- Кланяйся, дурень, - нетвердой рукой подтолкнул приятеля Чекин. Маленькие его глазки после выпитого слегка заматовели. - Благодари благодетельницу. И - к плечику не забудь приложиться.
- Да катись ты! Я-то думал и впрямь дело. А таких разговоров наслушался!
- Засиделся ты, Андрюшенька. Проблемы роста: штаны трещат, а новых не дают, -будто ненароком Панина провела пальчиком вдоль упругого мужского бедра.
- Слушай, только вот насчет этих пьяных утешений...
- А с чего ты взял, что я тебя утешаю? Я, Андрюшенька, человек деловой и неудачников на дух не перевариваю. От них в жизни одни проколы. Но - полагаю, что у каждого человека есть свой, так сказать, потолок. И если хороший человек в росте задерживается, так не в тягость и подсадить.
- Глядишь, и тебе потом ручку подаст, - закончил мысль Чекин. Как с ним порой случалось, при виде источающей самодовольство "властительницы жизни" внутри что-то стало колом и не давало безмятежно расслабиться - Нужна мне ваша рука, как же. - Панина в свою очередь недоумевающе всмотрилась в язвящего беспричинно начальника следствия. - Эх, пацаны, - опершись о подставленный бицепс Тальвинского, твердость которого мимоходом успела оценить, она обошла сидящих сзади и, оказавшись над ними, утопила пальцы в их волосах, слегка развернув к себе головы. - Жизнь наполовину прожита, а все ершитесь. Панина вызывающе схлестнулась взглядом с недобро молчащим Чекиным. Ее чуть повело. - Ишь ты, не нравится. Чего зыркаешь? Думаешь, тебя или дружка твоего незадачливого испугаюсь? Да оба вы для меня... - Панина поискала вокруг глазами. Не найдя ничего подходящего, плюнула на пол, попала на собственную туфельку и, ни мало не смутившись, энергично растерла плевок скатертью. - Завтра-послезавтра предом горисполкома стану. Пальцем шевельну и - вас сдует.
- Не зарекалась бы. Никогда не знаешь, где упадешь, - юмор Тальвинского сделался натужным.
- А упаду, не вам меня топтать, - не испугалась она. - Доберманы! Что вообще пользы от вас?
- Очевидно, польза как раз от вас, - догадался Чекин.
- Именно что. И потому вы, хотите не хотите, станете помогать мне. Так-то. А вы как хотели?
- А я бы хотел пересажать вас всех, сволочей! - как-то незаметно опьяневший Чекин - и, вопреки обыкновению, зло опьяневший, - отбросил руку Тальвинского, рванул душный ворот. - Вцепились в глотку, ворье! Да вас, если не задавить сейчас, всю страну загадите. И я верю! Слышите? Верю! Что развяжут нам скоро руки! И - пометем вас с песнями.
Андрей, оцепеневший поначалу от внезапного срыва выдержанного обычно начальника следствия, к концу монолога безнадежно махнул рукой и налил водки.
- Ну, похоже, спевки не получилось. Предлагаю отвальную.
Но Панина, скорее изумленная, чем напуганная неожиданной вспышкой ярости, подошла к замолкшему Чекину и - с силой обхватила его лицо ладонями.
- Милый ты мой мальчик! Дон Кихотик! Какой же ты Дон Кихотик. Вот уж не подумала бы. Как же живешь такой? Оглянись! Кто ж это "мы"? Да твои "мы" - это я. И не тебе, а мне руки развяжут. Уже развязали! И чем быстрей вы это поймете, тем скорей к новой жизни приспособитесь. А уж кто не приспособится - за борт! И вся недолга. В вашем возрасте, деточки, пора научиться работать не только головкой, но и головой. Ну, за тех, кто вершит эту жизнь! Она залихватски хватила рюмку, скукожилась чрезвычайно обаятельно, так что у Андрея заныло в паху, и вновь превратилась в "заводную" Панину, какой была перед тем.
- Кстати, насчет головки! Мужики вы или нет? Чей первый танец?
Положила локоток на подставленную руку Тальвинского:
- А вы, радетель за отчизну?
- Приболел.
- Так, может, микстурки? Андрюш, - она подтолкнула Тальвинского. - Он какую микстурку предпочитает: худенькую или пополнее?
Андрей хохотнул. И оба вышли в зал, шум в котором при их появлении разом возрос: отдыхающие приветствовали свою королеву.
Кончился один танец, другой, а Тальвинский все не возвращался. Несколько раз бархатистый его хохот докатывался до кабинетика. Чекин собрался уходить.
- Что не танцуете? - удивилась вошедшая официантка.
- Не вытанцовывается что-то. Старый, должно, стал.
- Тоже мне старый. Вы б видели, какие здесь бывают: жир трясется, песок сыпется. А ему, козлу, ламбаду подавай.
Похоже, от этих самых "козлов" она изрядно натерпелась.
- Не нравится?
- А чего хорошего? Липнут кто ни попадя.
- Так уходи.
- Куда?! К станку, что ли? Нет уж, я свое перетерплю. Хозяйка вон собирается через год на родину в Азербайджан уехать. Так, может, на ее место пробьюсь. Меня через этот кабинетик многие узнали. Вот и Маргарита Ильинична обещает поспособствовать.
- Ну, раз Маргарита Ильинична, тогда непременно...Засим имею кланяться и прочая.
Он поднялся.
- А то посидел бы. После ко мне поедем. Иначе хозяйка опять какого-нибудь крокодила подсунет. Да и Маргарита рассердится.
- Вот ей особый привет. Передай, что премного впечатлен. Поехал домой блевать.
- Ну, ты даешь!
Уже и дядя Саша - сама обходительность - заспешил открыть дверь Чекину, когда сверху через две ступени сбежал Тальвинский.
- Александрыч! Ты куда это?
- До дому. Поужинал - и в стойло. В смысле - в семью.
- Да ты чего? Самый разгар. Тут у Маргаритки любопытное предложение образовалось: продолжить сабантуй у нее на даче. Официанточку прихватим. Горячий аварийный вариант!
- Прости, дед. Что-то я в последнее время дерганный стал, - Чекин, в самом деле опустошенный стычкой с Паниной, через силу улыбнулся. - Извини, если чего не то по пьянке ляпнул. Я ведь тебе не говорил. Но на самом деле люблю тебя. Потому что ты единственный, кто... И вообще - в надеже я на тебя.
- Так и я, Аркаша! - обрадованный Андрей обхватил его за плечи. - Я, может, только в эти дни до конца понимать стал, что главное, за что надо зубами держаться, - это друзья. Пусть все остальное прахом идет. Но дружба - это нас всех вынесет. И здесь мы должны быть едины. Друг за друга. Вот сегодня ты меня поднимаешь. А завтра, случись, я тебя вытяну. И это - главное. Ты понимаешь?! Ты согласен?! Ну, посмотри мне в лицо!
Он энергично приподнял Чекинский подбородок и в досаде отступил: на него, ухмыляясь, смотрел разом опьяневший человек.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ. ПЯТНИЦА
1.
- Похоже, за ночь с будущим предом горисполкома килограмма три ты сбросил, - разглядывая вошедшего, прикинул Чекин. - Ну, если тебя и после этого не назначат...
- Не хами, шеф, - незлобливо отругнулся Андрей, со своей стороны пытаясь не заметить свежую ссадину на помятом чекинском лице. - Хотя, если честно, и впрямь не выспался. Такая, Александрыч, между нами антилопа оказалась. Одно слово - руководящий работник. - Осуждаешь?
- Тебе жить! Хотя она воровка, Андрюха!
- И черт с ней. Я мент! Могу затравить - затравлю! Проиграл - умоюсь до следующего раза. А Маргарита, она, сам видел, - живая!
- Да и ты тоже. Так что? Лови шанс?
- И это не лишнее, - огрызнулся не терпевший менторства Тальвинский. - Шанс, знаешь, птица сезонная. Сейчас не ухватил, жди, когда еще прилетит. Я-то наждался. И не чужого, своего требую. Не всё же блатникам да блюзолидам.
- Лизоблюдам. Привыкай к терминологии.
- По твоей ущербной логике выходит, что наверх вообще одна сволочь должна подниматься. А я так полагаю, чем больше на ключевых постах порядочных людей будет, тем для дела лучше.
- Да кто вас там наверху разберёт? Двигался - один. Придвинулся - другим стал. Как в царь-горы. Хотя - тебе-то желаю!.. И кстати, где у нас Мороз?
- Отправил к котовцам. Помогать опечатывать склады Центрального КБО. Полагаю, вот-вот начнут, - с нарочитой небрежностью ответил Тальвинский.
- Склады?! - не веря услышанному, переспросил Чекин. И - невиданное дело - даже отодвинул в сторону машинку. - Ты опечатал центральные склады?!.. Руководству хотя бы доложил?
- Зачем? Это ж я их опечатываю. По своему уголовному делу.
Он самодовольно наблюдал ошеломленного Чекина - редко кому удавалось вывести начальника следствия из равновесия.
- Вот так-то, Александрыч. И пусть тебе будет стыдно, что о друге плохо подумал. От дела я отступаться не собираюсь. Все! Пришла пора взять их за жабры. И мы их возьмем! Помяни мое слово, шума завтра по всей области будет!
- Кто бы сомневался. Да ты хоть представляешь, во что вляпываешься и что здесь теперь начнется? Это же обкомовская кормушка. Тебя порвут! А кто-то еще мечтал о повышении.
- Ничего - прорвемся.
- Так это ты на Панину рассчитываешь? Ну-ну... - Чекин обескураженно покачал головой. - Там, кстати, Лавейкина твоя опять в коридоре стонет. - Вот с нее-то и начнем! - Андрей азартно поднялся. - Сейчас первое дело доказательства закрепить и выйти на головку горпромторга. А оттуда и на химкомбинат акулий крючок закинем.
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
2.
Лавейкина что-то скулила себе под нос. При приближении следователя песнь акына оборвалась.
