Как с ними связаться?
Номеров у меня нет. Никаких контактов!
Разве что позвонить по номеру теленовостей, которые освещают события со взрывом?
Нервничаю. Сжимаю кулаки, расхаживая по комнате.
Других вариантов нет!
Номер скрыть не удастся, нет ни времени, ни шанса приобрести новую карточку к телефону! Разве что попросить кого-то из обслуги?
Но мне не нравится реакция Динара.
Он будет в ярости, если узнает, что я пыталась связаться с братьями Бадрида. Ведь именно от них он меня и защищает!
И без того я увидела его совсем другим после ночи, которую провела в пустыне! А что будет, если он узнает, что я связывалась с ними?
Нет. Лучше не просить никого чужого. Сама позвоню. А после сим-карту просто сломаю и выброшу. В конце концов, этот номер только для связи с Динаром и Наиной! Даже моей семье мы решили не сообщать о моих перемещениях. И ни разу в целях безопасности за это время я не разговаривала ни с родителями, ни с Алексой!
Да в конце концов, просто скажу, что утопила телефон!
Ну, скажем, в ванной. Или что он упал со столика и разбился.
Или что забыла его в номере с этими постоянными перемещениями!
Динар же не маньяк, чтобы проверять досконально все детали!
Выдыхаю. Наконец решение принято.
Решительно нажимаю на кпонку пульта. Как раз время новостей. В углу всегда обязательно светится номер телефона и адрес сайта.
И…
Так и замираю, не в силах ни выдохнуть, ни вдохнуть.
Пульт вместе с телефоном сами собой выпадают из окаменевших рук.
Их не узнать невозможно.
Оба. Крупным планом.
Арман и Давид.
В черном. С посеревшими и мрачно нахмуренными лицами.
Не глядя в камеру, не глядя ни на кого, они несут огромный закрытый гроб!
Ноги подкашиваются.
Я падаю на постель, жадно, как рыба, выброшенная на берег, хватая воздух распахнутым ртом.
— Близкие подтвердили информацию, — звучит голос за кадром.
— Барид Багиров был найден под завалами своего дома. Напоминаю. В день его свадьбы произошел страшный взрыв, который фактически смел весь роскошный дом Багирова, все огромное имение, с лица земли. Поиски самого владельца дома длились много дней. Близкие до последнего отвергали саму мысль о том, что Бадрид Багиров погиб. Но в данный момент его тело обнаружено. Увы, останки известного бизнесмена так пострадали, что его похороны возможны только при закрытом гробу. Мы приносим свои искренние соболезнования….
Я не могу больше слушать.
Зажимаю уши руками.
— Нет, — еле шепчу, а хочется орать. Выть. Кричать так громко. Чтобы экран этой проклятой плазмы пошел трещинами! Превратился в пыль!
Как и той проклятой реальности, которую она показала!
— Нет, нет, Нет… Бадриииид!
А сердце разрывается.
Осыпается кусками.
Кровоточит так, как будто из него сейчас выплеснется вся жизнь.
— Он не мог умереть, — бормочу в полнейшем безумии, закрывая руками глаза.
— Не мог… Это не он….
Но реальность несокрушима.
Лихорадочно перещелкиваю снова и снова каналы. Ищу другие новости.
И в каждом выпуске все то же.
Их мрачные лица.
И этот ужасный гроб.
Увы. Это не может быть ошибкой. Ведь они и правда, как и я, до последнего были убеждены, что Бадрид жив!
Но раз даже братья признали…
Значит, ни убеждены. Значит, провели все необходимые экспертизы и не осталось ни единого шанса на сомнение!
Как же так?
Как же так, Бадрид? Как это возможно???
Разве он мог умереть?
Я допускала все. Увечья. Страшные раны. Но только не смерть!
Ты же… Ты же такой сильный! Разве есть на свете что-то, что оказалось сильнее тебя? Сильнее НАС????
26 Глава 26
* * *
Бадрид.
Еще не проснувшись, шевелю руками.
Зубы тут же издают скрежет.
Можно было и не проверять.
Слишком холодно. Нет. Нет жара тела. Живительного жара. Нет стука сердца под моими руками. Того, что билось у самого внутри.
Ухмыляюсь.
Даже глаз открывать не нужно.
Сбежала. Извернулась и сбежала. Даже из моей хватки! Хотя… С ней хватка совсем не та, что с другими! С ней впервые я разомлел. Так разомлел, как и не ожидал от себя!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ну точно не отошла. Куда здесь отходить? Ни хрена нет. Руины одни. Ни душа, ни кухни. Да и с каких херов ей бы душ понадобился?
Охренительный аромат ее тела. До сих пор вокруг.
Лупит по мозгам. По нервам. Весь пропитался. На хрен, абсолютно весь!
Приподнимаюсь на этом подобии постели.
С усмешкой растираю глаза.
Холодно без ее кожи. Без жилки, что так дико пульсирует на ее шее.
Но холодно лишь снаружи. Не внутри!
Наконец. Наконец там реально тепло. И жизнь. И не выжжено все, как одуряющим солнцем.
Закрылась проклятая, чертова пустота.
Будто рана, затянулась. Одним прикосновением ее пальчиков! Одним вздохом и блеском черных, как самые дорогие алмазы, глаз!
Ну, а то, что сбежала, это херня.
Я теперь везде найду.
Моя!
Рычит все внутри.
Моя даже до того, как увидел. Как притронулся. Как овладел!
Моя, и всегда моей была. И будет. Точка!
Следов не заметет! Я в пекло спущусь, а найду!
Только вот в пекло не придеться, — думаю с усмешкой. Закончилось оно. Пекло чертово, проклятое!
Она ведь сюда приехала. И не одна. Проще некуда. Перевернуть все гостиницы. Да и сколько их здесь? Всего-то ничего!
А тот… Тот, с кем она сюда приехала…
Из горла само по себе вырывается рычание.
Тот еще заплатит за то, что прикоснуться к ней смел!
Кто он ей?
Муж? Жених? Невинной мое видение не было!
Значит, муж, — понимаю, сдавливая челюсти до хруста.
Но это хрень. Это временно и в прошлом. Потому что она теперь МОЯ!!!!
Набрасываю раскиданную по завалам одежду.
Сразу по гостиницам нельзя.
Всполоснуться хотя бы нужно. В порядок себя привести.
Потому что… Потому что ведь я больше не вернусь обратно. К черту Анхеля, пустыню и бои!
Я здесь прозябал, пока смысла не было. А теперь свой смысл нашел! Нашел и уже не выпущу из рук!
Попрощаться, пожалуй, надо бы. И Ания…
Черт.
Воспоминание о девчонке сводит скулы.
Как от кислого яблока.
Жаль ее. Но не моя она. Ей другое надо искать. Свое найти.
А все же Ания зла мне не сделала.
И я не ушлепок последний, чтоб вот так… Попользоваться, наобещать и свалить.
Анию заберу. Увезу на хрен отсюда. Денег дам на первое время. А там пусть справляется сама. Или возвращается к отцу, если решит, что лучше под крылышком пусть и немилого, но мужа, что даст безопасность и небедную жизнь.
Это уж ей решать. Самой.
Но я слово дал. И слово свое исполню!
Впервые рассвет кажтеся мне по-настоящему светлым.
Твою мать! Ни за что не поверил бы, но мне реально. Хочется улыбаться!
И я хохочу, задирая голову к самому солнцу.
Оно есть. Оно, блядь, есть! И не только для того, чтобы палить и обжигать, сдирая кожу для мяса!
Ускоряюсь. Надо быстрей решить вопросы с Анхелем и девчонкой.
Но что это?
Твою ж мать!
Впереди раздается грохот.
Вся гребаная пустыня трясется так, что уходит из-под ног.
Почти валюсь, но несусь вперед.
Туда, откуда доносится гарь и видны вздымающиеся прямо к этому проклятому небу, языки пламени!
И новый взрыв. Сотрясает. Опрокидывает навзничь на землю.
Не видно уже ни хера. Чертов песок ослепляет.
Рыча, поднимаюсь.
Горло раздирает от гари.
Несусь, несусь вперед!
И замираю на миг, как вкопанный.
Дома Анхеля больше нет.
Только ошметки от него остались!
— Ания!
Ору, носясь по все еще стонущему, взрываюшемуся зданию.
— Ания! Анхель!
Мечусь, как безумный.
И, блядь, нахожу!
Нахожу, но лишь одни ошметки!
Их не осталось. Обрывки тел разнесло по всему, на хрен, двору!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
