Последние сто метров мы не ехали, а катили со скоростью беременной улитки. Не вытерпев, я соскочил на землю и пошагал пешком. Осип быстро догнал меня и пошёл сбоку.
— Как думаешь с чего этот «комитет» так раздухарился?
— Не знаю. Найдём и спросим, — сказал я.
Долго искать Барышева не пришлось. Он что-то горячо обсуждал с Дерибасом. До нас долетели обрывки их речи:
— Даю вам неделю!
— Терентий Дмитриевич…
— Я всё сказал, товарищ Барышев! Неделя и ни часом больше! Не уложитесь в срок — поставим вопрос ребром!
— Какой вопрос?
— Ясно какой — о вашем соответствии занимаемой должности!
— Я за неё не держусь!
— И зря! Где это видано, чтобы всякая шваль позволяло себе такое! Да я б на вашем месте от стыда сгорел!
Мы с Осипом благоразумно не стали подставляться под горячую руку сразу двух больших начальников, постояв пару минут в сторонке.
Лишь когда Дерибас убежал к своему служебному автомобилю, рискнули подойти к Барышеву.
— Дмитрий Михайлович… Вызывали?
Тот окинул нас хмурым взглядом.
— Я? Неужели?
Осип слегка опешил.
— В смысле… Нам сказали, что всех собирают. Разве не так?
— Конечно так! Вы понимаете, что вот это всё из-за того, что вы отпустили бомбиста. Этого, как его…
— Панова, — подсказал я.
— Да, Панова! — буркнул Барышев.
Он насупился ещё сильнее.
— Значит так, орлы: чтобы через пять дней этот Панов и вся его камарилья сидели у нас в камере и давали признательные показания!
— Так ведь неделю на поиски дали, — снова неудачно встрял Осип.
— Ясно! Выходит, слышали наш разговор с Дерибасом, — зловеще улыбнулся Барышев, и от этой улыбки нам с Шором тут же стало не по себе. — Так вот, начальник для вас я, и это я даю вам пять дней на поиски! Вопросы есть?
— Нет вопросов, — понуро ответили мы.
— Тогда хватит тут толкаться. Давайте, работайте! Жду вас сегодня с результатами!
— Есть! — по-военному козырнул я.
Барышев собрался уходить, но я его остановил:
— Дмитрий Михайлович…
— Что, Быстров?
— Можно с вами поговорить?
— О чём? О том, как Панова на свободе оставил? — упрекнул Барышев.
Я возмутился:
— Дмитрий Михайлович, вы же знаете, почему я так сделал!
Он сокрушённо махнул рукой.
— Да знаю я, Георгий! Знаю и полностью поддерживаю тебя.
Я с любопытством посмотрел на начальника.
— Будь на твоём месте, поступил точно так же, — заверил он. — Прости. Не хотел на тебя сорваться!
Он сокрушённо махнул рукой, показывая, что и впрямь раскаивается.
Я тоже не стал разыгрывать из себя обиженку. Работа есть работа. У всех есть нервы. Даже у начальства.
— Всё в порядке, Дмитрий Михайлович. И, уж извините, что не вовремя и не к месту, но потом будет совсем некогда. В общем, я тут с моими ребятами переговорил, и у нас появилось предложение организовать ведомственный детский сад.
— Понял, к чему клонишь! — заволновался Барышев. — Да, действительно, разговор ты завёл не вовремя и не к месту. Сам видишь, что у нас творится!
— Товарищ Барышев, работы у нас всегда будет по самое горло! А с ситуацией всё равно надо что-то делать…
— Ну до чего ж ты приставучий, Быстров! — в сердцах воскликнул он.
— Какой есть! — легко согласился я.
Начальник угро сдался.
— Давай так сделаем: найдёшь мне этих уродов-бомбистов, будет у нас при угрозыске детский сад. Костьми лягу, но фонды и помещение из губернии выбью.
— А если нет? — осторожно спросил я.
— А вот этого «нет», я от тебя чтобы не слышал! — сделал угрожающие глаза-щёлочки Барышев. — Пять дней, Быстров! Пять дней!
— Есть, пять дней. Разрешите выполнять?
— Да уж сделай милость! — благословил меня на служебный подвиг начальник.
Я снова вернулся к Шору.
— Слышал?
— Про пять дней?
— Про детский сад…
Он сокрушённо вздохнул.
— Не о том думаешь, Жора! Тебе начальство можно сказать причинное место в тисках крутит, а ты про детские садики болеешь…
— Ты за моё причинное место не боись! Найдём мы Панова! Но сначала поищем Халецкого. Я его неподалёку видел.
— А чего меня искать⁈ Вот он я! — как гриб из-под земли вырос эксперт. — Что-то хотели узнать?
— Хотел. Предварительное заключение по взрывчатке дать можете?
— Только очень предварительное…
— Мне пока и такого хватит, — заверил я.
Беспомощно щуря воспалённые глаза (а ведь не только Осип славно оторвался этой ночью!), Халецкий уверенно заговорил:
— Точно такая же кустарщина, как и в случае возле дома Шапиро.
— Полагаете, дело рук одного человека? — спросил Шор.
— Не полагаю. Знаю твёрдо. Рецепт один и тот же.
— Спасибо, товарищ Халецкий. Я вас больше не держу, — отпустил эксперта я.
Ну вот… Не то чтобы я сильно сомневался в вине Панова, пока не услышал авторитетное мнение Халецкого, но зато теперь знал наверняка.
Желудок подозрительно заурчал. Естественно, меня вытащили из постели, причём всё срочно-срочно, бегом-бегом. Какой тут завтрак! Настя даже бутербродов с собой для меня собрать не успела.
А тут свежий воздух, улица, куча неотложных дел… Молодой растущий организм опять же.
Короче, есть охота до потери пульса.
— Ось, — позвал друга я.
— Чего?
— Вопрос есть.
— Какой?
— Где тут пожрать можно в спокойной обстановке и недорого?
Шор понимающе кивнул.
— В правильном направлении думаете, товарищ Быстров. Пошли, покажу одно приличное местечко.
— Так рано же на улице… Уверен, что оно успело открыться?
Осип хмыкнул
— Господи, Жора! Ты прямо как ребёнок и ничего не знаешь про ночную жизнь Одессы. Я лично уверен, что оно ещё не успело закрыться. Это ресторан, друг мой!
— У меня на ресторан денег не хватит, — честно предупредил я, но Шор меня успокоил:
— Не кипишуй! Для нас с тобой из ресторанного будет только сервис. А цены как в нашей столовке. Главное, красную икру, рябчиков и ананасы в шампанском не заказывай!
— Что-то не тянет меня сегодня на рябчиков…
— Вот и меня тоже, — хохотнул он.
— Далеко твой ресторан?
— А ты сильно спешишь?
— Мы оба сильно спешим, — поправил его я.
— Десять минут!
— Идём.
Вид ресторанной вывески всколыхнул в душе воспоминания, как ещё относительно недавно меня выперли из губро, и я стал работать кем-то вроде начальника безопасности в похоже вертепе. Правда, это заведения общепита было классом повыше моего.
Швейцар у входа хорошо знал моего напарника.
— Товарищ Шор… Давненько вы к нам не заходили! — радостно осклабился он.
— Кто сегодня из старших?
— Лизонька.
Осип многозначительно подмигнул мне.
— Кажись, Жора, нам сегодня подфартило конкретно. У нас с Лизонькой особые отношения…
— И что это значит? Могу заказать кусок мяса по цене картошки?
— Всё может быть!
Мы вошли в ресторан. Тихо играла музыка, какой-то густой прилипчивый джаз.
Посреди зала топтался мужчина в буржуинском долгополом фраке, который делал его похожим на толстую ласточку. Компанию мужчине составляла дамочка в состоянии хорошего подшофе. Не стоило большого труда определить в ней «ночную бабочку».
К нам подошла другая женщина: стройная, холёная, в струящемся длинном платье. В руке у неё был длинный мундштук с папироской. На голове причёска в виде каре с изогнутыми кончиками.
Она была не молода, знала об этом и прятала следы увядания за косметикой. Но всё-таки это была очень привлекательная женщина.
Когда я её только увидел, то почему-то решил, что у неё будет хриплый прокуренный голос и потому удивился, когда услышал, как она задорно и мелодично пропела:
— Ося-солнышко! Дай я тебя расцелую!
Женщина коснулась его щеки губами и тут же отстранилась.
— А этот молодой приятный человек с тобой — он кто? Только не разбивай мне сердце и не говори, что он тоже работает в вашем кошмарном уголовном розыске!
