Какой же Макс гадкий! Слов просто не хватает. Торопливо вытершись полотенцем, я выхожу.
— Извини, — заставляю себя сказать. — Ванная в твоём распоряжении.
Последнее слово звучит тише, чем первые два. Я с небольшим удивлением смотрю на Макса, спешащего к зеркалу в ванной комнате. Он поправляет бритвой пару волосинок, пропущенных при утреннем бритье. Брат куда-то собрался. Об этом кричит его лучшая рубашка на выход, новые джинсы и модные туфли.
— У тебя будет свидание? — осторожно спрашиваю брата.
— Намечается интрижка, — довольно отвечает Макс. Достаёт с полки мужской парфюм, сбрызгивая волосы. Потом вытягивается перед зеркалом. — Как я выгляжу?
— Я бы на тебя запала, — стараюсь подбодрить старшего брата. — Только галстук нужно поправить. Позволишь? — Я поправляю узел на галстуке, завязанный немного криво. Расправляю его. — Вот теперь полный порядок. Ты уезжаешь сейчас?
— Да, Тамилла. Вернусь… — брат направляется на выход, подхватив пиджак и телефон. — Думаю, что под утро. Оба ссыкуна на тебе. Ясно?
— Конечно, Макс.
Я провожаю брата с улыбкой, слушая его наставления о том, чтобы запереть все окна и двери. Заставляю себя улыбнуться, несмотря на желание расцарапать его лицо. Это желание возникает каждый раз, когда Макс оскорбительно отзывается о нас.
Стою у окна, глядя, как прочь отъезжает кроссовер «Dodge Journey» цвета серебристый металлик. Стараюсь подавить вспышку недовольства старшим братом. Ему, наверное, нелегко с нами. К тому же он винит нас в разводе с бывшей женой. Откровенно говоря, их брак был скоропостижным и начал разваливаться почти сразу же. Мэри бы и так кинула Макса. Слишком много они ругались. Но последней каплей стало то, что Макс оформил опеку над нами после смерти родителей. Именно тогда Мэри и подала на развод, найдя себе другого, более успешного и уравновешенного мужчину.
Моей вины или вины братьев в расставании Макса и Мэри было немного. Но брат переложил вину на нас. Потом на должность управляющего отделом продаж выбрали не его, а другого работника… Макс вспылил, наговорил грубостей и вылетел с престижной работы в хорошем автосалоне. Сейчас он продаёт подержанные автомобили и является совладельцем крошечного бара, едва державшегося на плаву. Макс постоянно брюзжит, винит нас в своих неудачах и иногда срывает свою злость. Но сегодня он выглядел невероятно довольным, когда уходил. Я молю небеса, чтобы новая подружка Макса дала ему этой ночью и не слазила с него до утра. Может быть, тогда Макс развеселится?
Телефон начинает звонить. На экране высвечивается имя «Акула».
Моё глупое сердце начинает трепетать, как у птички, пойманной в силки. Я опускаюсь в кресло и гипнотизирую взглядом телефон. Может быть, Акула не станет настаивать? Но следом раздаётся громкий гудок. Я осторожно подхожу к окну.
Чёрт. Он прикатил.
Акула восседает на спортивном байке. Парень опускает его на подножку и слезает с него, направляясь в сторону моего дома…
Я начинаю метаться по комнате, полной сумерек. Раздаётся громкий стук в дверь. Похоже, что мне просто некуда деваться.
Глава 22. Тихоня
Немного помедлив, обречённо подхожу к двери. Открываю замок, но цепочка служит преградой, когда Акула нагло толкает дверь раскрытой ладонью.
— Не понял. Эй, чё за хрень? — дерзко возмущается хулиган. — И ты ещё не одета! Уже десять часов, цыпа. Тащи свой белоснежный зад на улицу. Живо!
— А ты ничего не хочешь спросить? И вообще, вдруг бы мой старший брат был дома? — спрашиваю возмущённо.
Но мои глаза бесстыже любуются лицом парня. В приглушённом свете оно кажется ещё более загадочным и резким. Акула не добрый принц на белом коне — однозначно. Но всё внутри дрожит при взгляде на его дерзкие и пухлые губы.
— Я видел, как твой брат свалил. Совсем недавно… — Акула приваливается к косяку плечом, держа шлем под мышкой. — Давай, малышка. Порадуй меня, — проводит большим пальцем по нижней губе, оттягивая её книзу, обнажает белоснежные зубы.
В животе скручивается горячий комок, скользящий вниз. Я некстати задумываюсь о том, любит ли Акула кусаться? Прозвище соответствует. И если его зубы окажутся на моей шее, понравится ли мне эта игра? Я думаю совсем не о том, но в трусиках становится чересчур жарко. Это до ужаса непривычно и неприлично. Я стесняюсь такой реакции своего тела на близость этого парня. Просто перевожу взгляд в сторону, на цветные подушки, разбросанные на диване в гостиной.
— Мне нужно предупредить Дэна, — говорю пересохшими губами. — Я не смогу быть с тобой долго.
— Крошка, ты едва стоишь на ногах. Мне хватит и одной минуты, чтобы тебе стало очень хорошо, — хмыкает Акула и смотрит на меня плотоядным, раздевающим взглядом. — Тебе понравится. Честное слово.
— Поклянись, что не тронешь меня! — требую, глядя в глаза Александра, в которых пляшут озорные демоны.
— Клянусь, что не полезу в твои трусики! — мгновенно отзывается хулиган. — Прежде чем ты запустишь руку в мои! — Если бы я могла гореть заживо, то уже сгорела бы дотла и стала кучкой пепла, не сходя с этого же самого места. — В чём дело, Тихоня? Разве моё условие не справедливое, м? — продолжает смущать меня безобразник.
— Я ни за что не полезу к тебе в трусы! — поспешно выпаливаю.
— Тогда тебе не о чем переживать, — чмокает полными губами, изображая поцелуй.
— И… и никаких поползновений в мою сторону!
— Да собирайся ты, блядь, уже! — теряет терпение Акула. — Или я утащу тебя прямиком в этой жёлтой цыплячьей пижаме…
— Дай мне пятнадцать минут?
— Пять! — злобно порыкивает мерзавец и сам закрывает дверь.
Пять минут? На то, чтобы одеться, предупредить Дэна и всё остальное? Да он сошёл с ума! Но я бегом кидаюсь в свою спальню, надевая заранее приготовленные вещи. Потом подхожу к спальне братьев. Осторожно скребусь в дверь. Не вхожу, пока сами не откроют.
