исписала не меньше десяти.
— Ха. Я теперь буду на каждом шагу на тебя натыкаться?!
В библиотеку вошёл Дан.
— Ты сам предложил комнату в крыле, вместо флигеля, — развожу я руками.
— Уже жалею! — рявкает он.
Я смотрю на Дана.
Ему ничего не стоит отправить меня в гостиницу или хотя бы во флигель, но несмотря на возмущение Дан этого не делает.
Какой-то он странный. То злится, то… настоящая лапочка.
— Я пойду.
— Нет, ученица, не пойдёшь, — цедит он, проходит к стеллажу и вынимает с разных полок одну за другой три книги, а затем относит к столу. — Изволь до конца недели прочитать, и я буду спрашивать.
— А…
— Если что-то не понятно, подойди до истечения срока, — завершает он. — Небеса, что это?
Мои записи лежат открыто, они лежат на столе Дана, поэтому ничего удивительного, что он цепляется за текст, и какие-то четверостишия прочитывает. У меня всё внутри скручивается. Я совершенно не ожидала, что мои наброски окажутся прочитаны раньше, чем я буду к этому готова, тем более Даном.
Он кривится.
— Это поэзия, — поясняю я, смахиваю исписанные листы в стопку и забираю.
— Ты считаешь это поэзией? Редкостная безвкусица. Почему девушки ведутся, когда им пишут подобную чепуху? Ха! — он взмахивает рукой, показывая, что никакой ответ ему не нужен, берёт четвёртую книгу, теперь для себя и быстро уходит.
Верхний лист был уже без помарок, с отшлифованным куплетом.
Получается, Дан не понял, что сочинила я?
Я кошусь на окну — надо спуститься к Марку.
Обнимая стопку модных листов с текстами не пары, а сразу трёх моих песен, которые непременно тоже станут очень-очень модными — я предвкушаю — я выхожу из библиотеки. Где коридор, ведущий к главной лестнице, я помню, да и внутри дом устроен настолько просто, что заблудиться едва ли возможно.
Спускаюсь я вовремя. Я обнаруживаю Марка в холле. Мальчишка топчется, и явно не знает, куда податься. Я мимоходом отмечаю, что диван вычищен, следы ботинок Кэрри исчезли, будто их и не было никогда.
— Госпожа! — радостно вскидывается Марк. — Я…
Не хочу обсуждать дела в холле — зачем портить Дану сюрприз?
— С возвращением, — улыбаясь, перебиваю я. — Ты голодный?
Хотя Дан передумал отсылать нас во флигель и выделил комнаты в крыле, я сомневаюсь, что он пригласит нас на ужин, а значит, мы можем поужинать в комнатах. А если и пригласит, нет ничего плохого в том, чтобы поужинать дважды, особенно детям. Я понимаю, что мера важна, но сегодня у них был трудный день, так что не повредит.
— Нет, госпожа, — отвечает Марк.
— Нет?
Не верю.
— Вы угостили нас обедом, а я не привык есть много, — поясняет он.
“Не привык” и “не хочу” — разные вещи. Но давить я не буду. Я разворачиваюсь на нижней ступеньке лестницы и поднимаюсь обратно на этаж. Марк следует за мной. Я не обращаю на него внимания, высматриваю хоть одну горничную.
Дан явно не сторонник идеи нанимать армию слуг, чтобы к каждому гостю приставить и горничную, и лакея, и кого-нибудь ещё. И это часто в дополнение к личным слугам гостя, которые его тоже сопровождают. Подход Дана явно отличается от того, что принято в домах старых родов — у нас гостей без присмотра не оставляют ни на мгновение, отчасти чтобы гость в любой момент мог рассчитывать получить то, что ему нужно — чай, свежую газету, плед, что угодно, а отчасти, чтобы гости не могли своевольно бродить по дому там, где им вздумается. Например, позволить увидеть кухню или кладовку — что-то неприличное. Но здесь, без присмотра слуг, я легко могу забрести в подсобные помещения, и ощущение очень странное — я попала в новый для себя мир.
Махнув мелькнувшей в конце коридора горничной, я прошу её проводить нас до выделенных нам с детьми комнат.
Дан не поскупился.
Я, Кэрри и Марк получили по отдельной спальне. Все три комнаты рядом. Точнее, апартаменты, потому что одной спальней они не ограничиваются. Спальню предваряет гостиная-будуар, а к ней примыкает небольшой рабочий кабинет.
Получается, я зря ходила в библиотеку…
Не имеет значения.
Я прошу горничную принести горячий шоколад для Марка.
— Госпожа…
— Кэрри расстроится.
Грязный трюк, но я сыграю, тем более, увидев, что брат тоже получил порцию, Кэрри почувствует себя свободнее. Я так и не поняла, почему Кэрри из-за разбитого чайника шарахнулась на диван, но это явно что-то неправильное.
Поклонившись, горничная уходит за горячим шоколадом, мы остаёмся втроём, и я наконец, могу спросить, удалось ли Марку договориться о статье. Он без слов понимает, чего я жду и вынимает из-под полы потрёпанного сюртука скрученный лист бумаги:
— Вот, госпожа. Это то, что завтра о вас напишут в местном издании “Столичного вестника”.
Глава 27
Уже завтра?
Это… так волнительно и так восхитительно!
Я нетерпеливо разворачиваю бумагу и вижу заляпанный чёрными кляксами текст. Буквы маленькие и будто сплюснутые в тисках — тот, кто писал, явно пытался уместить полёт мысли на одном листе, но не вышло, листов два.
Заголовок впечатляет. “Огл ждёт новая вспышка костянки? К чему готовиться городу и почему некромант Тельви уступает коллеге?”. Звучит так, будто я превосхожу Дана в мастерстве. Мне нравится… Оказывается, авантюра — это так вкусно.
Чем дальше я читаю, тем шире моя улыбка и острее восторг. Хочется как можно быстрее проглотить текст и одновременно хочется растянуть удовольствие от чтения.
Не знаю, кто играл словами, но игрок точно виртуоз!
В тексте ни слова лжи и минимум фактов. Всё остальное — предположения, вопросы, сомнения. Придраться не к чему. Но общее впечатление от текста — в Огл прибыла богиня некромантии.
— Это потрясающе, Марк. Я в восторге.
— Угу.
— Ты же грамотный. Почитай сам. Хотя я уверена, что ты не только читал и перечитывал, но и помогал составить текст. Разве я лгу?
— Нет, госпожа. Вы не лжёте. Вы создаёте ловушку заблуждения. Только поздно уже сомневаться, — он вздыхает.
— Я выполню все свои обязательства. Кстати, заметь, ты только второй день со мной, — если считать вечер, когда он проводил меня в ломбард, — а уже живёшь в огромном доме, в отдельной комнате, на полном пансионе. Ау, Марк! Оглядись.
В дверь раздаётся стук. Возвращается горничная с подносом, на котором чашка с какао,
