– Уйдём отсюда, пока не поздно, – шепнула Даша.
– Пожалуй, нам лучше вернуться на корабль, – пробормотал Буруль, и они на цыпочках покинули лес.
Глава 18. Немного о генетике и эволюции
Даже вернувшись на уже ставшую родной летающую тарелку, Даша не могла успокоиться. Чувство какой-то досады и неудовлетворенности не покидало её. Синее небо уже не казалось необыкновенно ярким, да и изумрудная зелень вокруг потускнела в её глазах. Так же, скорее всего, ощущали себя и все остальные. Во всяком случае, несколько минут на корабле они провели в полном молчании.
– Оля, это кто был? Тираннозавр? – спросила Даша.
– Не думаю, насколько я знаю, тираннозавры появились на много миллионов лет позже. Скорее всего, это были гигантозавры, они как раз жили в это время рядом с аргентинозаврами. Их правильно называть гиганотозавры, но мне больше нравится гигантозавр.
– По-моему, это больше подходит, – согласился Равиль.
– Одно дело читать, а другое дело видеть своими глазами, – глубокомысленно сказал Кеша.
– Ты о чём? – спросила Даша.
– Да вот о борьбе за существование. Я читал о ней в детской энциклопедии, но не представлял себе её так. Вернее, совсем себе её не представлял.
– И тем не менее, благодаря ей мы все существуем, – тихо заметила Оля.
– А у вас на планете тоже есть такая борьба? – спросила Даша у Бурульки.
– Да, конечно. Хотя у нас никогда не было таких гигантских животных. Как я уже вам говорил, наша планета довольно скудна, так что всё на ней гораздо мельче и скромнее. И очень многие виды вместо борьбы даже объединяются вместе, взаимно помогая друг другу существовать.
– У нас тоже такое есть. Это называется симбиоз, – сказала Даша.
– Симбиоз? Первый раз слышу. Это что ещё такое? – пробормотал Равиль.
– Это взаимополезное сосуществование разных видов. Вот, например, деревья и грибы. Деревьям, у которых недостаточно развита корневая система, помогают грибы. Мицелий грибов добывает для растений воду из окружающей среды, а растения дают грибам органические вещества, – пояснила Даша. – Или пчёлы и цветы. Цветы специально создают нектар, привлекающий пчёл, для того чтобы они переносили пыльцу от одного растения в другое.
– Вот это мне не совсем понятно. Насчёт нектара ясно, из него пчёлы мёд делают, а вот на черта эту пыльцу туда-сюда таскать? – спросил Равиль.
– Чтобы ответить на этот вопрос, нужно будет залезть вглубь клетки. Вы ведь знаете, что все мы построены из множества клеток. Кстати, знаете, как она устроена?
– Да. Проходили. Клетка – это единица всего живого.
Снаружи она окружена мембраной, а внутри неё есть ядро и органеллы, – без запинки быстро и чётко ответил Женя.
– В целом, прав. Хотя и существуют исключения из этого правила, но мы сейчас не будем о них пока говорить.
– А что, есть исключения? – удивилась Умка.
– У всех правил есть исключения, – с ухмылкой сказал Кеша.
– Клетка – это как город в миниатюре, – продолжила своё объяснение Оля, – здесь есть свои цеха по переработке пищи, своя канализация, свои дороги и электростанции. Есть и центр, откуда организуется и управляется работа всей клетки. Там же хранится информация о её строении и функции. Ведь без этого клетки не смогли бы воспроизводить себе подобных.
– Знаю, знаю, ты говоришь о ДНК, – гордо оглядывая всех, сказала Умка.
– Правильно. Именно в ДНК хранится вся информация о наших белках. А РНК считывает эту информацию и переносит её из ядра к органеллам, где и происходит синтез веществ. Но сейчас речь идёт не об этом. Вопрос был о том, зачем нужна пыльца. Ведь так?
– Точно, – подтвердил Равиль.
– Как я уже сказала, вся информация о строении клетки хранится в ДНК. ДНК собирается в хромосомы. Когда клетки не делятся, хромосом не видно, а перед делением и во время него мы легко можем увидеть их.
– А зачем они нужны, эти хромосомы? – поинтересовалась Даша.
– Представь себе, что тебе нужно переезжать. Я в твоей комнате бывала. Если брать всё как есть, то наверняка что-нибудь потеряется в этом беспорядке. Поэтому мы укладываем вещи в чемоданы перед переездом. Так же и в клетке. Только для большего порядка в каждый чемодан-хромосому идут определённые вещи, чтобы легко найти нужную, если вдруг понадобится. Перед тем, как клетке поделиться, её ДНК удваивается, а затем по новым клеткам расходятся точные копии. Это понятно?
– Да, – хором сказали дети.
– Но если бы существовало только простое деление клеток, нас с вами бы не было на свете!
– Это почему же? – возмутился Равиль.
– Потому что при обычном делении – митозе – клетка создаёт свою точную копию. Все были бы одинаковые, и не было бы никакого разнообразия. Не было бы разнообразия – не было бы разных видов, не было бы эволюции, и, в конце концов, не было бы человека.
– А как же обеспечивается разнообразие? – поинтересовалась Даша.
– ДНК, как известно, это двойная спираль двух длинных-предлинных цепочек нуклеиновых кислот. В этих цепочках в виде генов записана информация. И одна цепочка соответствует другой.
– Как зеркальное отображение?
– Да. Или как две половинки одной молнии – каждому выступу и зубчику одной соответствует выемка в другой.
– Как в типографии! – воскликнул Женя и пояснил:
– Я недавно был в музее полиграфии. Так вот там узнал, что раньше на печатных станках стояли матрицы. Если на них посмотришь – чёрт-те что, ничего не поймёшь, всё наоборот, всё как-то навыворот, а если отпечатать с матрицы страницу – всё точно, как надо!
– Верно. Так вот, когда обычные клетки делятся, они получают по обе копии ДНК. Учёные ещё в девятнадцатом веке заметили, что при митозе каждая хромосома создаёт свою копию, и они расходятся по дочерним. А вот при мейозе, процессе созревания половых клеток, количество хромосом уменьшается вдвое – у человека, например, в обычных клетках 46 хромосом, а в половых 23.
– А, поняла! И когда половые клетки от родителей сливаются во время полового акта, количество хромосом восстанавливается! – догадалась Дашка. – Вот почему я и на маму похожа, и на папу.
– А почему я похож ещё и на дедушку с бабушкой, да ещё с разных сторон? – удивился Кеша.
– Дело в том, что при мейозе происходит ещё один процесс – обмен информацией. Две половинки хромосом склеиваются во многих местах между собой и меняются местами, то есть переходят из одной хромосомы в другую. И поэтому в каждой отдельной хромосомке оказываются гены и от мам и пап, от дедушек и бабушек и вообще от всех предков. А потом к этой новой хромосоме приходит другая с похожим набором генов, но от партнёра. И это, в свою очередь, приводит к ещё большему отличию следующего поколения от предыдущего. Так и обеспечивается разнообразие внутри вида. Поэтому мы так не похожи друг на друга.
– Вот вам теория Дарвина в кратком изложении, – с ухмылкой сказал Женя.
– Нет. Это не теория Дарвина. Всё, что я рассказывала до сих пор, это клеточная теория и начала генетики. Об эволюции мы ещё практически не говорили. Скажите, кто из вас знает об этой теории?
– Нам этого ещё не задавали, – оправдалась Умка.
– Я читал что-то об этом… – туманно пробормотал Кеша.
– Это теория о том, как произошли виды, – бодро сказала Даша, но потом добавила:
– Это всё, что я знаю…
– Всё с вами ясно. Нет ничего ужасного в том, что вы не знаете её. Как, впрочем, и, на мой взгляд, девяносто процентов человечества. Плохо то, что не зная деталей, не понимая сущности и не вникая, люди рассуждают о теории и даже отмахиваются от неё, как неправильной.
– Я слышал, что в теории Дарвина было много недостатков? – выразил сомнение Кеша.
– Вот-вот, об этом я и говорю. А в какой теории их нет? И что остаётся, если отвергнуть её? Вера в божественное создание всего живого за семь дней? Все эти религиозные догмы, не имеющие ни малейшего подтверждения, кроме «святой книги», якобы написанной под диктовку самого Бога. Вот уж где недостатков и ошибок на каждом шагу.
– Я согласен, что в этой книге полно недочётов, но ведь её писали люди, что с них взять. А главное – всё вокруг так сложно устроено, что даже трудно представить, что всё это могло произойти само по себе, без вмешательства Высшего Разума, – возразил Кеша.
– Конечно, гораздо проще принять, что всё создано Всевышним. И спокойнее – ведь где-то в душе теплится надежда, что там есть кто-то, кто в конце концов поможет и защитит, рассудит и воздаст по заслугам. Так и было на протяжении многих веков. Все просто верили. Но люди всегда были любознательны. Им всегда хотелось знать, что будет, а как это устроено, из чего сделано и так далее. И по мере развития человеческой любознательности стали накапливаться факты, которые трудно было уложить в общепринятую версию божественного происхождения. И Дарвин собирал эти факты по всему миру. И хотя он сам был верующим человеком, огромное количество данных его исследований говорило о другой возможности, о другом пути развития. Поэтому он ждал и накапливал свои данные целых двадцать лет, прежде чем опубликовать их. Он опасался эффекта, который его книга произведёт на мыслящих людей. Что его теория может отвернуть многих от идеи о божественном сотворении мира… И это несмотря на то, что он не первый стал говорить об эволюции.
