этим упырем, даже если он переключился исключительно на змей.
– Палаток будет больше чем две, Таннер. С нами поедет Дитерлинг, он самый лучший знаток гамадриад. А еще я возьму Гитту.
– Должен вам кое-что объяснить, – сказал я. – Поход в джунгли всегда сопряжен с риском. Как только Гитта покинет Дом Рептилий, она окажется в большей опасности, чем если останется. Вы же знаете: за каждым нашим шагом внимательно следят. Не говоря уже о том, что джунгли – не место для прогулок. – Выдержав паузу, я продолжал: – Не снимаю с себя ответственности, но во время этой экспедиции никому не смогу гарантировать полной безопасности. Разумеется, я сделаю все, что от меня зависит, но этого может оказаться недостаточно.
Он похлопал меня по плечу:
– Уверен, этого будет достаточно, Таннер. Ты еще ни разу не подводил меня.
– Все когда-нибудь случается в первый раз.
Наш маленький охотничий караван состоял из трех бронированных наземных машин. Кагуэлла, Гитта и я ехали в первой машине, которую вел Дитерлинг. Небрежно опустив руки на джойстик, он вез нас по заросшей тропе. Здешние места этот парень знал не хуже, чем гамадриад. Мне и сейчас больно при мысли о том, что он погиб.
Следом за нами, во второй машине, ехали Вайкуна и еще трое моих людей – Летельер, Орсоно и Шмидт. У каждого из этой тройки был за плечами не один год службы в джунглях. Третья машина везла тяжелое вооружение, в том числе гарпунные ружья упыря Вайкуны, а также боеприпасы, медицинские комплекты, пищевые рационы, запасы воды и надувные палатки-купола. Эту машину вел один из старых проверенных служак Кагуэллы, а Родригес сидел позади с дробовиком, держа под прицелом тропу, – на тот случай, если кто-нибудь попытается напасть на нас с тыла.
На приборной доске красовалась карта Полуострова, поделенная на секторы. Наше положение на данный момент было обозначено мигающей синей точкой. В нескольких сотнях километров севернее, на той же тропе, по которой двигались мы, мигала красная точка, мало-помалу перемещаясь в южном направлении. Это был отряд Рейвича; они полагали, что движутся скрытно, но их выдавало излучение, которое отслеживал Орканья. Они делали пятьдесят-шестьдесят километров в день – весьма неплохо для передвижения в джунглях. Мы планировали разбить лагерь, когда Рейвич приблизится на расстояние дневного перехода.
Тем временем мы пересекли южную границу ареала гамадриад. Глаза Кагуэллы горели нетерпением, его взгляд обшаривал джунгли в поисках огромного зверя. Взрослые особи двигаются степенно, вяло – они настолько неуязвимы для любых хищников, что не развили в себе никаких защитных инстинктов. Единственное, что заставляет гамадриад двигаться, – это голод. Кроме того, их цикл размножения включает миграцию. Если верить Вайкуне, у них нет даже того, что мы называем инстинктом самосохранения. Он нужен им не больше, чем леднику.
– А вот и дерево гамадриад, – объявил Дитерлинг на исходе дня. – Судя по его виду, слияние произошло недавно.
Он указал в сторону от дороги, где царил непроницаемый мрак. Мне грех жаловаться на зрение, но у Дитерлинга была просто нечеловеческая зоркость.
– Боже!.. – произнесла Гитта, опуская на глаза инфракрасные очки-бинокль. – Какое огромное!
– Так и сами гамадриады не маленькие, – сказал ее муж. Он смотрел в ту же сторону, что и Дитерлинг, напряженно щуря глаза. – Ты прав. Похоже, у этого дерева было восемь-девять слияний?
– Как минимум, – согласился Дитерлинг. – И последнее, возможно, еще не закончилось.
– То есть… дерево еще теплое?
Я понял, к чему он клонит. Там, где есть дерево с недавно наросшими слоями, могут находиться и почти взрослые гамадриады.
Мы решили разбить лагерь на ближайшей прогалине, метрах в двухстах впереди по дороге. Водители нуждались в отдыхе после того, как целый день пробирались через заросли, а машины успели получить мелкие повреждения, которые было необходимо исправить, прежде чем продолжить путь. Мы не торопились достичь места, где планировали устроить засаду, и Кагуэлла решил немного поохотиться перед сном в окрестностях лагеря.
Я воспользовался моноволоконной косой, чтобы расчистить прогалину, затем помог накачивать палатки-купола.
– Пойду прогуляюсь, – сказал Кагуэлла, похлопав меня по плечу. Он был в охотничьей куртке, с ружьем за плечом. – Вернусь примерно через час.
– Будьте осторожнее со змеями, – полушутя предостерег я.
– Это просто прогулка, Таннер.
Я протянул руку к стоявшему перед палаткой складному столику, на котором размещалось кое-что из нашего оборудования.
– Если собираетесь далеко, – я поднял инфракрасные очки-бинокль, – не забудьте вот это.
Он помедлил, потом взял у меня прибор и сунул его в нагрудный карман рубашки:
– Спасибо.
Кагуэлла ушел из освещенного лагеря, снимая с плеча оружие. Разобравшись с первой палаткой, которая предназначалась шефу и его супруге, я отправился на поиски Гитты, чтобы сообщить ей об этом. Она сидела в кабине машины, с дорогим электронным блокнотом на коленях, и, небрежно постукивая по клавишам, бегло просматривала страницы какого-то поэтического сборника.
– Ваша палатка готова, – сказал я.
Она закрыла блокнот с видимым облегчением и позволила проводить ее ко входу в палатку. Я заблаговременно проверил прогалину на предмет потенциальной угрозы – например, мелких ядовитых родственниц гамадриад, которых мы называли вьюнами, – но ничего не обнаружил. Гитта шла неуверенно, боялась шагнуть за пределы ярко освещенного участка земли, несмотря на мои заверения.
– Ну как, наслаждаетесь путешествием? – спросил я.
– Это шутка, Таннер? По-вашему, я могу этим наслаждаться?
– Я говорил ему, что будет лучше для всех, если вы останетесь в Доме Рептилий.
Я расстегнул длинную молнию. Роль прихожей играл крошечный воздушный шлюз – благодаря ему палатка не съеживается всякий раз, когда кто-то входит или выходит. Мы установили временные жилища треугольником, соединив их короткими герметичными коридорами. Генератор, наполнявший палатки воздухом и придававший им форму, был невелик и работал бесшумно.
– Вы полагаете, что это подходящее место для женщины, Таннер? – спросила Гитта, шагнув внутрь. – Если не ошибаюсь, подобные устройства вышли из употребления еще до старта Флотилии.
– Нет, что вы… – пробормотал я, стараясь, чтобы тон не казался извиняющимся. – Вовсе я так не думаю.
Я хотел застегнуть наружную дверь, чтобы Гитта могла войти в палатку без сопровождения. Но она подняла руку, не позволив мне коснуться молнии.
– Хорошо, а что вы думаете?
