этом раньше.
— Пожалуйста, — бурчит под нос, хлопая дверью.
Если я еще хоть раз буду вежливой с этим осколком льда, отправьте меня в ад в качестве погремушки для дьявола.
Следующие десять минут я ломаю мозг над головоломкой, пытаясь ответить на один простой вопрос: приглашать ли Демидова к себе домой или же оставить охранять подъезд? Потому что впустить парня для меня означало многое. Все равно что обнажиться перед ним. Квартира ведь может многое рассказать о человеке. Например, стоит ему только переступить порог, он сразу увидит розовые тапочки с длинными ушами, как у зайца. Мне их баба подарила, но Демидов может подумать, что у меня детство в одном месте играет и с таким человеком лучше не иметь общих дел. На столе его будет ждать кружка с остатками чая, которую я утром не успела помыть. Разве он догадается, что я на работу спешила? Вряд ли. Решит, что я неряшливая лентяйка.
Пока я загонялась, не заметила, как мы уже к дому подъехали, а ответа на вопрос у меня все еще не было. Очень жаль, что в моем кармане мелочи нет. Приходится мысленно подкидывать монетку. Орел — приглашаю. Решка — поднимаюсь одна.
— Заберу тебя через час.
Невидимая монетка выпала из рук и упала в лужу.
— Хорошо.
Выхожу из машины, хлопая дверью сильнее, чем это нужно.
А я еще думала угостить его малиновым вареньем. Обойдется. Сама съем.
Не знаю, что меня раздражает больше: очередной приказ или то, что я уже представляла Демидова в своей квартире, сидящего на моем диване с кружкой чая в руке? Или нет. Демидова, ждущего меня около подъезда. Фантазия подкинула в голову картинку, как я выглядываю из окна и вижу парня, наматывающего круги вокруг машины в ожидании моего появления. Тогда бы он точно прождал больше часа. Я бы из вредности задержалась минут на пятнадцать. Зато потом… подъездная дверь открывается, моя нога переступает порог, Максим смотрит не отрываясь, восхищенным взглядом, и…
Падает. Желательно в ту самую лужу, в которой монетка моя плавает.
Дурацкое чувство, но я действительно хочу, чтобы он посмотрел на меня именно так.
Как тогда, на встрече с Зайцевым.
Меня сложно назвать шопоголиком. Вернее, язык не повернется так себя обозвать. Но это не значит, что в моем шкафу нет ничего подходящего, в чем можно пойти в ресторан. И это я не про джинсы говорю. Хоть они и составляют основную часть моего гардероба. В глубине шкафа висит несколько чехлов, а одежда в них до сих пор с бирками. Подарки от бабушки, как она говорит. Но я знаю, что это на самом деле подачки от мамы, которая просит обманным путем передавать их нам с Вадимом.
Обычно я даже не смотрю, что в пакетах. Просто забираю, зная, что баба расстроится, если не возьму. Или начнет миллионный раз говорить о прощении. О семье. О ценностях. Про обиды, которые нужно забывать и жить дальше. Проще молча взять и сделать вид, будто я поверила, что она пошла в магазин и потратила всю пенсию, чтобы порадовать внуков.
Самое гадкое чувство — идти против своих принципов.
Когда открывала шкаф, мне казалось, что я себя предаю. Наверно, даже хорошо, что Вадима сейчас не было дома. Он бы меня не понял. Он парень. Ему не понять девчонку, которая захотела растопить лед в глазах одного человека.
Чего уж.
Я и сама не понимала, зачем мне это.
22
Машина Максима уже десять минут стоит под моими окнами, а я все еще бегаю по квартире, пытаясь застегнуть чертову молнию на платье. Я не гимнастка. Совсем нет. У меня не получается выгнуть руки настолько, чтобы дотянуться до дурацкого замка. Смотрю в окно, стараясь завершить образ жены Максима Демидова, а когда опускаю взгляд ниже, вижу, что за моими танцами без бубна наблюдают.
Максим будто только что завершил свою службу у ее величества и, не снимая костюма, приехал ко мне. Единственное, бабочку где-то по пути потерял. Но все равно. Даже на Джеймсе Бонде костюм так не сидел.
Естественно, я засмотрелась.
У меня же нет проблем со зрением.
Пока я стараюсь отойти от своей реакции на внешний вид мужа, мой телефон вздрагивает и начинает громко вибрировать.
Я просто отвечаю на звонок, зная, кто именно звонит.
— Ты сказал, что заедешь через час. У меня осталось десять минут, — говорю и, забивая на платье, смотрю на парня.
— Вообще-то нет. Час уже прошел. Выходи.
— Не могу. — Конечно, я понимаю, что самой не получится разобраться с молнией, но и выходить к нему в таком виде тоже не хочется. Может, переодеться? Помимо этого синего платья в пол, в шкафу есть еще парочка. Белое, например, вообще без застежек. Правда, наклоняться в нем нельзя, но ничего, я же не собираюсь в ресторане вилки ронять.
Как я могла забыть, что белый цвет под запретом?
— Лера, давай не будем сейчас начинать, — гремит мужской голос в трубке. — У нас нет времени на бесполезные разговоры. Спускайся и поедем. Поговорим в машине.
— Ничего я не начинаю. Молнию не могу застегнуть.
— Ты серьезно?
— Представь себе. Я не акробат. — Отхожу от окна и бреду в свою комнату, натыкаясь на погром, который я устроила, пытаясь собраться. Повезло же Золушке. Не пришлось переворачивать всю комнату, чтобы найти подходящее платье. Где моя фея-крестная? Почему она еще не здесь?
— Говори код домофона. Сейчас поднимусь.
А все уже. Момент упущен. Надо было раньше подниматься, а не спустя час.
— Не надо. Не хочу тебя напрягать. Сама справлюсь.
— Лера!
— Ну и нервный же вы, Максим Викторович. Жди. Скоро спущусь.
Неужели я и правда сбросила вызов?
Первые несколько секунд тупо смотрю на кровать, а затем резко начинаю стягивать с себя платье. Если прямо сейчас спросить меня, боюсь ли я Шамову, то мой ответ будет — нет. Она — няшка по
