на территорию СССР основных сил противника. С началом приграничных боев и сражений пограничные войска должны были перейти в оперативное подчинение командования войск Красной армии и действовать по его указаниям. Конкретные задачи погранвойскам на этом этапе якобы не определялись[93].
Впервые эту версию высказал доктор военных наук профессор Г. П. Сечкин еще в начале 70-х годов прошлого столетия. Также в работах пограничных историков указывается на то, что Планы прикрытия государственной границы на западном направлении и задачи пограничным частям и соединениям на начальный период войны определяли штабы армий, которые недостаточно учитывали их специфику, организацию и боевые возможности. Штабы же пограничных войск якобы вообще не привлекались к этой работе. На основании этого авторы делают вывод о том, что с началом военных действий командиры и штабы пограничных войск, включая и Главное управление пограничных войск НКВД СССР, практически не имели четких указаний, какие именно задачи им предстоит решать, кому и каким образом они должны подчиняться. Также утверждается, что в планах прикрытия границы не был определен порядок действий пограничных войск при внезапном переходе крупных сил немецко-фашистских войск в наступление, когда советские войска прикрытия границы, находясь в местах своей постоянной дислокации, не смогут своевременно выйти к границе и занять запланированные им районы, участки и полосы обороны[94].
Вроде бы все складно получается, однако, на мой взгляд, эта версия оперативного использования пограничных войск НКВД СССР в войне с Германией явно ошибочна. Прежде всего потому, что она не соответствует основополагающим взглядам тогдашнего советского военно-политического руководства на содержание начального периода войны. В подтверждение сказанного приведу слова Сталина из его выступления 15 января 1941 года в Кремле перед высшим командным составом Красной армии и Военно-Морского флота при подведении итогов оперативно-стратегических игр. «Война, — заявил Сталин, — подкрадывается незаметно и начнется внезапным нападением, без объявления войны. Поэтому наши армии нужно держать в штатах военного времени. Это особо касается приграничных округов»[95]. И где же тут хотя бы намек на так называемый классический или цивилизованный вариант начала войны? Его нет и в помине. Это во-первых.
Во-вторых, содержание так называемых трех этапов применения пограничных войск в войне с Германией на самом деле отражает всего лишь порядок их действий совместно с частями и соединениями Красной армии в мирное время. Да-да! Именно в мирное время. В этом легко можно убедиться, сравнив три вышеназванных этапа оперативного использования погранвойск с положениями Директивы НКО и НКВД СССР от 22.06.1939 «О взаимодействии пограничных войск НКВД и частей РККА в пограничной полосе» (См. Приложение № 1). В этом документе подробно прописаны действия сторон при повседневной охране и обороне границы в период усиленной ее охраны в случае прорыва на нашу территорию террористов и диверсантов, а также при вторжении на советскую территорию вооруженных отрядов или незначительных групп войск сопредельного государства. При этом в директиве особо указывалось на то, что только в случае угрозы превращения пограничного конфликта в серьезное боевое столкновение с участием значительных войсковых сил с обеих сторон (а не с началом войны) руководство войсками РККА и пограничными частями в районе конфликта возлагается на общевойскового начальника, а пограничники поступают в его оперативное подчинение. Другими словами, вышеназванный документ регламентировал вопросы взаимодействия между воинскими частями двух силовых ведомств всего лишь в диапазоне от повседневной службы в мирное время до отражения военно-политической провокации на границе по типу советско-японского вооруженного конфликта у оз. Хасан. Поэтому выдавать его за план оперативного использования пограничных войск НКВД СССР в войне с Германией — верх легкомыслия.
К слову сказать, в планах западных военных округов по прикрытию границы на период отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск предусматривался именно такой алгоритм их взаимодействия с пограничными отрядами. А если это так, то напрашивается вывод о том, что эти планы не были рассчитаны на отражение внезапного нападения крупных сил фашистской Германии на Советский Союз. Исходя из этого, можно предположить, что существовали совсем другие, вполне реальные планы применения пограничных войск в войне с Германией и ее союзниками. Но их, к сожалению, в архивных делах нет. В этом я смог лично убедиться в период работы в Российском государственном военном архиве (РГВА). Не особо рассчитывая на успех, я тем не менее особые надежды возлагал на документы, хранящиеся в фондах № 38652 «Секретариат зам. наркома внутренних дел СССР по войскам» и № 40926 «Политическое управление пограничных войск» за 1941 год. Надеялся, что хоть там удастся отыскать какие-либо документы, которые прольют свет на существовавшие в те годы планы использования пограничных войск в надвигающейся войне.
К сожалению, мои ожидания не оправдались. Внимательно изучив не одно дело под названием «Директивы, указания, донесения зам. наркома внутренних дел и переписка с ЦК ВКП(б), СНК, ГКО СССР, Генштабом Красной армии и с обкомами ВКП(б)» за 1941 год, мне так и не удалось найти хотя бы один документ, отражающий суть предвоенных планов использования пограничных войск в войне с Германией. Как оказалось, некоторые дела этих и ряда других фондов в послевоенный период то ли были основательно почищены, то ли многие документы до сих пор так и не рассекречены. Особенно большие пустоты в исследуемых делах обнаружены за период с апреля по конец июня 1941 года. За этот период мне не удалось найти не то что приказов или директив, но даже планов работы за II квартал 1941 года такого ведущего в системе войск НКВД СССР органа управления, как Управление политической пропаганды.
Хочу напомнить читателям, что как раз в самом начале апреля 1941 года советским военно-политическим руководством был утвержден окончательный план ведения войны с Германией. В этой связи можно предположить, что главной причиной отсутствия в ранее названных архивных делах каких-либо документов планирующего и директивного характера за второй квартал 1941 года как раз и является их полное соответствие общему плану войны. Иначе зачем уничтожать или прятать от исследователей документы за указанный период? Косвенным подтверждением правильности этого вывода может служить еще и тот факт, что даже начавшаяся война на первых порах не внесла каких-либо принципиальных изменений в работу Управления политической пропаганды войск НКВД. Об этом красноречиво свидетельствуют те указания, которые были направлены в войска после 22 июня 1941 года. К примеру, указанием № 1/8/1672 от 25 июня политорганам войск НКВД на западе страны разрешалось увеличить число художественных кинофильмов для просмотра личным составом с 4 до 8—10 в месяц, а распоряжением № 1/8/1706 от 29 июня 1941 года из войск запрашивались предложения для составления сметы расходов на 1942 год
