Я сохранил на лице нейтральное выражение, оставив горький смешок звучать лишь в собственной голове. План, если бы он у меня был, этот план! Увы, чтобы строить планы, нужно владеть хотя бы минимумом информации. Да и, нужно признаться хотя бы самому себе, тщательно проработанные планы никогда мне не давались. Даже во время службы в разведке я предпочитал импровизировать и действовать по обстоятельствам, а уж в бытность охотником… да уж, тот ещё стратег.
— План, безусловно, имеется, — сказал я вслух, — только боюсь, его придется очень сильно корректировать. Надеюсь, после вашего рассказа, я буду гораздо лучше понимать, что есть Амешт и как здесь обстоят дела. Начните, что ли, с моей бабушки. Или с сезона охоты, — я вопросительно посмотрел на Эрг’Воллу.
Тот поскреб бороду, откашлялся.
— Ваша бабушка — это легенда, — мечтательно протянул барон. — Но чтобы было понятно, начать все же нужно не с нее.
Из длинного и, сказать правду, весьма бестолкового экскурса в историю Амешта, то и дело сбивавшегося на истории из жизни барона, я всё же кое-что вынес. Например, что ташшаров загнали в Черный бор не так и давно — по меркам вселенной, понятное дело, а до этого они свободно перемещались по всему континенту, пили кровь и обращали во вторичных вампиров целые деревни. Что такое вторичный вампир, я знал не понаслышке: в одного такого превратился мой старый сослуживец. Тварь, которая меня чуть не прикончила, была тупой и кровожадной, и в ней не осталось абсолютно ничего человеческого. Брр, не хочу вспоминать.
Так что там говорил барон? Пришли Хайверги — точнее, их неугомонный прародитель — и героически спасли мир. Ну, это если верить барону, конечно. Хотя, может он и правду говорит: кто знает, что там происходило тысячу лет назад. Благодарные жители Амешта возвели этого самого прародителя на престол и присягнули на верность: все, кроме ташшаров. Те никак не хотели смириться, а потому продолжали досаждать. Тогда-то и возник сезон охоты на ташшаров, когда любой желающий мог отправиться в Черный бор и убить столько врагов, сколько осилит. Точнее, сезонной охота стала после того, как численность кровопийц уменьшилась впятеро, и Амешт наконец-то стал относительно безопасен. По крайней мере, не опаснее любого другого из миров Паутины.
— Но сезон охоты так и не был отменен, — вклинился я в очередную паузу.
— Зачем лишать дворянство любимого развлечения? — пожал плечами барон. — К тому же, Крейл никогда не оставлял мысли о том, чтобы вернуть власть над миром, а поэтому нельзя было дать ему возможность собрать армию. Ваш отец… — барон задумчиво потер переносицу. — Флавия растила его сама. Вы знаете эту историю?
Я отрицательно качнул головой. Что-то я, конечно, знал: Ангрей угодил в Зазеркалье до рождения сына, и понятия не имел о его существовании. Его соратники по мятежу были схвачены и казнены — подозреваю, среди них были родственники Флавии. Но это не имело никакого отношения к тому, что происходило на Амеште после.Так что никакого смысла объяснять всё это барону.
— Она была очень молода и совершенно неопытна, когда на её хрупкие плечи свалилась вся тяжесть власти. Её супруг был Ирратским принцем и ввязался в борьбу за трон своего родного мира, в результате чего погиб сам и сгубил всех своих соратников. Говорят, Флавия хотела уступить трон троюродному кузену, но скрижаль его не признала, так что ей не оставалось ничего, кроме как надеть корону. Замуж она больше не вышла, и Вальтер был её единственным ребенком, единственным наследником. Мы с ним дружили с юности, ваш отец был хорошим парнем… — барон прервал свою речь, задумался.
— Хорошим парнем, но? — напомнил я о себе через какое-то время, понимая, что пауза затянулась.
— Но… — мой собеседник снова замолчал, прикидывая, стоит ли рассказывать об этом мне, потом дернул головой и продолжил, — понимаете, он был чересчур импульсивным, своевольным. Он ненавидел ташшаров всем сердцем, мечтал сжечь их вместе с их лесом. Даже я, эррхарг, не испытывал к ним такой ненависти, как ваш отец. Впрочем, у него была причина: ташшары убили дочь его учителя, девочке было всего десять.
— Это точно были ташшары? — зачем-то уточнил я.
— Кто же ещё? — удивился постановке вопроса барон, — обидеть чужого ребенка способны только кровопийцы.
Похоже, он и сам не понял, что соврал. Там, в том видении, что так и не собиралось меня отпускать, среди убитых были дети ташшаров. Или они не в счёт?
— Вальтер долго готовился к той охоте, и если бы сам не нарушил свои же правила, сейчас от ташшаров остались бы лишь
