— Хули я буду перед ними раскаиваться!! — бесилась она.
— Заткнись, — оборвал ее Мудя. — Хули мы будем возить этого дурака, сука! И паспорт мой у него, блядь.
— Вот говно! — бесилась Подстилка. — Пошли нахуй, пусть сами передо мной раскаиваются, у меня порок сердца! Мудя, ну че ты молчишь, не буду я перед ними раскаиваться, — изводилась на гавно дура.
— Заткнись тупая, надо — значит раскаешься. Че ты о себе навоображала уже? — забесился на нее Мудя. — А?! Че уже сталкинг сыграть не можешь, дура?!
Подстилка сразу села на измену и заткнулась. «Ну ладно, раскаюсь, — стала завнушивать она себя, — подумаешь, попросить прощения — это раз плюнуть после всех практик Рулона. Но все равно они твари! — не выдержала ложная личность. — Хуй с вами, суки, сейчас я унижусь, а потом накрашусь поярче и заявлюсь туда, скажу, что я сеструха той бедной девочки, и запугаю их до смерти, они у меня попляшут!!! Пусть знают, на кого залупились!», — бесился мозг.
— О! Мудя! А давай потом мы накрасимся и припремся туда, и скажем, что уже на них в суд подали, и они облажались, потому что я при смерти лежу и они поплатятся за все, — упивалась воображаемой местью Подстилка.
— Не-а, че с дураков возьмешь! Запомни, с мышами лучше не связываться. Говно не трогай — вонять не будет! — сказал Мудя знаменитую фразу Рулона.
— Нет! — желчно наседала Подстилка. — Они должны знать, с кем связались, пусть поплатятся за все мои страдания! — бесилась дура. — Хули они такие безнаказанные! Суки! Пусть знают, с кем связались! Мы им покажем! Хули всякое быдло на нас ездит!
— Ну ладно, — вяло согласился Мудя, больше всего озабоченный в тот момент тем, что сейчас ему придется возить на себе толстого свиного мусора.
Тут на горизонте замаячила жирная ряшка тупого мусора, и Мудя, отождествленно виляя хвостом, принялся ловить тачку. Загрузившись в машину, они поехали в магазин. Подстилка, вместо того, чтобы останавливать мысли и ловить момент для просветления — наблюдать за трением частей, упорно продолжала завнушивать себя, что раскаяться перед толстыми курами — это ей раз плюнуть, она еще не такое видывала, и сейчас так раскается, что они охуеют. Полоумный ум решил, что раз выебываться нельзя, значит нужно оставить о себе след в истории по-другому. «Ну они у меня подавятся, — бесилась Подстилка, — я как грохнусь на колени, как завою, как зарыдаю, им мало не покажется!!!»
Тачка остановилась перед магазином, и мент гордо выперся, сказав им подождать. Прошло 5 минут, 10, 15 — лысого пидора так и не было.
— Я пойду подслушаю, — предложила Подстилка.
— Давай, — еле выдавил серо-зеленый Мудя. Он опять сидел и воображал, как хуево живется петухам на зоне.
Подстилка незаметно подкралась к двери магазина, впрочем, близко подходит даже не было нужды, так как вой ненавистных ей кур было слышно за много метров.
— Они говорят недоказуемо и все!!! — бесилась самая жирная. — Но как так недоказуемо, если мы видели эти книги в ее руках??!!!
«Нихуя себе, — села на измену Подстилка. — Вот суки! Ну все, вам конец, жирные твари! — забесилась она, сгорая от желания ворваться в магазин и отпиздохать всех уродов. — Допиздитесь у мен-я-я-яя!!!!», — сжимала она кулаки, прыгая на месте.
Отдавшись во власть маразматического ора своего ума, дура не заметила, что мент уже выперся из магазина и тупо смотрит на нее, лупая беньками.
— Ой! А я в аптеку вышла, — приняв наивный вид, пропищала она. — Мне лекарство надо от сердца. А Вы уже все? Да? А я сейчас плиду, — расплылась она и побежала в аптеку делать вид, что покупает лекарство.
Усевшись в машину мент заявил:
— Ты, это, давай теперь в Мид.
— Ага, — пробурчал Мудя. В душе у него творилось нечто невообразимое. Денег у него и так нихуя не было, а теперь вози этого дурака еще и паспорт не отдает, сука!
Мент сидел явно пригруженный, а Подстилка радовалась во всю мочь своей никчемной душенки, радостно неся всем отсутствующим какую-то ересь.
— Ви их купили? — вдруг спросил мент.
— Кого? — радостно вылупилась на него Подстилка.
— Следователей, — буркнул мусор.
— Не-ет, что Вы? — заверила его Подстилка.
— Сколько вы им дали? — наседал тупорылый.
— Нисколько, — радостно пропищала дура.
Мусор покачал головой и заткнулся. Мудя толкнул Подстилку в бок и мотнул головой на мусора.
— А вы знаете, — начала она, вспомнив недавний приказ Муди, чтобы она запугивала мента в машине разговорами о высокопоставленном папочке-юристе, — скоро мой папа из Италии приедет. Он очень известный адвокат! Та-а, — мечтательно пропела она.
— Да-а? — включился в разговор шофер. — И че, как там дела в Италии? Я тоже там бывал.
— Ну-у, я не-е знаю, — пропела Подстилка, внутренне бесясь на шофера, так как она нихуя не знала, как там дела, — мой папа ад-во-кат, — по слогам произнесла она, пытаясь подействовать на мусора. — Там мусульмане воюют, — ляпнула она первое, че взбрело в безмозглую бошку.
— Да-а-а???! — охуел шофер.
— Ага! — радостно подтвердила Подстилка, как ни в чем не бывало. Уж пиздеть с уверенным видом она умела с самого детства, т. к. быстро просекла тему, что, когда она говорит правду — ее ругают и хуярят, а когда она врет — ее не трогают и даже нахваливают. Однажды, когда ей было пять лет, она ебнулась со шкафа и случайно разбила любимую напольную вазу свиноматки.
— Что здесь случилось?! — заорала мамаша, влетая в комнату.
— Ой, мамочка, прости, — залепетал выродок, — я случайно на нее упала и порезалась, — доверчиво протягивая тощую ручонку, пролепетал выпиздыш, ожидая прощения. Но вместо этого свиноматка со всей дури врезала своей любимой доченьке по лицу:
— Растяпа!!!
Через полгода, Подстилке опять не посчастливилось разбить очередную напольную вазу, которыми был завален весь их дом так, что нельзя было даже спокойно пердануть.
— Что здесь случилось? Это ты разбила?! — влетела мамаша в комнату и угрожающе надвинулась на выродка.
— Ой нет, мама, — испуганно залепетала дура. — Это ветер, — ляпнула она вдруг ни с того ни с сего.
Мамаша посмотрела на колыхающиеся занавески раскрытого балкона и, ничего не сказав, принялась убирать вазу. А Подстилка, потом долго экспериментировала, подставляя ветру разные хернюшки, которые он так и не разбил. Зато Подстилка усвоила великий мышиный урок и с тех пор стала врать на каждом шагу по поводу и без, удачно выгораживая свою жопу и ни за что не отвечая. Продолжала она это делать, даже находясь в рядах доблестных рулонитов, стяжающих Просветление. Но с прозорливыми старшими учениками Рулона это нихуя не проходило, там все было наоборот — нормально!!! Если ты провинился, но признал свою вину — молодец, исправляйся теперь!!! А если ты насвинил, да еще и отпираешься — все, сука, пощады не жди! И Подстилка каждый раз сполна отвечала за свою брехню до тех пор, пока тупой умишко наконец-то не всосал, что рулониты — это не тупые мышиные родители, на гнилой базар не ведутся, и только правда о себе и готовность и умение отвечать за свои поступки поможет выработать тот внутренний стержень, который только и может привести к освобождению.
Глава 2
На задворках Рулон-холла
Я, отождествившись с мамкиной хуйней, засевшей в мозгах очень прочно, все никак не хотела писать рулонину, и вот, получив очередной пинок под зад и гычу между лопаток, проснулась, дико зарадовалась и начала действовать.
Легко, конечно, всякую хуйню из далекого прошлого выкапывать, ты не так отождествлен с ентим, ты вроде как и не был там, вроде как енто и не ты. А вот, чем больше твое прошлое подходит к настоящему моменту, тем больше растет твое свинское отождествление, а на самом-то деле, какая хрен разница, год назад это произошло, 50 лет, или мгновение назад. Прошлое — енто иллюзия, его нет, поентому нехуй страдать, мучаться, выставлять себя хорошим и великим, а нужно начинать смеяться над своим свинским отождествлением с тем, чего нет. Какая вам разница, поорал на вас начальник 10 лет назад или мгновение назад, поучитесь лучше у кошки жить в моменте здесь и сейчас, как учит Гуру Рулон.
— Как же побыстрее писать рулонину? — думала я, мучаясь от того, что надоело скрючиваться над тетрадкой, хотелось уже и на компе попечатать.
Я впервые в жизни начала действовать не по мамкиному, а так, как говорит Гуру Рулон.
— Вы ничего не можете делать, — говорил Гурджиев, которого я изучала по совету Рулона, — вы можете только пытаться что-то делать. И я решила пытаться, чтобы убрать свою слабую часть. Я стала просить у наставницы Рулон-холла Хиппы:
— Ну, разрешите мене на компупере писать рулонину, а то у мене идеи прут, а писать в тетрадке лениво, а стать великой писательницей, ё-моё, хочется.
