник, разбойник, грабитель и прочее, а если обобщить, то самое странное в их глазах то, что он причинил вред знатным особам и убивал опытных ветеранов-наемников, хотя с последними несколькими обвинениями он готов был поспорить.
«Награда: пятьдесят золотых за живого; двадцать золотых за мертвого», — заканчивалась надпись в самом конце.
— Твою мать! Проклятье! — разозлился он, бросив листавки и удалился.
— Я Роза, красавчик, ещё свидимся! — крикнула она ему вслед.
Теперь Руун ощущал, как спину сверлят взгляды его подопечных, что звучали так же красноречиво, как кинжал в спине, — за эти месяцы он выработал умение ощущать такое.
Раньше герой не замечал, что многие жадные взгляды смотрят именно на него, а не на товары, что были с ним. Теперь все вставало на свои места и становилось понятным.
Решив закончить как можно скорее дела и удалиться, он пошел в сторону рабских загонов.
— Господин, чего вам? — встретил его при входу совсем юный мальчик, одетый в хорошего качества вещи, опуская взгляд в пол.
— Покажи боевых рабов! — сказал он, а в голове промелькнула мысль: «любимчик работорговца?»
В ответ мальчик лишь кивнул и поманил рукой за ним.
Проходя мимо рядов с рабами, от них шел запах нечистот и гнили, на которые Руун слегка морщился, но ничего не говорил. Внутри он был намного более стойкий, чем с улицы.
Все они были в изношенных и рваных тряпках, но, по крайней мере, о их тепле позаботились, надев на них почти полностью дырявые и старые шкуры, в которые они сейчас кутались, иногда по двое-трое, прижимаясь друг к другу.
Героя заинтересовал тот факт, что большинство из них ничего не сдерживало, но они продолжили послушно сидеть.
Это разница особенно ощущалась, когда они проходили мимо рабов с глазами, горящими от ненависти, которые были полностью обвязаны цепями, которые даже сейчас, казалось, с трудом их сдерживали, натужно скрипя от их усилий.
Ведь, как минимум, если им запретили сдвигаться с места, то они могли тренировать тело, чтобы оно выжило дольше в этих джунглях, да и согрелись бы, вместо того, чтобы дрожать.
Вскоре они подошли к клетке, внутри которой сидели десяток существ, скованных цепями, а взгляд каждого был все ещё жив, не желая сдаваться.
— Вот, господин, эти и вон те, — тихо сказал он, кидая головой ещё на десяток других в стороне, но с пустым взглядом и без оков.
— Ту десятку беру сразу… А эти… Дай-ка мне пару минут, — произнес он, подходя к ним.
В этом мире было рабство, но оно выражалось в знаке на лбу, который обязывала слушать хозяина, но на этом все.
Впрочем, ничто не мешало настроить приказы так, чтоб получить всё необходимое. Приказом в том числе передавалось право владеть рабом, получая приказ от хозяина, что он теперь собственность того-то.
Сам знак был устроен так, что он питалась от самого хозяина, поэтому угасал лишь со смертью того, но даже так метка не исчезала, лишь блекла, становясь черно-белой.
Сейчас он мог рассмотреть этот знак: чья-то голова, даже не имеющая глаз и носа, но с открытым ртом, выражающим крик боли, обвязыванная цепью на шее, сдавливающая ее и уходящая, извиваясь, как змея, по обе стороны лба прямо к вискам, заканчиваясь железными браслетами, внутри которых с одной стороны капля крови, а с другой слеза.
Чтобы поставить такой знак нужно быть мастером праны, которых здесь не встретить, поскольку те выращивались лично странами и их методы хранились за семью печатями. Но видимо сами государственные мастера сбывали рабов на сторону, желая пополнить свои закрома, ведь за рабов брали не мало.
— Я Руун, вы меня не знаете, а я вас. Я сразу хочу предложить: добровольно служите мне и вы будете только бойцами, не более, всего остального от вас не потребуется.
Ответом ему, впрочем, была лишь тишина, среди которой вся десятки сверлила его злым взглядом.
— Что же, ладно. Этих я тоже беру, — усмехнулся он.
Заметив вдалеке сидящего в одиночестве ледяного орка, который с пустым взглядом кутался в шкуру, смотря в землю, он подошёл к нему и тут же срубил голову, заливая кровью землю, после чего закрыл глаза, прислушиваясь к себе.
— Ч-что в-вы… — Мальчик, увидев это, в ужасе попятился назад, начав заикаться.
— Я заплачу. Давай зови хозяина рабов. Быстрее.
После его слов мальчик в ужасе убежал.
Он наконец сделал то, что давно хотел: отнять жизнь другой расы.
К сожалению, опыт увенчался провалом — он не стал сильнее.
И все таки кое-что полезное из воспоминаний достал: в их народе было много мифов и историй: есть легенда, что татуировки — сущность любого орка, а орки — воины, созданные для сражений.
Раньше он считал, что они сами себе их делают, но сейчас он узнал, что достойного воина сам Гарум — божество всех орков и воинов, одаривает, отображая историю их славной жизни и побед.
