— Тогда пошли, будешь учиться отбивать. — Лукас заговорщически подмигнул. — Пока мама не передумала.
Быстро прибрав рабочее место, Кьяра последовала за ними, удивляясь тому, как быстро сын проникся к графу симпатией. Свойственная ему настороженность сменилась общительностью, откуда-то вдруг взялась тысяча вопросов о спорте. И уж совершенно неожиданно Перегрин начал трещать как сорока. От деревянных панелей отражался веселый смех, смех мужчин — баритон в сочетании с альтом. Их смешливость вдруг тронула ее. С мальчиком рядом должен быть мужчина. Только вот…
Лукас снова рассмеялся, и, несмотря на яркое послеполуденное солнце, дробившееся в стеклах, этот звук напомнил ей отдаленные раскаты грома, предвестника надвигавшегося шторма.
Отбросив мрачные предчувствия, Кьяра ласково улыбнулась Перегрину, который в этот момент оглянулся на нее, и тоже вышла в сад. Пусть на горизонте собираются тучи, над ней небо ясное. Во всяком случае, пока.
— Подожди-ка. — Лукас снял сюртук и бросил его на садовую скамейку. — Ты же не хочешь, чтобы моя одежка разъехалась по швам, — пошутил он, помахав руками, чтобы размяться. — В сюртуке, как в шкафу, не пошевелить ни рукой, ни ногой, а для подачи как раз требуется свобода. Поэтому прав мой камердинер, когда говорит, что сюртук от Уэстона будет стоить мне руки или ноги. Мальчик хихикнул.
— Для начала покажи, как ты держишь мяч. Детские пальцы нерешительно легли вдоль шва, и Перегрин неуверенно поднял на него глаза.
— Ничего удивительного. Ты же, кроме девчонки, ни с кем не играешь. — Лукас закатил глаза, сочувствуя мальчишке. — Насколько я понимаю, у нас с тобой впереди куча работы. — Он передвинул руку мальчика, показав, как надо обхватить мяч большим и указательным пальцами. — Сожми сильно. Легче будет удерживать мяч. Иди стань рядом со статуей и делай, что я скажу.
Мальчик помчался по гравийной дорожке.
— Выстави руки вперед, — крикнул Лукас. Прицелившись, он послал мяч и попал в цель. Затем присел и выставил руки перед собой на уровне груди. — Давай, теперь ты.
Мяч пролетел высоко над его головой. Перегрин застыл в замешательстве.
— Расслабь руку до плеча. Пусть мускулы станут гибкими, как макароны. — Показывая, он смешно затряс рукой. — Ни за что не попадешь в цель, если локоть будет зажат.
Мальчик сделал еще одну попытку. Получилось немного лучше.
— Молодец, хорошо, — подбодрил его Лукас. — Потихоньку приноравливаешься.
Краем глаза он заметил, что Кьяра уселась на ступеньки террасы и наблюдает за ними. Ей не понравился его панибратский тон? По выражению лица было трудно понять.
— Menssanaincorporesano, — пробормотал Лукас, проходя мимо нее в поисках мяча. — Что означает: «В здоровом теле здоровый дух». Древние считали, что физические нагрузки помогают развивать умственные способности.
— Не уверена, что философы имели в виду те самые физические нагрузки, которые нравятся вам больше всего, — загадочно усмехнулась она, — Но полагаю, в таком подходе есть смысл.
— Вы только не беспокойтесь, я не собираюсь толкать вашего сына на гибельный путь: мальчугану его возраста просто необходимо где-нибудь выплескивать избыток энергии. Крикет пойдет ему на пользу.
На ее лицо набежала тень, подчеркнув вдруг запавшие щеки. Что-то ее встревожило. Лукас не понял, что именно.
— Вы правы, лорд Хэдли… Я очень признательна вам, что вы тратите время на занятия с ним.
— Да это эгоизм чистейшей воды. Мне удалось улизнуть из душной классной комнаты. Смею ли я надеяться на высокую оценку в спортивном мастерстве?
— Проходной балл у вас в кармане, — сказала Кьяра.
— Всего лишь проходной? Значит, мне придется поработать над собой. Я люблю получать высшие баллы за свои выходки. — Повернувшись, он бросил мяч Перегрину. — Запомни, большой палец должен лежать на шве, парень.
— Да, сэр!
Мальчик напомнил ему неуклюжего трогательного щенка, который старается угодить во всем. Лукас почувствовал, что у него что-то сжалось в груди, когда он вспомнил, как одиноко бывает ребенку, у которого только один родитель. Из-за дурной славы вдове наверняка приходится ограничивать общение сына с посторонними. Нет ничего удивительного, что ребенок изо всех сил старается понравиться.
— Отлично, паренек. Молодец! Еще немного практики, и ты станешь прекрасным подающим.
От похвалы Перегрин расцвел. Наклонив голову, он искоса посмотрел на мать, которая одобрительно улыбалась ему.
— Я, конечно, не так разбираюсь в спорте, как лорд Хэдли, но, на мой взгляд, ты чувствуешь себя уверенней, мой ягненочек.
— Мама! — расстроился Перегрин. — Меня уже не водят за ручку.
Кьяра с трудом сдерживала смех.
— Прими мои нижайшие извинения, Перри.
Лукас тоже изо всех сил старался быть серьезным.
— Чемпионам нужно привыкать к обожанию дамской аудитории.
Слегка прищурившись, Кьяра взглядом предупредила его не ступать на опасную почву рискованных намеков. Несмотря на то что ему очень нравилось, как Кьяра краснеет, Лукас решил отступить. Он уже получил столько удовольствия! Господи, он не играл в крикет, наверное, целую вечность!
Схватив биту, Лукас пару раз резко взмахнул ею в воздухе.
— А как насчет умения отбивать? — спросил он.
— Ужасно, — признался Перегрин со страдальческой гримасой.
— Тут все зависит от синхронности и умения видеть. Плюс к этому важна стойка. Посмотри, как надо…
Следующие четверть часа они посвятили этому пункту. Мальчик все схватывал на лету. И уже скоро по саду разносились звуки звонких ударов деревянной биты по кожаному мячу и веселый смех.
Лукас покатал мяч между ладонями.
— О-хо-хо! А теперь оконфузь меня перед лицом своей мамы. Какой удар это будет по моей мужской гордости! — Он подмигнул Кьяре. — Ну-ка попробуй отбить подачу.
Вскинув кулаки, Перегрин, как его научили, встал в позу, развернулся и встретил мяч. Бита с гулким треском отозвалась на удар, но угол приема оказался слишком велик и мяч неожиданно взлетел вверх. Срикошетив от кирпичной стены, он разнес терракотовую цветочную вазу, которая, в свою очередь, рухнула прямо в жбан с садовым удобрением, отчего тот тоже развалился. Его содержимое из смеси жидкого навоза с рыбной мукой выплеснулось на модный сюртук Лукаса. Весь в липкой дряни, сюртук соскользнул со скамьи прямиком в небольшой прудик.
Выронив биту, Перегрин бросился спасать сюртук.
У самой кромки Лукас догнал мальчика, потянулся в воду и увидел, как тот, весь съежившись, прикрыл голову.
— И-и-извините, сэр, — проговорил он, заикаясь. — Клянусь, я не хотел его испортить. Это было очень неуклюже с моей стороны. Такое больше не повторится. Я обещаю.
