— Ну не гоняться же за ним. Эдак мы до самых Бендер добежим, оставив за спиной Очаков. А туда через две, много, три недели, должна прибыть эскадра с двадцатью тысячами с персидского театра.
— Правильно мыслишь, Иван. Вот потому мы и не станем с ним играть в маневры. А эдак, по простому, возьмем и двинем дубиной. Чердынцев!
— Слушаю, государь, — тут же в проеме появился адъютант в чине капитана, с гвардейскими аксельбантами и горжетом, имеющим помимо орла, императорский вензель.
— Немедленно оповести членов военного совета, что через пятнадцать минут сбор в моем шатре. При этом лагерь сворачивать в строго условленное время.
— Слушаюсь, государь. Разреши исполнять?
— Давай Саша. Только мухой. Значит, говоришь, Яж-паша. Ладно. Поглядим, — это уже обращаясь к Туманову, которого Петр и не подумал отпускать.
В назначенный срок, армия снялась с бивака и двинулась в путь. Только в отличии от запланированного ранее направления, Петр повел ее не на юг, а на запад, двигаясь навстречу турецкому корпусу.
Казаки и вовсе отделились от основных сил, забирая в северо-западном направлении. Шеститысячному запорожскому войску предстояло либо ударить туркам в тыл, либо отсечь отход разбитым войскам Яж-паши. В том, что ему удастся вынудить турок драться, Петр не сомневался.
* * *
— Эскадро-он! Ры-ысью-у! Ма-арш!
Ну вот, и началось. Еще когда отвернули от прежнего направления, Евсей заподозрил что-то неладное. То шли себе на юг и шли, а тут вдруг совсем в другую сторону. Да еще через несколько часов, вот эта команда, перейти на рысь. Не иначе как за кем-то гонятся. Ну да, рядовым не больно-то объясняют, что оно и как. Только и того, что приказали проверить фузеи да при надобности подновить порох на полке.
Еще в марте месяце, полковник ни с того, ни с сего, затеял обще-полковые учения. Напротив ожиданий Евсея, их поселенческий полк был не пехотным, а драгунским. Впрочем, чему тут удивляться, коли находятся в Диком поле. Здесь пешему не больно-то и разогнаться.
Так что, на учения он, как и все, явился верхом, а помимо отработки пехотных упражнений, учились и кавалерийской науке. Ну да. Многому их конечно же научить не могли. Он-то еще ладно, в гвардии не умеющих держаться в седле не водится. Вот только таких, что с лошадьми настолько знакомы, едва ли четверть наберется. Остальные простая пехота. Да и лошадки у них разномастные, дальше некуда.
Ну обучили с горем пополам рубить шашкой лозу, да и то не все смогли постичь. Помнится майор Прутков, все сокрушался, за что ему такое счастье-то выпало. Но все же старался вколотить в них, хоть какую-то науку.
Ага. Вколотил. В итоге пришли к единому мнению, что ротным сержантам, то есть теперь уже эскадронным, непременно нужно будет хотя бы раз в неделю проводить конные учения. Для этого определять наиболее подготовленных из числа своих же поселенцев.
Евсей усомнился было в здравости рассуждений отцов командиров. Но потом сообразил, что выбора у поселенцев по большому счету-то и нет. Для них же будет лучше постигать науку конного боя и меткую стрельбу. В особенности второе. Потому как места здесь неспокойные.
Но окончательно он успокоился, когда случайно услышал, как полковник заявил, что мол использовать поселенцев в конном бою, это верх безумия. Потому, если случится, война, не приведи Господи, то верхом им можно будет только добраться до места боя, а там только ножками. Вот это верное решение. Уж что-что, а штыковой бой, все постигли хорошо, да и в грудь с ворогом сходиться не раз приходилось. А как же иначе, ведь все убеленные сединой ветераны.
Примерно через три часа, в полутора верстах появился противник. В его рядах суета. Из походного порядка, спешно и как-то бестолково, турки перестраиваются в боевой. Как видно, турки хотели оторваться, но русская конница довольно споро их нагнала. Отступать и дальше, подвергать корпус риску быть атакованным на марше. Вот и готовится паша к бою.
Однако, генерал Румянцев*, командующий конницей, уже не стал торопить события. Ввязываться в бой, силами одних только драгун, в его намерения явно не входило. Оно вроде бы, даже сейчас у него численное превосходство над противником. Но при таком раскладе, он рискует понести слишком большие потери. И это в самом начале кампании. Ему нужно только связать противника, не дать драпать и дальше. А там уж, подойдет император с основными силами.
*Румянцев Александр Иванович — не путать с Румянцевым Петром Александровичем, его сыном, видным военачальником второй половины 18 века, которому сейчас только 12 лет.
Коноводы спешно отвели лошадей в тыл. Среди драгун случился беспорядок. Еще спешиваясь, Евсей обратил внимание, что спешиваются далеко не все. Насколько он понял, седла покинули только четыре ландмилицейских полка. Что же, вполне обоснованно. Из резервистов кавалерия просто никакая, а потому их лучше использовать в пешем строю.
Правда при таком раскладе выходит, что у Румянцева меньше пехоты и больше кавалерии. Впрочем, силы выходят примерно одинаковыми. У турок всадники куда более привычны к конным атакам и верховому бою. Поэтому чтобы уровнять силы, Александр Иванович, решил обеспечить себе двойной перевес в численности.
В то же время, русская пехота имеет гораздо лучшую выучку. А потому численное превосходство не даст туркам ничего. Даже уступая числом в две тысячи, спешившиеся резервисты вполне способны опрокинуть турок. Так что, все решит, насколько способны противостоять коннице турок, драгуны кадровых полков.
— Ба-ата-альо-он! По эскадро-онно! В четыре-э шеренги-и! Ста-анови-ись!
Ну вот. Теперь появилась какая-то определенность. Командиры эскадронов, дублируют команды. Им вторят полуэскадронные и командиры плутонгов. Вот и ладушки. Это уже куда как привычно. С одной стороны, вроде команды все больше свойственные кавалерии, но с другой, и тренировки уж были и разница не столь уж существенна…
— Ваше превосходительство, дозвольте обратиться, командир батареи второго Веселовского полка, поручик Пригожин.
— Ишь, каков молодец. Ну обращайся.
Румянцев только что распустивший полковых командиров, не без смешинки во взгляде, осмотрел подъехавшего офицера. Молод, в необмятой еще белой форме, летнего обмундирования, но вид решительный. Сразу видно, что успел побывать в деле. Впрочем, для запорожских полков это скорее за правило. Весело у них тут, татары заскучать не дадут, даже если будет желание.
В иной ситуации, он может и обкостерил бы, выскочку высовывающегося не по чину. Но сейчас у него было хорошее настроение. Противника настигли. Заставили остановиться и начать разворачиваться в боевые порядки. Какое-то время это у них займет, причем куда большее, чем у русских полков. А там, через часа три, пожалует и сам император.
Словом, приказ государя выполнен, так отчего же не быть в приподнятом настроении. И потом, он помнил этого поручика. Его сам Петр Алексеевич выделил и способствовал его производству в следующий чин. А государь, он таков, если кого из молодой поросли заприметил, то наверняка уж не забудет.
— Ваше превосходительство, турки сосредоточили всю свою конницу на своем правом фланге…
— Поручик, ты никак решил, что я слеп и не вижу этого?
— Хм… Прошу прощения, ваше превосходительство. Я-а… — В деле-то был, вот только молодость она и есть молодость, а потому паренек оробел перед напористым генералом.
— Ну что ты, поручик? Изволь излагать кратко и ясно. Коли решился обратиться, так не за этим же, — Румянцев все же решил подбодрить артиллериста.
— Я просто подумал. Ваше превосходительство, если перебросить всю артиллерию на наш левый фланг, то мы могли бы использовать массированный обстрел их конницы. Таким образом, можно было бы, нанести им существенный урон или вообще рассеять.
— Ты сколько служишь, сынок? — Вздохнув, поинтересовался Румянцев.
— Этим летом будет год, ваше превосходительство.
— И уже решил, что можешь поучать того, кто еще с Петром Великим бок о бок дрался?
— Я? Нет, ваше превосходительство. Я не поучать. Просто, военная наука не стоит на месте.
— Военная наука хоть трижды может не стоять на месте, но пушечки у нас все те же, что были и под Полтавой.
— Но ваше превосходительство, новые лафеты, новые гранаты, новые расчеты стрельбы и прицелы, все это позволяет…
— Поручик, где ваша батарея? — С нескрываемым раздражением, оборвал молодого офицера генерал.
— Т-та-ам, — растерявшись от резкой перемены настроения генерала от благодушного, до раздражительного, Пригожин указал рукой направление.
— Вот и отправляйся к ней, да озаботься подготовкой к возможному бою. Будет тут всякий сопляк полагать себя великим стратегом. Исполнять! — Мало ли у кого этот щенок на заметке, рожей не вышел, поучать генерала, видавшего виды.
