— На север, — решил Егерь. — Зачем им назад возвращаться?
Ни слова не говоря, Освальд повел машину по северной дороге.
* * *
— Новошепеличи, — объявила Ксюха. — Нам сюда.
Стас с Яной вовсю крутили головами, разглядывая глухие, заросшие улицы с домами без подъездов или подходов к калиткам. Растительность взломала асфальт, за десятилетия сквозь окна в постройки нанесло земли — кусты с бурьяном росли и внутри. Крыши прохудились, сквозь проломы наружу торчали ветки.
Середина улицы заросла немного меньше, но и там было не проехать — пошли пешком, ведя велосипеды рядом. Ксюха двигалась впереди, огибая высокие кусты и сминая те, что пониже.
— Смотри, — прошептала Яна.
Слева возле покосившегося забора, торчащего над целым морем бурьяна, стоял, склонив голову к груди, лохматый седобородый дед. Просто стоял там и покачивался вперед-назад…
— Это самосел? — спросил Стас.
— Дед Савва, — пояснила Ксюха. — Больше тут никого нет.
Они изрядно шумели, но житель Новошепеличей словно не замечал их.
— А чего он такой? — спросила Яна тихо.
Ксюха пожала плечами.
— Бабка его недавно умерла, с тех пор одурелый бродит. А может, из-за Жреца… — Она замолчала.
— Что из-за Жреца?
Но Ксюха не ответила. Вскоре она повернула на другую улицу, потом свернула еще раз. Теперь обветшалые дома, деревья и кусты были со всех сторон.
— У деда Саввы электричество в избе есть, — снова заговорила Ксюха. — Недалеко ЛЭП, подстанция, от нее он провода протянул. А Шут уже от его дома — к нам.
— Куда «к нам»?
— А вот, смотрите куда.
На другом конце поселка был пологий холмик, на вершине его стоял дом, выглядевший чуть получше, чем остальные. Перед домом они увидели Мишку в ватных штанах, грязных сапогах и черной тужурке. Он метал раскладной ножик в доску. Оглянулся, увидел их, загоготал радостно и бросился навстречу. Небритый, с пятном сажи на щеке. Обнялся со Стасом, с Яной, отстранившись, окинул ее взглядом с ног до головы и осклабился. Широкое лицо его выражало такую искреннюю, мальчишескую радость, что Яна не нашла сил разозлиться.
— Скотина ты все-таки, — только и сказала она. — Зачем такое платье подсунул?
— А чтоб Капитану было приятнее с тобой путешествовать. Что с Пашкой нашим?
— Его убили, — сказал Стас. — Или только ранили. Еще возле схрона.
— Эх… — Впрочем, грусть Мишки, ставшего теперь Шутом, была мимолетной. — Ну ладно, за мной давайте. Жрец, эй, Жрец!
Он поспешил к дому.
Когда они подошли, навстречу из двери шагнул Артур. На нем были джинсы и свитер в ромбик, туфли, длинные светлые волосы причесаны, побритый… только шейного платка не хватает для полноты картины.
Ксюха покатила велосипеды к сараю, а Стас с Яной остановились. Артур с улыбкой коснулся ее плеча, кивнул, пожал руку Стасу. На Яну он посмотрел как-то особенно внимательно, даже пристально.
— Заходите. Устали? Сейчас поужинаем, а потом я расскажу вам, что в действительности с нами произошло.
* * *
То, что одержимых они потеряли, стало ясно на рассвете. В конце концов Освальд остановил «Тойоту» посреди сумрачного дубового леса. Егерь вышел, хлопнув дверцей, и встал спиной к машине. Глаза его недобро посверкивали, на скулах играли желваки. После всех трудов — одержимые исчезли! Из-за того, что эти двое задержались по пути в Страхолесье…
Обернувшись, он столкнулся взглядами с волчьелицым Гуннаром.
— Чего зенки вылупил? — бросился Егерь зло. — Просрали дело!
— «Зенки»? — Младший эстонец повернул голову к брату.
— Глаза, — пояснил Освальд, доставая из чехла на ремне трубку мобильного телефона. — Грубое слово.
— Почему грубишь? — без выражения спросил Гуннар у Егеря.
Сплюнув, тот сказал:
— Теперь неизвестно куда идти. Все, я звоню нашему человеку в КАСе.
Егерь потянул трубку из кармана, и вдруг Гуннар переместился к нему — очень быстро, сгорбившись, на полусогнутых. Вытянув руку, крепкими волосатыми пальцами цепко впился в запястье.
— Подожди.
— Отвали на хрен! — Егерь кулаком пихнул его в плечо.
Он был уже в возрасте, но удар все еще оставался силен — Гуннар отшатнулся. Лицо исказилось, сверкнули черные глаза, он схватился за рукоять пистолета, торчащую из-за ремня. Рука Егеря легла на дробовик, висящий в чехле под курткой.
— Гуннар, стой! — властно окликнул Освальд сзади.
Волчьелицый ссутулился сильнее, руки расслабленно повисли вдоль тела. Все так же на полусогнутых он отступил и отвернулся от охотника, будто тут же позабыл про него.
Егерь замер, уставившись в коротко стриженный затылок. Его вдруг накрыло хорошо знакомое ощущение. За долгие годы работы в Пси-Фронте он научился кое-чему, развил в себе особое чутье, и сейчас… Неужели? Этот Гуннар, неужели он… Нет, такого не может быть — просто не может быть!
Освальд уже разговаривал с кем-то:
— Теретулнуд! Ма тахан теада…
В роще коротко прощебетала птица. Ветерок пробежал через подлесок, шевельнулся и снова застыл кустарник — и опять воцарилась звенящая тишина, окутывающая эти странные, безлюдные места.
Освальд, убрав трубку, сказал что-то вроде «сеал» и показал на север. Гуннар шагнул к багажнику «Тойоты». Пока младший эстонец доставал оттуда два рюкзака, его брат надел плотную черную куртку и принялся рассовывать по карманам всякую мелочь.
Егеря они словно не замечали, и он спросил:
— Нам на север? Откуда ты знаешь?
— Есть сведения, — коротко бросил Освальд.
Он добавил что-то на эстонском, обращаясь к брату. Гуннар положил рюкзак на землю и вытащил из машины свернутый брезент.
— Помоги.
Вместе с Егерем они накрыли машину брезентом, стянули веревки под днищем.
— Далеко идти? — спросил Егерь, снова берясь за портфель.
— Пока не знаю, — сказал Освальд.
Братья подняли рюкзаки, и младший, не дожидаясь спутников, зашагал в указанном направлении. Освальд с Егерем, перекинувшим через голову ремень портфеля, направились за ним.
— Откуда сведения? — спросил охотник.
— Из Корпорации, от Медузы.
— Что еще за Медуза? Кто это?
Освальд глянул на него.
— Босса так зовем. Сведения из нашей штаб-квартиры.
— Он знал, где скрывается группа Жреца? Так почему не…
— Раньше не знал, — оборвал эстонец. — Только сейчас, когда я обозначил район. Гуннар, как?
Младший молча ускорил шаг.
Шли долго, миновали несколько брошеных поселков, пересекли асфальтовую дорогу, возле которой пришлось прятаться, пережидая, пока проедут военные автомобили. Давно наступил день. Иногда издалека доносился рокот вертолета, слышался собачий лай, пару раз где-то за деревьями проезжали машины. Все молчали; Освальд широко вышагивал рядом с Егерем, Гуннар почти бежал впереди, словно дикий зверь на запах дичи, иногда оглядывался — лицо его было пустым, ни тени мысли в глазах… Всякий раз знакомое чувство накатывало на Егеря.
И с каждым километром, который уводил их в глубину Зоны отчуждения Чернобыльской АЭС, одна мысль все настойчивее стучалась в двери его рассудка. Мысль эта была пугающей. Гуннар — одержимый. Возможно, Освальд тоже?
Но если так — что же такое, на самом деле, Пси-Фронт?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ТЕНЕВЫЕ СИЛЫ
Глава 1
ГЕОКРИСТАЛЛ
Когда Иван Титор опустился на стул перед директором, Георгий Сергеевич Манохов неторопливо поднялся из удобного кресла. Сдвинув в сторону ноутбук, он присел на угол массивного темно-красного стола, всем своим видом давая понять, что разговор будет недолгим.
— Операцию провалили, аномалы исчезли.
Иван промолчал. Манохов и так все знал, Дина наверняка успела доложить: и как бледный, перепуганный Бонд помогал избавиться от тела мертвого оперативника, и как возвращались в Россию… Оставаться в Киеве стало слишком опасно — происшествие на Андреевском спуске вызвало целую бурю в столице соседнего государства, встали на уши и СБУ, и милиция; касовцы, спешно покидающие Украину, чувствовали себя не представителями серьезной спецслужбы, а зайцами, улепетывающими от облавы.
— У меня возникли обоснованные, очень серьезные сомнения в вашей способности справляться с обязанностями начальника оперативного отдела.
Говорил Манохов не зло, а нехотя и будто снисходительно, как если бы уже списал Титора.
Иван молчал. Что ни скажешь в такой ситуации, поднаторевшее в кабинетных разборках начальство обратит это тебе во вред.
— В связи с чем я принял определенное решение… — тут Директор сделал многозначительную паузу.
Он был невыразительным мужчиной лет на пять старше Титора. До КАСа — крупный функционер МВД. Хоть и начальник, а движения немного поспешные, дерганые, глаза не то чтобы бегают, но… светлые зрачки нет-нет да и прыгнут то влево, то вправо — в общем, не внушающие уважения глаза. Еще Манохов имел привычку браться двумя руками за воротник дорогого, но не слишком импозантно сидящего на нем пиджака и одергивать его. Титор представил, как Динка занимается с этим чмырем сексом на шикарном кожаном диване у стены, и едва сдержал презрительную ухмылку.
