Потом этот блеск больших возможностей исчезает.
Примерно через минуту он целует меня в лоб и не убирает губы, говоря:
— Круто, что ты хочешь, чтобы я поехал.
Я пытаюсь уцепиться за этот блеск в его глазах и слегка усмехаюсь, хотя мне приходится бороться с собой, чтобы все ему не высказать.
— А я услышала: «Удачи в Лос-Анджелесе, Роуз. Приятно было пообщаться».
— Ты знаешь, что я этого не говорил.
— Ты именно это и сказал. Я не поеду, если ты не…
— Роуз…
— Ты — лучшее, что со мной когда-либо случалось.
Он просто качает головой, как делает всегда, когда считает, что я говорю бред. Я разочарованно вздыхаю, когда он крепко обнимает меня.
— Я не сказал «нет», — говорит он.
Но он и не сказал «да».
Он начинает целовать меня в шею, а я уже слишком измотана, чтобы обвинять его в отвлекающих маневрах. Джейми всегда знал, как меня нужно целовать, чтобы увести от темы разговора, и даже после того, как я поняла его тактику, она продолжает действовать.
Он делает довольно долгую паузу, а затем говорит:
— Я хочу тебя потрогать, Роуз.
Единственная причина, по которой я уверена, что правильно его поняла — каждый нерв моего тела дрожит. Он сказал, что хочет чего-то от меня — не припомню, чтобы он раньше так поступал. Только из-за этого, впервые в жизни часть меня, которая хочет его прикосновений, пересиливает ту часть, которая нервничает. Я немного откидываюсь назад, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Хорошо, — говорю я, не отводя взгляд.
Он дергает ручник и выходит из машины, оставляя ее заведенной. Понятия не имею, что он делает. Он обходит машину, открывает мою дверь и протягивает мне руку.
Я вылезаю из машины на зимний мороз.
— Где мы…?
Он прижимается ко мне и целует, держа мое лицо обеими руками. Он такой теплый по сравнению с воздухом — он всегда такой теплый-теплый. Затем он тянется через меня, чтобы открыть заднюю дверь.
Если бы я так не нервничала, я бы сказала, что мы как в фильмах 1950-х годов, где все целуются на задних сиденьях.
Но я вся на нервах, поэтому не говорю ни слова.
Я залезаю на заднее сиденье и двигаюсь, чтобы ему хватило места. Это забавно — никогда раньше не сидела на заднем сиденье у Джейми. Как будто вообще другая машина. Он садится рядом со мной, наклоняется и закидывает мои ноги себе на колени. Начинает меня разувать.
Он снимает с меня ботинки, бросает их и откидывается к двери, глядя на меня и желая понять, что я буду делать. Люблю, когда он так делает, когда рассматривает меня. Хотя он пытается увидеть меня насквозь, но не открывается сам. Иногда я могу догадаться, что творится у него в голове, но не сегодня. Сегодня луна, светящая сквозь ветви деревьев, отбрасывает на его лицо странные серебристые тени, и я совсем не могу понять его выражение.
— Роуз, ты уверена? — спрашивает он. Я киваю.
— Тогда сними джинсы.
У меня начинают бегать мурашки по коже, когда я понимаю, что он будет смотреть, как я это делаю. Можно ли сексуально снять джинсы на заднем сиденье автомобиля? Я расстегиваю молнию и стягиваю их с себя со всей грациозностью, на которую способна. Они падают на пол, а я сворачиваюсь калачиком, прижав ноги к груди и обняв их руками. Я более чем смущаюсь от того, что я почти голая ниже пояса, а Джейми все еще одет.
Даже боюсь посмотреть, какое у меня сегодня белье. — Холодно? — спрашивает он с другого конца машины.
Кажется, что он очень далеко.
— Немного, — говорю я.
Он медленно тянется ко мне, ведя руками по моим голеням, и тянет мои ноги к себе, заставляя меня выпрямиться. Потом он ложится, накрывая мое тело своим.
— Так лучше? — спрашивает он.
Его губы прямо над моими, тепло от его полностью одетого тела совсем рядом, а его рука проскальзывает под мою шею. Он целует меня, не дожидаясь ответа, и не успеваю я передумать, как кончики его пальцев оказываются на внутренней стороне моего бедра.
Не могу не задуматься, почему он захотел этого именно сейчас. Он чувствует вину из-за выпивки? Ему нехорошо после того, как он меня заткнул? Он расстроен из — за Лос — Анджелеса, но не знает, как это сказать?
Его пальцы двигаются выше, и моя последняя мысль по поводу его мотивов… может, он просто хочет меня потрогать, как он и сказал.
Его горячая рука уже там, где начинаются трусики. Он просовывает палец под резинку и тянет. Они чуть сползают, и он как всегда останавливается посмотреть, хорошо ли мне от происходящего.
— Все нормально, — шепчу я не своим голосом.
Почему-то мой голос звучит взрослее.
Он садится так, что оказывается надо мной, снимает мои трусики обеими руками, стягивает их через ноги и смотрит мне прямо в глаза.
Когда они совсем сняты, он разглядывает ту часть моего тела, которую никогда раньше не видел. Я жду, что он ляжет рядом, снова прижмет меня к себе, но нет. Он остается на своем месте и рассматривает меня. Его руки возвращаются на мои бедра, а затем он начинает меня ласкать. Вперед-назад, медленно, нежно. Поразительно, как быстро мне хочется еще. Я немного раздвигаю ноги, даже не осознавая, что делаю, а потом думаю, правильно ли это.
Я не знаю, что делаю. Но все нормально — он же знает.
Я смотрю ему в глаза, когда он начинает ласкать меня внутри. Он нежен, но у меня нет ощущения, что он обращается со мной, как с хрупкой вещью — он обращается со мной, как со своей девушкой, как с той, кого он хочет. Пытаюсь сообразить, должна ли я двигаться, но единственное, в чем я уверена — мне хорошо.
Он ложится рядом со мной, наблюдая за моим лицом. Он ласкает меня так смело, так уверенно — прямая противоположность моим ощущениям. Еще в прошлом году в День Святого Валентина, когда я впервые увидела, как он танцует, когда он схватил меня, и мне пришлось танцевать с ним — я поняла, что мне с ним будет хорошо.
Интересно, должна ли я что-то сделать, чтобы это… подействовало? Или может, я должна что-то сделать для него? Я хочу перестать переживать из-за того, что будет дальше, но с подобными переживаниями я живу всю свою жизнь, поэтому перестать довольно сложно. Особенно сейчас.
— Джейми, как я… я не знаю, что… — я не могу сформулировать ни что спросить, ни как спросить.
— Тебе нравится то, что я делаю?
— Угу, — только и могу я произнести.
— Тогда ничего больше не нужно, Роуз.
Как только он это говорит, все переживания о том, все ли я делаю правильно, и нормально ли я выгляжу, и побрила ли я ноги, и подходящее ли на мне белье улетучиваются, и я просто получаю удовольствие от этих прикосновений. От его прикосновений.
На мгновение все становится идеально.
А потом, хоть у меня такое и первый раз, я начинаю хотеть большего, как после того, как я ласкала его. Большей близости, больше его, говорящего, чего он хочет; больших ощущений, что я его завожу; больше-больше-больше…
