class="p1">— Почетный крест!.. — прошептал он.
В ранце умершего нашли кусок мяса, бумажник и связку лука. Чтобы уберечь тело от ненасытных стервятников, уже рассевшихся в ожидании трапезы на ближайших елках, Ландро нагреб над телом холм снега и утрамбовал его ногами.
— Друзья мои, — обратился к ним полковник, — я не хочу вас задерживать… Но я еще задержусь, извините меня… Не хотелось бы околеть здесь… Если я…
Он еще пытался держаться в седле и даже отказался от перевязки.
— Нет, ничего… Кровь сама остановится.
Но скоро пришлось привязать его к лошади. Шевалье повел ее за повод. Он шел с ней рядом, щека к щеке, и с волнением и радостью ощущал ее теплое дыхание. Начало темнеть. Вокруг, насколько хватало глаз, не было видно ни огонька, ни крыш хоть какой-нибудь деревни, только сводящее с ума белое безмолвное пространство и засыпанные снегом пирамиды елей. Сквозь эту холодную пустыню все шли и шли колонны измученных людей, безразличных ко всему, кроме своих страданий…
Была уже поздняя ночь, когда их внимание привлек неверный, колеблющийся проблеск огня. Они направились в его сторону и вышли к полуразрушенной избе, за обгоревшими стенами которой горел костер походного бивуака. Час назад раненый полковник обратился к своим спутникам:
— Благодарю, друзья, за все. Я чувствую, жизнь уходит. Лейтенант, закопай меня в снег тоже…
— Не хороните себя раньше времени! Мы вытащим вас отсюда. Потерпите немного.
— Хороший совет… На поясе у меня фляжка с водкой. Дай мне глоток… Оставь себе остальное… Как тебя зовут?
— Юбер дю Ландро.
— Возьми мой бумажник. Передай его моей семье. Напиши… Возьми деньги и мою лошадь… Ее зовут Тримбаль… Отличная лошадь, другой такой не встречал… Славная Тримбаль… Славная…
— Потерпите, все еще образуется. Не надо разговаривать, со словами уходят силы.
Когда шевалье развязал веревки, тело полковника, как мешок, свалилось с лошади. Он был мертв и уже остыл. Ландро взял его бумажник и деньги. Вместе с Десландом они насыпали над телом большой сугроб снега и утрамбовали его ногами. За их работой, распластав крылья по снегу и раскрыв клювы, наблюдали несколько воронов. На этот раз друзья разделили трапезу с несколькими гренадерами. Но сначала шевалье надергал из остатков крыши соломы, накормил ею лошадей и дал им воды, растопив в котелке несколько пригоршней снега. Ночью он спал, что называется, вполглаза. Не потому, что боялся нападения, его усталый мозг уже давно не испытывал страха, но он несколько раз за ночь вставал, подходил к Тримбаль, чтобы посмотреть на нее, сказать ей что-нибудь ласковое, укрыть ей спину своим плащом. Кобыла клала ему на плечо свою заиндевевшую морду, и шевалье млел от счастья.
С этого момента он больше не сомневался, что выживет, выберется из этого ада, несмотря ни на что. Однако это был еще не конец его одиссеи, самое трудное ждало его впереди. У него и у Десланда было теперь по лошади, и они были богаты: имели связку лука, немного сахара, полфляжки водки и несколько картофелин. Можно было продержаться несколько дней. Через некоторое время, без особых приключений, они добрались до Березины. Но там они оказались не первыми. Огромные массы отступающих войск скопились на берегу реки перед мостами, наведенными в нечеловеческих условиях саперами генерала Эбле.
— Это напоминает мне Сен-Флоран-ле-Вьей, переход через Луару, — сказал дю Ландро. — Наполеон тогда был удивлен. Он назвал наших солдат сильфами…
— Кто это такие?
— Понятия не имею.
В толпе говорили, что император, батальон его генералов, Старая гвардия и остатки артиллерии уже переправились на другой берег. Затем начали пропускать обозы с награбленным в Москве добром. Потом прошел корпус кирасиров. И только тогда к переправам допустили остальных. Толпы солдат заполнили мосты. В ледяную воду полетели люди, лошади и повозки. Когда прокатился слух, что невдалеке замечены русские, паника достигла апогея. Обезумевшие люди бросались в воду, надеясь добраться вплавь до другого берега. Они барахтались среди битого льда, хватались за опоры мостов и погибали, протягивая руки в мольбе о помощи. Мороз все крепчал. Настил мостов покрылся коркой льда и превратился в скользкое зеркало, на котором скользили тысячи людей. Вскоре появились и русские. Они не спеша устанавливали орудия, тщательно выбирая позиции для своих батарей. Первые ядра ударили по мостам и скоплению людей на берегу, образуя кровавые проплешины в тесной толпе. Из тысяч глоток вырвался вопль ужаса! Юбер и Десланд были подхвачены обезумевшим человеческим потоком, и их, как щепки, понесло к качающемуся, готовому в любой момент рухнуть, сооружению. Вспышки разрывов выхватывали из наступающей темноты перекошенные лица, раскрытые в крике рты. Люди скользили, падали и уже не могли подняться: так и погибали под ногами своих товарищей. Сам не зная как, шевалье оказался на мосту, у самого края настила, перед кипящей от тонущих тел водой. Ноги Тримбаль заскользили.
— Бог мой, она падает!
Ландро обернулся и увидел, судя по эполетам, офицера, схватившегося за хвост лошади.
— Отпусти! — дико заорал Ландро. — Отцепись!
Кобыла подалась еще немного к краю, выгнула шею, напряглась, пытаясь удержаться. Внизу темная вода несла трупы людей и животных. Прямо под ними карета медленно погружалась вместе с бьющимися лошадьми и кучером, стоящим на крыше и протягивающим руки в напрасной надежде на помощь.
— Отпусти, дурак!
Ландро в ярости выхватил саблю и одним ударом разрубил хвост. Тримбаль от боли заржала, рванулась вперед и выскочила из опасной зоны. Офицер с частью хвоста в руке не удержался на ногах, упал на спину и исчез под ногами толпы или в реке. Ландро обхватил шею Тримбаль, крича ей в ухо:
— Прости, моя хорошая! Я тебя вылечу. Ничего, он вырастет еще лучше прежнего.
Выбравшись на другой берег, он стал огладываться и звать Десланда. Но напрасно. Он попал в поток ошалевших, ругающихся, бегущих людей, старающихся побыстрее удалиться от опасности. Единственным спасением для всех было соединиться с основной частью армии: русские могли в любой момент перейти реку и нанести решающий удар. Их ядра падали во все возрастающем количестве и все точнее. Десланд также успешно переправился и пытался найти Ландро, но обезумевшая толпа увлекла его к темнеющей у горизонта полосе леса.
Отступление
Они встретились, уже потеряв надежду увидеть друг друга живыми и гораздо раньше, чем можно было ожидать. Им в голову пришла одна и та же мысль: покинуть эту безумную, бегущую в панике толпу потерявших рассудок от ужаса, голода, холода и страха смерти людей, беспорядочное скопление военных и гражданских повозок и присоединиться к Старой гвардии — единственному подразделению,
