Само собой, ставку только на уголовный мир я не делал. Люди Крюка ищут Панова по своим каналам, мы, опера, будем искать по своим.
Но пока было не очень понятно, за что ухватиться.
Мои ребята плотно поработали с окружением Панова, однако ничего существенного не нашли. Прежней загадкой оставалась таинственная пассия взрывника — то ли Нюра, то Аглая.
Что самое странное — в именах девушек путались все, кого допросили. Что это — издержки конспирации? Или девица со странностями, у которой семь пятниц на неделе и минимум два разных имени… В зависимости от настроения что ли⁈
От размышлений отвлекла телефонная трель.
— Быстров у аппарата.
— Мне бы товарища Бодрова, — несмотря на некачественную связь, я узнал голос режиссёра Лоренцо.
— Борис Яковлевич, здравствуйте… В общем, это я — Бодров.
— Вы⁈ — на том конце трубки замерли. — Но как же…
— Долгая история, Борис Яковлевич. Так было нужно для работы. Я потом, как-нибудь, всё объясню.
— Хорошо, Григорий Олегович или как вас правильно?
— Георгий Олегович. Это моё настоящее имя.
— Что ж, теперь буду знать… Георгий Олегович, можете подъехать на кинофабрику?
— А по какому вопросу?
— У меня радостное известие: картина запустилась. Мы сами в шоке — всё завертелось так быстро! Нам по секрету сказали, что сам товарищ Дзержинский лично одобрил и сказал, что будет оказывать всяческое содействие.
— Спасибо за отличные новости! — обрадовался я.
Известие меня и впрямь порадовало. То, что начиналось как игра, вдруг обрело чёткие очертания. Да ещё и поддержка со стороны самого Феликса Эдмундовича! Уверен, он сразу оценил, какую пользу нашему делу может принести кинематограф, у скольких молодых людей загорятся глаза.
— Это вам большое спасибо, Георгий Олегович! Ну так как — придете? Надо уладить кое-какие формальности.
— Смогу быть у вас где-то через час. Устроит?
— Вполне. Жду вас, Георгий Олегович.
На кинофабрике мне сказали, что у Бориса Яковлевича Лоренцо теперь появился собственный кабинет.
Я вошёл в административный корпус и сразу столкнулся в коридоре с парой грузчиков, пытавшихся занести в двери огромный кожаный диван. Он категорически не желал вписываться в габариты дверного проёма.
Рядом стоял мокрый от пота Лоренцо. Он то и дело промокал покрасневшее лицо платочком.
— Борис Яковлевич, — окликнул я его.
— Ещё раз здравствуйте, Георгий Олегович.
— Что тут у вас происходит?
— Да вот, обживаюсь помаленьку. Мебель с боями в кабинет выбил, — вяло улыбнулся он.
Когда эпопея с диваном закончилась, и грузчики вышли Лоренцо пригласил меня зайти внутрь.
— Прошу вас.
В кабинете режиссёр извлёк из несгораемого сейфа несколько бумаг.
— Это ведомости. Распишитесь, пожалуйста. Кстати, в бухгалтерию сегодня завезли деньги. Можете получить гонорар. Не побоитесь с такой кучей деньжищ ехать?
— А что делать, Борис Яковлевич, — усмехнулся я. — Как-нибудь отобьюсь.
Подписав документы, я засобирался.
— Вы куда? — расстроился Лоренцо.
— Как куда? Сначала в бухгалтерию за деньгами. Закину домой, а потом на службу. Работа, — пояснил я.
В кабинет зашёл парень примерно моего возраста и комплекции. На нём был серый коверкотовый костюм из тех, что носили нэпманы средней руки, обут в тупоносые «бульдоги», начищенный до зеркального блеска. На голове клетчатая кепка.
Улыбка парня была такой же широкой, как радиатор автомобиля. А ещё он был очень обаятельным и знал это.
— Всем салют!
По реакции Лоренцо я догадался, что режиссёр ждал этого визитёра.
— Георгий Олегович, разрешите, я познакомлю вас с Валерием Фогелем. Вы лишили нас одной «звёзд», — намекнул он на арест Краснопролетарского. — Но, незаменимых людей нет. Худсовет постановил, что главную роль будет играть Валерий.
— Смотрели «Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков»? — спросил Фогель.
Я покачал головой.
— Нет, а что?
— Валера исполнил там одну из главных ролей, — пояснил Лоренцо. — Буквально блистал.
— Круто, — сказал я. — Рад знакомству с известным актёром!
— А я рад знакомству с не менее знаменитым сыщиком! — протянул руку Фогель. — Мне сказали, что я буду играть вас.
— В смысле? — я перевёл взгляд на Лоренцо.
— Мы решили, что главный герой фильмы — сотрудник угрозыска Павел Знаменский должен походить на вас. Даже типаж аналогичный подобрали.
Я оглядел Фогеля.
— Ну… Я б не сказал, что смотрюсь на своё отражение в зеркале…
— Потом, всё потом! Немного грима, и вас потом даже родная матушка не отличит, — засмеялся Лоренцо.
— Понимаю! Искусство кино и всё такое!
— Да-да! Кино — действительно великое искусство. А ещё мы решили применить в нашей фильме максимально реалистический подход.
— Чтобы в кино всё было как в жизни, — поддакнул Фогель.
— Похвально, — заметил я.
— Зритель не должен почувствовать фальши. Мы хотим, чтобы он верил всему, что происходит на экране, а для этого надо не просто хорошо играть. Необходимо полное погружение в героя, — продолжил Лоренцо.
— К чему вы клоните? — осторожно спросил я.
— Мы хотим, чтобы на время подготовки к сьёмкам товарищ Фогель стал вашей тенью. Чтобы он видел, как вы работаете, вместе с вами ездил на аресты бандитов, сидел в засадах и проводил допросы.
— Зачем?
— Я же сказал: мне нужно стать вами. Научиться вести себя как вы, думать и действовать как вы. Я не хочу играть пародию на персонажа, я должен стать им… Ну то есть в данном случае вами, — горячо воскликнул Фогель.
— Только через мой труп! — ответил я. — Всего хорошего, товарищи. Мне пора.
— Что ж, Георгий Олегович, а нам казалось, что вы — самое заинтересованное лицо.
— А ещё я сотрудник уголовного розыска. И я не хочу, чтобы у меня путались под ногами…
— Я не буду путаться у вас под ногами. Я буду вам помогать! — взвился Фогель.
— У меня достаточно других квалифицированных помощников. Если нужна какая-то консультация — всегда пожалуйста. Расскажу всё, что поможет картине. Но подвергать жизнь Валерия серьёзному риску… Увольте!
— Мы вас услышали. Нет так нет, — вздохнул Лоренцо.
— Спасибо за понимание! — улыбнулся я.
— Но вы же не думаете, что мы так легко отступимся? — тут же продолжил он с лёгкой ухмылкой.
Глава 22
Ухмылка режиссёра мне сразу не понравилась. Нутро сыщика не подсказывало, оно кричало на всю Ивановскую с хвостиком — добром это не закончится, жди проблем, товарищ Быстров!
И эти проблемы дали о себе знать с самого начала следующего дня.
Какое-то время всё было как обычно. Я прикинул сколько мне ещё осталось из отпущенного срока. По всему выходило, что чуть-чуть, но на горизонте не маячило ничего, никаких перспектив.
Наступил тот самый классический тупик, когда ты упираешься в глухую стенку и, устав колотить по ней кулаками, опускаешь руки.
Сдаваться я не хотел. Даже если всё шло наперекосяк.
Я только-только успел провести летучку и распустить парней, как в кабинет ко мне пожаловал Барышев.
Мне сразу не понравилось выражение его лица. Оно было кислым как долька лимона и не предвещало ничего хорошего.
Осталось только выяснить — для кого конкретно.
Хотя, если он заглянул не к кому-то другому, а ко мне, ответ напрашивался сам собой.
— Дмитрий Михайлович? Что-то стряслось? — сразу напрягся я, прикидывая все мыслимые и немыслимые грехи за вчера и сегодня.
Мои чем-то накосячили и «забыли» предупредить? Или я где-то конкретно налажал?
Ладно, чего тут гадать.
— Стряслось, — без обиняков заявил начальник уголовного розыска. — Лучше скажи, что у тебя за дела такие с киношниками. И почему я о них ничего не знаю?
Я нервно сглотнул. Глупо было ждать, что эта история не всплывёт. Тем более до товарища Дзержинского дошло.
По идее никакого криминала, но всё же…
