не спешил, кофе был уже готов, и чай заварен, и даже тонкие полукружья всё-таки найденного в холодильнике лимона аккуратно лежали на блюдечке, чуть присыпанные сахаром.
– Ты точно не хочешь есть? – спросила она, когда Сева уже устроился на стуле и со странным выражением оглядывал стол.
Мокрые тёмные волосы взъерошены, ресницы тоже мокрые, ложбинка на кончике подбородка. Он симпатичный, даже очень, не притягивающий внимание красавчик, как Шелест, намного лучше – такой естественно-настоящий, мужественный, уютный, надёжный, открытый. К нему нет надобности присматриваться, постоянно находясь начеку, потому что не доверяешь, потому что ожидаешь подвоха, с ним чувствуешь себя спокойно и расслабленно. То есть будешь чувствовать, когда станешь достаточно уверенной, что всё идёт как надо – тебе надо.
– Точно, не хочу, – подтвердил Сева.
Сама Лина уже успела оприходовать два бутерброда и выпить свою порцию кофе, пока поджидала его. А теперь поставила перед ним чашку.
– Я сделала как там по рецепту, с молоком. Пойдёт? – И, поймав его кивок, добавила: – Пей, пока совсем не остыл.
Сева опять кивнул.
– Да, сейчас. – Немного запрокинул голову, чтобы посмотреть ей в лицо, в глаза. – Спасибо тебе, что вчера поддержала, что сейчас беспокоишься, – произнёс он, и Лина поняла: дальше обязательно последует многозначительное отрезвляющее «но».
– Сев, извини. – Она улыбнулась, дёрнула плечами, зачастила: – Мне надо ещё успеть домой до занятий забежать. И хватит меня благодарить. Я ничего особенного не сделала. Точнее, мне это было приятно… очень приятно. Что-то сделать для тебя. – И чтобы Сева не вернулся к прежнему разговору, резко поменяла тему: – А ты в универ идёшь?
– Наверное, – равнодушно выдохнул он.
– Тогда я действительно побежала. А то не успею.
– Лин, – опять произнёс он, твёрже, чем всё прочее, с легко опознаваемыми интонациями «Ты – хорошая, поэтому давай останемся друзьями».
Ни за что!
– Да? – выдохнула она, улыбнулась понимающе, приблизилась, положила ладони ему на плечи, прошептала: – Не переживай, будто я плохо соображала, не понимала, что происходит, и ты в чём-то виноват. Нет! Я даже рада, что у нас всё так получилось. И ты мне очень нравишься. Давно. Правда.
«А ещё ты слишком порядочный, чтобы заявить после таких моих признаний, что прошедшая ночь была нелепой ошибкой, что на трезвую голову он ни за что бы так не поступил, и самое лучше для них, забыть о случившемся. Но разве подобное забудешь?»
Конечно, это, последнее, она не стала говорить вслух, но и ему сказать что-то ещё – точнее то, что он упрямо намеревался – тоже не позволила. Нет-нет-нет-нет. Ничего подобного она не желала слушать. Потому и напомнила мягко:
– Всё-таки я пойду. Ладно? – наклонилась, легко и ласково коснулась своими губами его губ, и даже не стала смотреть, как он там отреагировал, развернулась, упорхнула прочь.
В прихожей Лина торопливо собралась. Хотя какие там сборы – накинуть куртку, взять сумку. Севин телефон из неё она уже давно выложила, оставила на полочке возле зеркала. И выскочила из квартиры.
Сева не попытался её догнать, всё-таки вовремя сказать, что хотел, даже не вышел из кухни. Но зато Рита попалась навстречу.
Действительно удачно, что ни чуть раньше, ни чуть позже. А вот так – совсем и не страшно. Лина хоть и понимала, что под влиянием момента, не сдержавшись, наговорила лишнего – про дом, про родителей – но в итоге же у неё получилось спровадить Якушеву ни с чем. И, между прочим, на этот раз даже ничего придумывать специально не пришлось. Всё до последнего слова было правдой.
После той ночи у них с Севой ничего не было, но Лину это ничуть не смущало. Не сказать, что заниматься сексом ей категорически не нравилось. Нравилось – особенно если партнёр был достаточно опытен, нежен и пылок – но, она легко обходилось и без него. Желание не появлялось ни с того, ни с сего, просто при виде какого-то симпатичного парня, даже если он выглядел очень секси.
Разумом Лина это понимала, отмечала мысленно, но такого, чтобы накрывало горячей волной, возникал жар внизу живота только от предположений и фантазий… нет, такого не случалось. Да она и не фантазировала. Зато знала, что надо делать, чтобы завести парня, чтоб ему стало приятно. Ничего особенного, а уж тем более противного или неприемлемого. И именно в процессе заводилась сама.
Но сейчас Лина не стремилась опять оказаться с Севой в постели. Для парней это не так уж много и значит – переспать – и ни к чему особо не обязывает. Это вообще не отношения, а то, что в любой момент может легко и просто закончиться. Надоела, наскучила, утомила, перестала быть удобной, захотелось новых впечатлений и всё: «Разве я тебе что-то обещал?» А она хотела гарантий – на будущее.
Не торопилась, не давила, не ставила условий, а всячески проявляла заботу, беспокоилась. Когда требовалось, отступала и извинялась. Была идеальной. И Сева, так и не решившийся сказать всё сразу, больше не пытался вернуться к тому разговору.
Наверное, можно даже считать, что они встречались. Правда инициатором всех этих встреч по-прежнему была Лина, а он просто принимал её расклад. Но нормально же для начала. А она постарается сделать так, чтобы события развивались в нужном ей направлении – главное, есть точка для старта. Дальше всё зависит от неё. Хотя в какой-то момент Лине показалось, что их отношения не только перестали продвигаться вперёд, а начали потихоньку сходить на нет.
Сева по-прежнему не заявлял прямо, что пора всё прекратить, что больше не хочет её видеть, но ощутимо отдалялся, и это у него получалось само собой, естественно, незаметно.
Точно так же песок потихоньку просачивается даже сквозь крепко сжатые пальцы. И как ни стараешься, не выходит его удержать. Да даже до конца не понимаешь: ведь вроде бы делаешь всё возможное – что не так?
И случайно увидев Севу в универе рядом с Якушевой, Лина мгновенно поняла: прямо сейчас всё то, что она так старательно и упёрто выстраивала, рухнет и рассыплется в прах. И будет уже не починить, не собрать.
Ну не могла же она подобное допустить! Особенно теперь. Поэтому, даже не успев осознать, что делает, уже направилась к ним, а под конец едва не сорвалась на бег.
У них ничего не выйдет! Не должно ничего выйти. Лина его не отдаст. Теперь не отдаст. Никому. А уж тем более ей.
Как Якушева вообще посмела к нему подойти? После того, что сделала. У неё совсем совести нет, вот так нагло его
