class="p1">Все молчали. Они уже свыклись с ролью безропотных животных. Голос подала только миледи Эльза.
– Помочь? Вам, врагу?
– Я не враг.
– Тогда помоги сбежать!
– Я и не друг.
– Не друг – это уже недруг!
– Чего ты здесь трёшься? – влез в разговор Сучок. В руке он держал за колечко ключ. – Понравилась какая баба, так пользуй и уходи.
– Хорошо, – согласился я с доводами и выхватил у него ключ.
Сучок оторопело заморгал, но ничего не сказал, так как я уже начал требовать у женщин показать руки… Только ладони миледи Эльзы не покрывали мозоли и трещины от тяжёлого труда.
– Пойдёте со мной, миледи.
– Эй, я сам её хотел чпокнуть! – возмутился Сучок.
– Она мне повязки менять поможет, так что освободится нескоро. Выбери какую‑нибудь другую.
– Жива, что ли, ещё твоя баба?
Ну не хотелось мне отвечать! Совсем! Я и не стал. Сунул ключ обратно ему в руки да повёл притихшую Эльзу за собой в каморку.
Увидев целительницу, миледи Моррем испуганно охнула и даже отшатнулась.
– Ванесса, посмотри на меня, – попросил я. Магичка вяло отреагировала на мою просьбу. Энергия вокруг неё истончилась. – Ты сегодня ела?
– Элдри приходила кормить меня.
– Это не ответ на вопрос. Ты ела?
– Я не хочу, Морьяр.
– Это они? – подала голос задрожавшая Эльза. – Это разбойники сотворили такое с ней?
– Нет. Огонь мага, – ответил я и, прежде чем у меня получилось вновь обратиться к Ванессе, белокурая девушка произнесла:
– Теперь я понимаю вас, сударь. Вы были правы, наказав девочку.
– Что? Что ты сделал с Элдри? – беспокойство придало магичке сил. Энергия пришла в движение.
– Мне не нужны лишние проблемы, поэтому я воспитываю её так, чтобы ей стало понятно с первого раза, чего я от неё требую… И к тебе у меня тоже было требование – уходя, я настаивал, чтобы ты поела!
– Я не хочу, Морьяр. Я не хочу жить так! Такой!
Она горько зарыдала.
– Послезавтра в этом месте никого не останется. И либо к этому времени ты достаточно окрепнешь, чтобы продолжить путь со мной, либо мы с Элдри уедем только вдвоём.
– Ты обещал проявить небывалую благодарность ко мне однажды. Так не оставляй в пещере одну! Убей сейчас!
– Нет. Я так не сделаю.
– Но ты говорил!
– Убить всякий может, Ванесса, а я говорил о чём-то особенном. Так что, если ты проявишь упорство в самоуничтожении, то, клянусь – однажды я вернусь сюда и соберу твои кости, чтобы похоронить их в Черницах. Как ты и мечтала. Этого кроме меня вот уж точно никто не сделает! А пока терпи. Бинты мы будем смачивать, чтобы легче отходили, но ты сама понимаешь…
***
Нервы многим щекотало не то, чтобы может предпринять граф Форрейн, а то, что никто не знал, дошло ли по факту до лорда послание или нет. Может мы вообще зря ждали выкуп? Но по итогу мешок, полнёхонький серебра, под дубом отыскался. Разбойники возликовали. Ашер на радостях открыл три бочонка какого-то дорогого вина и насильно напоил даже козу. Однако о том, чтобы поутру отправить кого-либо отвести миледи Моррем на положенное место, и речи не было. Атаман вознамерился оставить благородную девушку на какое-то время при себе, дабы потешить собственное самолюбие. На вечернем пиру даже сыграл бутафорную свадьбу, из-за которой Анжела выглядела мрачнее самой злобной ведьмы на иллюстрациях к сказкам.
Однако вся радость улетела прочь, не успело солнце перевалить и за полдень. Из‑за гулянья выехать банда с рассветом не смогла, а, едва все продрали веки, как на лагерь напали. То ли следопыты графа постарались, то ли сдал банду кто-то, то ли ещё чего…
Первым рухнул пронзённый стрелой дозорный, однако он успел дать предупредительный клич. Я тут же благоразумно покинул конюшню, где запрягал Опала, и в результате столкнулся нос к носу с Ашером. Тот, гаркнув, чтобы кто-нибудь проверил находится ли взаперти Эльза, поспешил на верх башни, но благоразумно высовываться не стал, а лишь, приметив, что из‑за деревьев показался дородный мужчина в ярком алом плаще, закричал:
– Если сюда кто-либо нос сунет, то мы живо девке горло перережем!
Первый ряд осаждающих замялся и оглянулся в ожидании дальнейших указаний. Но ничего не изменилось. Граф Форрейн с безопасного расстояния уверенно подал сигнал к атаке.
Ашер матюгнулся и соскользнул с лестницы вниз:
– Тихоня и Лазарь, берите арбалеты, ёптыть. Будете сверху нас прикрывать!
– Да зассыт он сюда соваться! – убедительно воскликнул Сучок.
– Тупоголовый! – грубо толкнул его Ашер. – Форрейн свою дочурку мысленно уже похоронил, ёптыть. Так что пришёл он сюда за её телом и местью! И давайте-ка встретим эту суку по-родственному, по-соседски. Чтоб он у нас землю жрал, падаль, и…
Не знаю, о чём они ещё там говорили. Если кто-то думает, что я стоял у всех на виду, разинув рот и развесив уши, то это было не так. Желания помахать мечом у меня не имелось никакого, а вещи в дорогу мы с Элдри собрали ещё с вечера. Не нарушь граф все мои замыслы, то их оставалось бы только на Опала закинуть. А так я по-тихому вернулся в закуток с другой целью. И к моей радости разыскивать девчонку не пришлось. Она спала возле обеспокоенной Ванессы.
– Шумно. Что случилось, Морьяр?
– Твоё желание умереть может вот-вот сбыться, – ответил я целительнице, заметно напрягшейся от моих слов. – На лагерь напали.
– Что? Так бегите отсюда!
Ещё позавчера мне довелось заметить, что за одним из камней в комнатке находится тайник. Очень хороший. Не поживи я здесь столько времени, то остался бы в неведении о нём. Наверное, до нас здесь обитал ушлый разбойничек. И мысленно благодаря этого неизвестного типа за предусмотрительность, я пихнул в скрытую полость деньги и всё небольшое, что считал ценным. Попутно и Элдри пнул, чтобы просыпалась.
– Вам нужно бежать! – пыталась тем временем вразумить меня Ванесса.
– Всем нам не выйдет, – объяснил я и подхватил на руки женщину. Нести её было тяжело, но адреналин в крови способствовал и не таким подвигам. – Я давно исследовал пещеры вдоль и поперёк, выход отсюда только один. Он же вход. И там сейчас начнётся бойня.
– Так куда ты меня несёшь! – взвизгнула она.
– Мог бы никуда не нести, если бы ты не заморила себя голодом, а, как я требовал, восстанавливала силы! – гневно огрызнулся я. – Но сейчас ты не способна навести морок, закрывающий комнату от ненужного взгляда.
– Откуда ты знаешь, что я не способна? – уязвлённо спросила она. Интонация доказывала, что если бы не самодурство, то она действительно
