– Выпороть бы тебя не мешало, – говорю я.
– О, господин любит БДСМ? Я не против. Только не слишком сильно лупи, а то следы останутся, – ласково говорит Максим.
– Слов нет, – выдыхаю я раздраженно и сажусь от неё метрах в пяти в кресло. Когда же она, наконец, превратится из чудовища в нормального человека, с которым можно просто поговорить, а? Неужели навсегда она в этой шутовской одежде и маске и никогда не появляется настоящая? Ведь должен же быть хоть один человек на земле, перед которым Максим – искренняя!
Пока и сижу и играю в телефоне, лопая разноцветные шарики (это занятие помогает тратить время, притом совершенно ни о чем не думая), приходит вызов. Опять Лиза. Вот неуёмное создание! Видимо, пришла уже в себя после нашей небольшой размолвки. Нехотя отвечаю на звонок. Придется потратить ещё полчаса на болтовню с ней. Но беседа прерывается гораздо быстрее. Едва Лиза услышала, что я лечу не обратно в Москву, а в Лондон, как она прекратила разговор. Снова обиделась, дура.
Перезванивать не буду. Подумаешь, эка невидаль! Девушка опять в гневе, ей снова не понравилось изменение моих планов. Так что? У неё настроение так быстро меняется, за ним не угнаться. Потому я по этому поводу даже волноваться не стану. Да и вообще. Странные вещи творятся в душе моей. Чем больше я не вижу Лизу, тем меньше у меня воспоминаний о ней. И чем чаще я нахожусь в обществе Максим, тем сильнее меня к ней тянет. Словно магнитом.
Вот почему так? Она мне треплет нервы. Я из-за неё параноиком почти стал. А ещё ревнивцем. Притом понимаю: всё больше меня бесит даже не то, что она изменяет моему отцу с Костей (а про япошек в отеле вообще молчу – наверняка у неё был кто-то!), а то, что она не со мной, а с… другими. Одна половина моей души прямо вопиет: я хочу быть с ней, а другая отпихивается от этой мысли руками и ногами, поскольку она мажорка, а главное – она папина содержанка.
Через десять минут объявляют посадку, и ещё спустя некоторое время мы оказываемся в самой комфортабельной части огромного авиалайнера – салоне бизнес-класса, где буквально утопаем в глубоких мягких кожаных креслах, которые при желании можно разложить так, чтобы они превратились в подобие кроватей. Помнится, у нас дома, когда я был совсем маленький, было кресло-кровать. Правда, мы его почти никогда не раскладывали – оно стояло в гостиной и являлось любимым местом отдыха моего отца. Он каждый вечер занимал его, словно трон, и больше никто и никогда на него не покушался.
Потом кресло обветшало, мы его выбросили и заменили на другое, но в памяти моей оно осталось. Я тоже так хочу когда-нибудь. Чтобы у меня был дом, в нем особенное кресло, предназначенное для главы семейства. И рядом будет сидеть Максим… Ну вот, опять она мне в голову прокралась. Никуда от неё не спрячешься! И на неопределенное время нам предстоит постоянно оказываться рядом. Вот как теперь, например. Нас разделяет всего несколько сантиметров. Она листает какой-то модный журнал на английском языке. Интересно, понимает что-нибудь или делает вид?
– Максим. Макс!
– Чего тебе?
– Ты какой вуз окончила? – спрашиваю я. Мне интересно, да и просто хочется поговорить. Лететь больше двенадцати часов! За это время от скуки с ума сойти можно.
– Досье на меня заполняешь? – улыбается мажорка.
– Нет, просто интересно. Хочу знать, с кем живет мой отец, – стараясь изо всех сил не поддаваться не провокации, отвечаю я.
– С любопытной Варварой на базаре знаешь, что сделали?
– Максим, ты можешь серьезно? Пожалуйста, – практически умоляю.
– Ладно, скажу. Только не удивляйся. Обещаешь?
– Да.
– ПТУ номер шесть. Швея-мотористка. Ну, там, нитки-иголки, тут подшить, там заштопать, подлатать, – говорит мажорка. В глазах её вижу задорный блеск. Она опять ёрничает.
– Максим, хватит уже. Я же серьезно.
– Ладно, скажу. Имею честь представиться, – мажорка приподнялся в кресле и шутливо отдала честь, – выпускница Московского суворовского военного училища лейтенант Воронцова! Честь имею представиться!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
У меня челюсть отвисла. Она – офицер?! Мажорка?! Кто-нибудь, принесите нашатыря! Ибо мне становится дурно.
– Что, Шурик, не ожидал? – с усмешкой спрашивает Максим.
– Я… я…
– Головка от коня, – быстро наклонившись, шепчет мне мажорка на ухо и, резко отстранившись, хохочет.
Да, весёленький мне полёт предстоит. Но уж теперь я с тебя живой не слезу, Максим! Ты мне всё расскажешь про себя! Всё выложишь!
– Как же ты с таким отцом умудрилась в Суворовское училище попасть? – продолжаю расспросы. – Я думал, у тебя, как у всех мажо… детей из состоятельных семей: личная гувернантка, охранник, персональный водитель с машиной – в школу возить, – перехожу в наступление. Всё, что связано с Максим, интересует меня гораздо больше даже, чем наша миссия. Потому как миссия – это, по сути, решение финансовых вопросов, от которых мне теперь ни горячо, ни холодно.
А Максим – вот она, рядом сидит, только руку протяни. И манит меня к себе с такой силой, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прикасаться к ней во время разговора. Ну, как это бывает: один человек говорит что-то другому, а сам ненароком то руки его дотронется, то ноги. Вроде бы в шутку, случайно. Только все это подсознательное стремление тактильно ощутить предмет своей симпатии. У меня же – вполне осознанное.
– Очень просто. Ты же знаешь, кто мой папаша? – вот так и сказала «папаша», и в этом слове я уловил презрение.
– Конечно.
– Вот он меня туда и определил.
– За что?! То есть… в Суворовском не учатся сироты? Ну, или у кого родители военные, – я мало что знаю о воспитанниках таких учреждений, потому и запутался.
– Ты забываешь, Сашок, о возможностях моего папаши, – усмехнулась мажорка. – Он способен запихнуть кого угодно и куда угодно. Хоть тебя, например, игуменом в женский монастырь.
Я для приличия тоже улыбнулся. Кисло получилось. Месяц назад я бы даже согласился в шутку, но теперь, когда у меня есть Максим… То есть у меня её нет, конечно, но мечтать себе не запретишь. Тем более если взгляд постоянно падает то на его губы, то на его грудь. Вот и не знаешь, где остановиться. Там, где романтика, или там, где секс.
Хотя о чем я думаю! Мне с этой девушкой, кажется, вообще ничего не светит. Да и нельзя. Она для меня – запретный плод, она любовница моего отца, и этим всё сказано. Ходи, смотри, как лиса на виноград из той басни, а трогать – ни-ни! Если только она сама не захочет. Что вряд ли. У неё кроме моего папы есть Костя. Вот же стерва!
Глава 27
Хорошо Максим устроилась! Утром в одной постели просыпается, вечером в другой засыпает. Со всех сторон лаской и вниманием окружена. А я? А у меня что? Лиза, которая кроме своих фоточек в сети и драгоценных побрякушек не видит ничего вокруг? Ей бы поскорее замуж за меня выскочить, чтобы потом плюшки с родителей получать. Впрочем, она и сама девушка состоятельная, но деньги тянутся к деньгам, как известно.
– Трудно тебе там приходилось, наверное, да? – участливо спросил я.
Мажорка как-то странно посмотрела на меня.
– Ты о чем?
– Я? Ну… физические нагрузки, занятия… – стал я говорить, а ведь подумал-то о другом. О том, что нелегко было девочке из богатой семьи оказаться среди тех, кого она привыкла простолюдинами считать. Уж наверняка они из неё сделали грушу для битья. Не всегда же Максим была такой сильной и атлетичной. А раз слабая, то и крепко ей доставалось. Мне даже страшно представить: вот все узнают, что ты – аристократка, угодившая в среду простых мещан. Они днем, может, и станут делать вид, будто к тебе нормально относятся, чтобы взыскание от командира не получить. Но после отбоя… А вдруг её там… У меня мурашки по телу от таких предположений.
– Нормально было, – сказала Максим, и её голос приобрел металлические нотки. Она отвернулась к иллюминатору, давая понять, что дальнейший разговор на тему прошлого окончен.
