бы уже оправилась.
– А разве способна?
– Нет.
– Морьяр, а что такое? – подала сонный и вместе с тем недовольный голос Элдри.
– Мне придётся тебя оставить.
– Оставить? – она испуганно захлопала ресницами.
– Если кто-то решится тебя серьёзно обидеть, то можешь спалить его. Разрешаю. Только старайся сосредоточиться не на одежде, а где-нибудь на точке за лбом.
– А когда ты вернёшься?
– Ванесса, я вынужден просить тебя присмотреть за Элдри в моё отсутствие.
– Меня?!
Ах, да. Она же решила умереть как можно скорее.
– Повременишь немного с собственной смертью!
– Да кто ты такой, чтобы указывать мне такое?!
Между тем мы пришли к клетке с рабынями. Совершая невероятно ловкие акробатические движения, я взял ключ, открыл замок и только потом положил на пол Ванессу под удивлённые взгляды рабынь.
– Элдри, давай, иди туда же.
– За что? – захныкала девочка. – Почему ты хочешь меня запереть, Морьяр?
– А ну пошла! Живо!
Не церемонясь, я схватил её за шиворот и силком впихнул в клетку. Затем закрыл замок и вернул ключ на место.
– Я не хочу сюда! Морьяр, выпусти меня! Выпусти! – детские тонкие пальчики в истерике схватились за прутья. – Ну почему ты меня ненавидишь?!
Фраза разъярила моё нутро. Я и так потерял очень много времени. Настолько много, что мог уже упустить подходящий момент, чтобы безопасным для себя образом улизнуть в сторону леса! Но слова Элдри заставили меня вернуться. Я присел, крепко сжал её ладони в своих, посмотрел в перепуганные серо-зелёные глаза и сказал ровным голосом:
– Несомненно, я виноват перед тобой. Но вина чувство несущественное. Оно легко проходит и забывается, если ему позволить. Другое – забыть о деле всей своей жизни. И из‑за тебя я его предал. Если ты не замечаешь, то я здесь, с тобой, а не на дорогах междумирья!
Не каждый взрослый понял бы, что я хотел донести. Что уж говорить о пятилетней девочке?
– Почему ты меня бросаешь?!
– Здесь тебя никто не тронет. Я делаю это ради твоей безопасности.
– Позвольте прервать вас, сударь Морьяр, но что происходит? – с горящими от надежды глазами произнесла Эльза. Кажется, она догадалась.
– На лагерь напал ваш отец, миледи. И людей у него значительно больше.
– О, счастье! Дух моей матери услышал меня!
Её восторги я едва расслышал, ибо, не тратя больше ни секунды даром, со всех ног ломанулся к разбойникам.
– А, вот ты где, – довольно сказал Шрам, увидев меня. – Ха, я уж думал трусливо куда‑нибудь в угол забился!
– Это нерационально.
– Это нера… неро… что?
– Здесь притон. Каждый солдат с удовольствием перевернёт каждый камушек в надежде найти какой-нибудь тайник. Всё обследу…
– Заткнитесь вы оба, говнюки! – грозно потребовал Ашер. – У нас тут полно задниц, которые только и ждут, чтобы их надрали! Ты, Странник, заменишь Лазаря. Его подбили. А ты…
– Из арбалета и лука я очень плохо стреляю! – перебил я.
Никогда не любил лгать, но на башне, при намерении выжить, мне было нечего делать.
– Сейчас и потренируешься!
– Давайте, девку эту выставим за дверь, да и дело с концом! – испуганно пискнула между тем Анжела.
– Да я сейчас тебя саму голышом выставлю и тут же дверь снова, сука, закрою!
– Может, всё же нападём сами? – неуверенно предложил Шрам.
– Не-а, ёптыть. Будем здесь сидеть, пока солдаты не прорвутся… А ты чего ещё тут? Пошёл живо на башню, шельма! – обратился ко мне атаман.
Никогда не любил столь быстро менять своё мнение, но только на башне, при намерении выжить, я и мог находиться. Реши Ашер нападать, прорываться и сбежать через окружение, шанс бы ещё был. Здесь же нас всех перебьют. Как пить дать.
Ловко поднявшись по ступенькам, я и не подумал нос наружу высовывать. Тем более что сдавать меня было некому. Прямо над левым глазом у Тихони торчала стрела, а раненый Лазарь уже успел спуститься вниз. Так что, вольготно обустроившись за бортиком в полулёжачем положении, я положил поближе к себе арбалет и задумался, куда же мне теперь деваться? Вариант прятаться в пещере действительно был бессмысленным. Идти в лобовую атаку в одиночку тоже бесполезно. Да и люди графа без обстрела с башни подошли излишне близко. Они вот-вот вышибли бы дверь и ворвались внутрь.
Что же мне делать-то? Что?!
Изображать из себя пленника? Нет. Не получится.
Прыгать с башни? Только кости ломать.
Хрясь! Жуткий грохот! Пала входная дверь. Снизу послышался восторженный рёв. Мне показалось, что люди ликуют как-то чрезмерно ярко для столь незначительного события, но я никогда не разбирался в человеческих эмоциях. Даже при всём своём самолюбии признавал, что не дотягивал и на четыре с минусом по этому предмету. Зато дальнейшее происходило в полном соответствии с моими сухими логическими предположениями.
Какое-то время возня происходила только внизу. А потом меня схватили, но не убили. Только сильно врезали в живот, прежде чем связать за спиной руки.
– Где серебро, щенок?!
О! Видимо у Ашера имелся хороший схрон, раз служивые ничего с ходу не нашли. И так как он никуда с мешком денег не отъезжал, то находится тайник…
– В пещере.
– Где именно?
– В южной части.
Больше просто негде.
– А ну поднимайся! Покажешь!
– Не могу.
– Что-что?!
– Не могу. Я не знаю, где деньги.
– Ах ты!
На этот раз удар пришёлся по лицу. Я упал навзничь. Челюсть заныла. Зато в щель между деревянными досками стало видно, как навстречу графу выбежала его дочь и бросилась ему в ноги. За ней спешили рыдающие рабыни, Элдри и двое солдат, что тащили на себе Ванессу.
– Где серебро?!
Меня подняли, но из-за нового удара я не смог долго простоять на ногах. И на этот раз свалился не на пол, а перегнулся поперёк живота о бортик, повиснув на нём, как тряпка. Мои обидчики засмеялись. Они не сразу поняли, что со связанными руками я очень плохо умею сохранять равновесие. Так что через миг мои ноги утратили твердь под собой. Я свалился с высокой башни, в последний миг ощутив, как скользнули чужие пальцы по коже моих сапог.
Никогда не понимал, отчего люди говорят, что боятся высоты. От скорости захватывало восторгом. Сопротивление воздуха массажировало тело. Вид был великолепным. Честно, мне понравилось!
До момента соприкосновения с землёй.
… Наверное, именно в тот миг я осознал, что речь шла о боязни падения с высоты, а не просто о боязни высоты.
Зверская боль пронзила всё моё нутро. Судя по ощущениям, мясо отошло от костей и отслоилось, а внутренние органы превратились в кашу. И это было последнее, что я понял,
