когда она обо всём этом думала, когда представляла – по щекам, обжигающими ручейками. Самые настоящие слёзы. И Сева тоже не выдержал, осторожно привлёк её к себе, провёл ладонью по волосам.
– Ну чего ты? Не надо, не реви. Я… я… – Он вздохнул, глубоко и сильно. Лина прекрасно почувствовала, как поднялась и опала его грудь, услышала и даже ощутила горячим дыханием, тронувшим лоб. – Просто дай мне время. Мне нужно подумать. Мне… – он опять сбился, перескочил на другую мысль. – В общем, давай я тебя сейчас отвезу домой, а потом…
Сева вдруг замолчал, замер. Лина подождала несколько мгновений, но ничего не изменилось. Тогда она чуть отодвинулась, заглянула ему в лицо. Правда толком не получилось, потому что Сева смотрел не на неё, а в окно. И Лина проследила за его взглядом.
На улице перед корпусом напротив крыльца недалеко от ряда припаркованных машин стояла Якушева. И не одна, с Шелестом. И тот… тот её обнимал. Вот так, запросто, на виду у всего факультета.
Глава 17
Сева
Наверное, всему виной сон, слишком чёткий и слишком соответствующий тому, что должно было быть. Вот Сева и принял его за реальность, а то, настоящее, за нелепый, глупый, отвратительный сон. И едва проснувшись, ещё даже не открыв глаза, он наощупь нашёл Риту в кровати, придвинулся ближе, обнял.
Она лежала к нему спиной, и он провёл рукой по её бедру, прижался губами к её плечу, прошёлся по нему короткими лёгкими поцелуями, добрался до шеи. Рита зашевелилась, тихонечко засопела, выдохнула тёплым хрипловатым со сна голосом чуть недовольное:
– Сев.
И сразу перестала быть Ритой.
Более дурацкого, более ужасного пробуждения в его жизни ещё не случалось.
Наверное, хорошо, что она не развернулась сразу и не увидела выражение бесконечного разочарования, смятения и досады на его лице. Потом он сумел его притушить, даже стыдно стало – перед ней. Перед Линой. Она же не бросила его вчера, сочувствовала, терпеливо выслушивала бесконечную пьяную болтовню, жалобы, нытьё. И это ведь он затащил её в постель, потому что мало что соображал, потому что не совсем понимал, кто рядом, путал одну с другой.
Если честно, Сева вообще смутно помнил происходящее. Но это точно он – обхватил её, усадил к себе на колени, первый раз поцеловал. А она наверняка тоже была пьяна, вот и подчинилась, плохо соображая. Но сейчас в её взгляде он не замечал ни раскаяния, ни разочарования.
Лина положила ладонь на его щёку, ласково погладила, потом на секунду притронулась губами к его губам, прошептала нежно:
– Ты как? Всё хорошо?
Сева выдавил улыбку, качнул головой.
– Да.
А надо было сказать «нет». Сразу. Но он, наверное, уже тогда где-то глубоко-глубоко в душе ощутил – ничего уже не изменить. Вот неосознанно и выбрал такой ответ, а не исключительно из чувства вины, которое, чем дальше, тем становилось только сильнее, когда он видел тёплую счастливую улыбку на лице Лине, когда слышал тихий вкрадчивый голос и обращённые к нему ласковые слова. Раз за разом порывался, но так и не смог сказать – правду. И, когда Лина ушла, почувствовал облегчение, подумал, может, чуть позже она сама всё поймёт.
Сева не заметил, как выпил сваренный ею для него кофе, совершенно не ощутив вкуса. Точно так же, не осознавая, взял с блюдечка полукружье лимона, поднёс ко рту, сдавил губами, и сразу стало кисло, очень, всеобъемлюще кисло. Захотелось запить, но в чашке уже было пусто, и пришлось подниматься из-за стола, чтобы дойти до раковины. А когда распрямился, чисто на автомате, без какой-то цели, глянул в окно, и увидел… Риту.
Сева не поверил, зажмурился. Бред же. Ерунда. Наверняка другая, просто немного похожа. Ведь он уже обманулся один раз. Да ещё как. А когда опять, опомнившись, открыл глаза, запоздало пытаясь удостовериться, ошибся или не ошибся, ничего толком не разглядел, потому что девушка в последний раз мелькнула и скрылась из вида.
Он рывком приблизился к окну, почти прижался лицом к стеклу.
Нет, всё равно уже не видно. Хотел отодвинутся, но тут из подъезда вышла Лина.
Сева только ещё больше запутался. Она же ушла минут пять, а может, и десять назад, а, чтобы спуститься по лестнице, достаточно и минуты. Или он настолько выпал из реальности, что не только видит, чего нет, но и путается во времени?
И всё-таки он спросил у Лины на следующий день:
– Рита вчера приходила?
Та не стала врать, подтвердила сразу, без смущения и замешательства:
– Да.
– Зачем?
– Не знаю. Увидела её на лестнице и сказала, что мы всё знаем. И она сразу ушла.
– А почему ты мне не рассказала?
Лина раскаянно отвела взгляд, пробормотала виновато:
– Думала, что тебе будет неприятно. Боялась, что ты ещё сильнее расстроишься. Прости. Я не знала, что надо…
– Не надо, – не дослушав, возразил он. – Я просто так спросил.
Сначала он безоговорочно верил, что Рита легко променяла его на другого. Уж слишком много набралось доказательств, не только в тот день, но ещё и заранее. Но увидев её в окне, Сева засомневался – не в ней, в собственной уверенности.
Вот зачем она приходила? Чтобы во всём сознаться, заявить прямо, что бросает его? И это настолько было необходимо сделать непременно с утра пораньше? Или рассчитывала убедить, что какая-то проблема помешала ей встретиться с ним вечером, но она пришла, как только смогла. И надеялась, он поверит, чтобы и дальше его обманывать?
Нелепо. И ничуть не похоже на Риту. Или он её совершенно не знает? Не сумел разгадать за полтора года?
А вдруг он действительно не так понял? И те объяснения, о которых Лина упоминала ещё в клубе, вовсе не настолько бредовые? Но тогда… тогда получалось, что именно он, сам, всё испортил.
Да нет! Ну какие ещё могут быть варианты? На Севин звонок к ней ответил Шелест, и из «Хаски» она уехала тоже с Шелестом, и не позвонила, не попыталась хоть как-то оправдаться, почему не дождалась, как договаривались. Но ведь потом Сева ни разу не видел их вместе, хотя и не следил, конечно.
Он вообще ничего не понимал, путался в предположениях, в желаниях. Все следующие дни жил, словно в тумане, ничего не пытался сделать сам, а просто плыл по течению, больше чем в жизнь погружаясь в учёбу. Но, наверное, было бы ещё хуже, если бы не Лина.
Она постоянно присутствовала рядом, но не утомляла
