– А вы чего уставились, лишенцы?
– Ты на них не больно-то гавкай, – осадил его Путята. – Здесь мы все заодно. Кажный за кажного стоять должон.
– А ты, Крысун, докудова идти с нами собираешься? – поинтересовался, подозрительно глядя на тощего охоронца, Васька Ольха. – До чащобы али дальше?
– Дальше, – ответил Крысун. – До самого конца с вами пойду.
Охотник Громол сдвинул лошадь и неторопливо подъехал к Крысуну. Тот поежился под его пристальным взглядом и отвел глаза. А Громол сказал:
– Я тебе не доверяю, охоронец. И хочу, чтобы ты это знал.
Лицо Крысуна мелко дрогнуло.
– Плевать я хотел на твое доверие, – процедил он сквозь зубы. – Главное, что мне князь доверяет.
– Дело твое, – спокойно проговорил охотник. – Но имей в виду: увижу, что паскудишь, сам тобой займусь.
Тощее лицо Крысуна побелело.
– Слишком много на себя берешь, полонец, – процедил он сквозь зубы.
Громол усмехнулся.
– Здесь тайга, а в тайге хозяин – охотник, – спокойно произнес он. – А твое место за печкой муравленой, в закопченом запечнике. Высунешься, мигом удавлю.
Громол повернул коня и отъехал от Крысуна.
Но тут, ободренный словами Громола, решил высказаться и Васька Ольха.
– Не думай, что я забыл, как ты мне руки крутил! – сказал он Крысуну. – И как горшок от меня убрал, чтобы я под ноги себе прудил!
Он сплюнул на землю, повернул коня и быстро нагнал Громола. Путята усмехнулся и негромко проговорил:
– Не любят тебя наши полонцы, Крысун. Может, вернешься? Еще не поздно.
– Ничего, – отозвался тощий охоронец. – Человечья память короче морковного огрызка. А от меня они еще пользу поимеют. Стерпится – слюбится.
– Ну, смотри.
И поручик Путята поехал далее, словно забыл о существовании Крысуна.
2
Путешествие продолжилось. Из-за утомления и размеренной езды волнение и беспокойство приутихли. Ратники и полонцы развязали языки и негромко переговаривались.
Васька Ольха успел надоесть всем и теперь надоедал невозмутимому Алатыку.
– Печенег, а печенег, вы пошто земли наши воюете?
– Кароший у вас земля, – ответил Алатык спокойно.
– А я слыхал, что и ваши неплохи. И земель у вас вокруг – видимо-невидимо. Мы-то вам зачем сдались?
На это Алатык не нашелся, что сказать, и лишь усмехнулся.
– Вот погоди, печенег, – заявил Васька, – найдется сильный властелин, соберет наши земли в един кулак и вдарит тем кулаком по вашим станам. И останутся от вас рожки да ножки.
– Поглядим, – проронил Алатык невозмутимо.
– И глядеть тут нечего, – отрезал Васька Ольха. – Перешибем вам хребтину, а потом всею силушкою на хазар двинемся. А там и до франских земель доберемся. Все их княжества покорим, до самого Рыма дойдем, а то и дальше. Все узнают, на что русичи способны!
– Болтаешь ты много, Васька, – недовольно проговорил старец Осьмий. – Русы – народ мирный. Нам бы землю пахать да хлебушек пожинать. Или вон, как Громол, промыслами лесными заниматься. Не было у нас отродясь своих Цезарей да Александров. Не было и не надо! Об одном Господа молю, чтобы не трогали нас хоть сто лет. Не дергали и не тревожили. Чтобы дали нам самим пожить да добра нажить.
– Ага, – усмехнулся Васька, – дадут они тебе. Держи карман шире.
– Верно, не дадут, – с горечью проговорил Осьмий. – Лакомый кусок наша землица, большой да приметный. И сами-то наши князья, аки псы бродячие, на ошметки ее дерут. Чего уж с иноземцев спрашивать.
Вдруг Громол осадил лошадь и громко произнес:
– Газары!
Все замолчали. Путята выехал вперед, поравнялся с Громолом и спросил:
– Что будем делать, охотник? Может, съедем в лес?
Громол покачал головой:
– Нет. Мы здесь не гости, но хозяева. Так себя и ставь.
Алатык тронул было коня навстречу газарам, но Громол удержал его:
– Знаю, что твое племя с газарами воюет, Алатык. Потому помалкивай.
– Я могу с ними говорить, – возразил татарин. – Могу заставить мир делать.
Он снова тронул коня, но сильная рука Громола вновь легла ему на плечо.
– Охолони, Алатык! Я сам с ними уговорюсь.
Впереди на дороге показались газары. Были они коренастые, с жидкими бороденками и блестящими от медвежьего жира широкими плоскими лицами. На каждом кожаный панцирь, покрытый металлическими пластинами. Головы газаров были украшены коническими шлемами с перьями на макушке. На поясах болтались кривые сабли, из-за плеч выглядывали огромные боевые луки.
Всадник, едущий в голове колонны, держал в руке бунчук из нескольких конских хвостов, оплетенных разноцветными нитями. Завидев отряд славян, газары не остановились, но замедлили ход. Их узкие темные глаза смотрели на пришлецев невозмутимо и почти равнодушно.
Громол поднял правую руку и громко возвестил:
– Привет тебе, нойон Бекет, сын Бату. Да будет на то воля Урулгая, мы пришли с миром!
– Привет и вам, пришельцы! – ответил нойон Бекет, остановив колонну в нескольких саженях от отряда. – Мы живем с вашими в мире! – сказал Бекет. – И почитаем ваших главных богов, как своих! Какая забота привела вас сюда?
Громол поклонился ему и сказал:
– Мы пришли, чтобы передать вашему вождю приветствие от князя Аскольда, сына Олега. Мое имя Громол, я из Хлынских лесов и принадлежу к стражам границы!
– Ты пришел без большого отряда, – проговорил Бекет, холодно прищурившись.
– Ты прав. Но большой отряд нам не понадобится, – спокойно ответил Громол.
– Но вы далеко от дома, – заметил Бекет.
– Не дальше, чем вы, когда торгуете в Хлынь-граде соболями и лосиными шкурами, – заявил на это Громол.
Бекет, как бы совершенно случайно, взялся за рукоять меча.
– Посол всегда желанный гость! – сказал он, улыбаясь. – Поедем к нам в стан и выслушаем слово вашего князя!
Солнце уже низко стояло над лесом. Тени удлинились, сам лес потемнел, но поляна еще казалась светлее. Первозданная тишина оттеняла каждый звук: торопливый говорок ручья, пофыркивание лошадей, пасущихся в высокой траве. Пахло дымом.
Узкоглазые лица газаров по-прежнему были непроницаемыми, однако они то и дело недовольно косились на русичей и при этом незаметно трогали амулеты, болтающиеся на шеях. Некоторые нашептывали молитвы-обереги.
И, однако, беспрестанно обращаясь к своим богам, они сумели быстро разбить лагерь, расставить сторожевые посты и приготовить ужин.
Глеб сидел в шатре, скрестив ноги. Рядом с ним полукругом расположились Громол, Бекет, поручик Путята, Осьмий, Алатык и Васька Ольха. Пол был устлан сухим мхом, на жаровне стоял котелок с горячим травяным настоем.
Бекет собственноручно налил кумыс в чашу и протянул ее Громолу, как старшине отряда. Тот шумно отхлебнул из нее и передал чашу Глебу. Глеб сделал небольшой глоток и передал чашу дальше. Ему и раньше доводилось пробовать кумыс, но этот был полной кислятиной. По окончании ритуала все стали пить травяной настой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
