Данир? Данияр?
— Скорее, Данил. Данила.
Егор прикоснулся к царапинам. Чем кто не шутит? Может и найдётся родство с богами. Чем он хуже наёмничей?
И родство откликнулось. Очень, очень слабо ворохнулся позабытый на время ломик.
Но не на знаки богов. На имена.
И Егор промолчал.
Окинул деревню совсем другим взглядом.
— Ты чего? — остро и с подозрением взглянула Куней.
Вот ведь, чутка лиса не ко времени.
— Пыль… — выдавил из себя Егор. — Пыль…
Он отвернулся и старательно прокашлялся, утирая неожиданные слёзы.
Да, пыль.
И фраза из сожжённой записки отца.
— Пойдём в каменку? Ну, тот дом на площади? — предложил Егор. С погоста хотелось убежать. Бежать подальше, успокоить клятый лом, забыть, забыть, забыть…
Отдышаться.
Похожее чувство приходило на кладбище, рядом с могилой матери.
— Ну, давай, — рыжая чуяла странное в голосе Егора.
Тугоухий здоровяк просто кивнул и двинулся к площади.
…В Доме культуры, как его мысленно окрестил Егор, было тихо, светло и ужасно грязно. Пробираться через круглое помещение, занимавшее почти всё здание, приходилось осторожно. За прошедшие годы через узкие, но высокие окна нанесло пыли, павших листьев и веток. Они завалили пол толстым, склизким слоем, расползающимся под ногой.
Стоявшие вдоль стен скамьи, которым неведомые мастера придали форму части круга, давно сгнили и рассыпались. Лишь несколько, сделанные из дуба, ещё сохраняли нормальный вид.
Егор покачал парочку, надавил, постучал кулаком. Дуб выдержал. Очистив сиденье, приволок скамью поближе к центу, сел. И задумался.
А спутники тем временем бродили, хрустя мусором, рассматривая каменные стены и обсуждая мастерство строителей. Каменные стены из дикого камня, потолочные балки из опиленных стволов лиственницы. Крыша, крытая, кажется, дранкой из неё же.
Всё выбивалось из общего стиля селения, будто жильё строили быстро, возводя семьёй дом за неделю, а здесь изрядно постарались всей деревней, да и не один месяц. Поди столько камней натащи! Лиственницу сруби, ошкурь, напили и приволоки. А уж раствор для стен…
Егор сорвался с места, провожаемый недоумёнными взглядами наёмников.
Подошёл, осмотрел и ощупал камни стены. Песчаник, светлый гранит, даже ракушечник попался. Но в основе гранит. И никакого раствора, камни буквально вросли друг в друга. Егор даже ножом поскрёб стену в местах соединения валунов. Нет, ни кусочка извёстки.
А Куней оккупировала очищенную Егором скамейку. Расположилась удобно, раскидала в стороны руки и вытянула ноги. Облегчённо выдохнула.
И — замерла.
— Чую!
Вскочила и уставилась под ноги.
Рядом мгновенно образовался седой, подбежал и Егор.
На полу, в паре шагов от скамьи, среди грязи и мусора проступал большой неровный круг, серый, из сухих листьев и пепла. По цвету почти такой же, как и весь заваленный мусором пол. Но — светлее.
Рыжая упала на колени и принялась разгребать прах. Егор присоединился. Лишь здоровяк стоял, с сомнением поглядывая на роющую как роторный экскаватор девицу. Мелькали пальцы, когти. В четыре руки пол очистили быстро.
Очаг.
Неглубокая воронка в полу, выложенная камнями, с бортиком в ладонь высотой.
И в самом центре — серая кучка чего-то каменно-неподвижного.
Пепельного.
Егор поводил ладонью над этой кучкой камней. Ломик, сука такой, ворохнулся. Неспокойно ему, понимаешь, а уж каково Егору…
— Чуешь?!
— Чую.
— И чего вы там чуете, чуялы? — буркнул седой, который ни черта не понимал.
— Тепло, — ответил Егор. И пошёл на улицу
— Ты куда?
— За дровами.
— Точно!
Станцевав вокруг очага, Куней бросилась вслед мальчишке.
В доме остался изрядно ошарашенный здоровяк.
Общими усилиями дров наскребли. Притащили груду древесной пыли, веток, обломков досок. Поддавшийся общему безумию и донельзя заинтересованный наёмник выворотил колодину из обломков рухнувшей избушки и заволок в каменный дом.
— Так-то я не против движухи, но делать-то что будем? Костёр жечь?
— Ага, — на один голос ответили рыжая и Егор.
Быстро сложили костер, обильно засыпав всё древесной мукой. Куней зажгла в руке огненную пчелу, прикоснулась. Потянулся дымок, лизнул пламени язычок.
Троица стояла и ждала. И если двое подозревали, то третий весь извёлся. Непривычно ему было среди непонимающих. Это, сука, нервировало.
— А ты откуда знал? — полюбопытствовала рыжая у Егора.
— Просто потянуло.
— Ага. Значит, ты тоже.
— Что — тоже?! — рявкнул седой.
— Путята, не нервничай. Просто мальчик…
— Я не мальчик, — буркнул мальчик.
— Не гунди, зануда. Мальчик, — а не девочка! — почувствовал. Значит, есть у него… склонность на красное.
— А что такое красное?
— Это тебе потом скажут, если потребуется.
— Достали уже с тайнами.
— Ты смотри, смотри!
Из костра высунулась острая мордочка, блеснули алые точки.
— Саламандра! — дошло до седого.
Зверь пламенно зевнул и сожрал ветку.
— Придётся накормить, — сказал наёмник и все согласились.
…Через час работу завершили. Как смогли, расчистили пол, создав настоящие завалы мусора у стен. Приволокли из брёвен всё, что в дверь пролезло и в доме поместилось.
— Она же умная, да? Не сожрёт всё сразу? — с сомнением спросил Егор, разглядывая спираль из брёвен. Первое бревно лежало концом в очаге и уже тлело. Шустрая огненная ящерка обкусывала его.
— Не сомневайся, парень. У нас так молодняк к самостоятельности приучают. Выложат из мяса дорожку и уходят на неделю. Самые ленивые щенки выживают. Ползут по спирали, жрут… И плошки с водой там тоже ставят.
— Почему ленивые?
— Они чуют мясо впереди и ползут. Поворачивать знаешь какая морока, когда тебе месяц от роду? А просто вперёд — проще. Лапами дёрг-дёрг, и ты уже там, наедине со жратвой. А если свернёшь, потом дорожку потеряешь и мяса не хватит выжить.
— То-то и видно, что выживают у вас самые ленивые, — проявила ехидность Куней.
Здоровяк не обиделся, пожав крепкими плечами:
— А так выходит, что ленивые в жизни успешнее. Храбрые чаще в юности гибнут, хитрых никто не любит и в бою не прикроет, а ленивые… они заранее дела продумывают, чтобы меньше напрягаться.
— А ты из каких?
Седой махнул рукой:
— Не видишь? В другой мир за щенками бегаю. Был бы ленивым, дома сидел, круглое золото меж когтями гонял.
Рыжая порозовела и даже, кажется, смутилась. Да нет, бред какой-то!
Егор же поделился сомнениями:
— А всё же ерунда выходит. За неделю мясо стухнет. Что, щенки его есть станут? Не потравятся?
— Мясо же непростое... Так, парень, это дела Острова, а дела Острова остаются на Острове.
