– Это Джимми. Что случилось?
– О господи, так заметно, да?
Сидни включила бодрый настрой и вновь превратилась в «энерджайзер». Такая резкая смена настроения напоминала возврат одолженной кому-то личности.
– Я скисла, потому что засиделась допоздна.
– Сид, не обманывай меня.
На часах было 18.34. Когда они работали вместе, она ни разу не уходила раньше семи.
– Тебя что-то тревожит, и мы оба это знаем.
– Работа немного напряженная.
У Кьюсака екнуло сердце. Его мысли перескочили на Жана Бертрана Бувье.
– В чем проблема?
– Точно не знаю. Жан последнее время на грани. Рычит на всех. Весь крем с шоколадом куда-то делся.
– Неприятности с клиентами? – спросил Кьюсак.
– Может быть. На днях он встречался с какой-то женщиной за закрытыми дверями. Они орали на весь офис. Но она не похожа на клиента.
– Банкир?
– Блондинка, – ответила Сидни. – И больше я ничего знаю. Он назначил эту встречу, и с тех пор вся контора сама не своя.
– Ты не спрашивала его, что случилось?
Сидни могла обаять даже обезумевшего быка.
– Еще бы. Я спросила, не пропустил ли он тогда удар.
– И?
– Жан сказал: «Я получил татуировку на нёбе».
– Что это значит? – почесал в затылке Кьюсак, раздумывая над сленгом южан.
– Я сама ни черта не поняла.
– Странно.
– Джимми, это ты мне говоришь?
– Неужели он потерял каких-то клиентов?
– Нет, – ответила Сидни.
Кьюсак немного успокоился.
Потом она, понизив голос, произнесла:
– Мне нужно идти. Жан возвращается.
– Не хочешь…
Она повесила трубку прежде, чем Кьюсак договорил. И тут зазвонил его телефон.
Первым оказался Гик.
– Мои байесовы сети подсказывают, что если вечером ты будешь в «Джинджер Мэн», то с вероятностью девяносто процентов вместе со мной.
– Не сегодня.
– Мы можем переждать непогоду за парой кружек пива, – настаивал Гик.
– Я хочу повидаться с Эми, пока та еще не уснула.
– Как она?
– Сияет и полнеет.
По лицу Кьюсака расползлась кривая улыбка. Он не мог дождаться, когда станет отцом, какие бы мрачные перспективы ни сулила жизнь.
– Эми все еще работает в зоопарке Бронкса?
– До октября, – ответил Кьюсак.
– Жаль, Джимми, что мы не можем поступить так же. В октябре рынки взрываются.
– И не говори.
– По Гринвичу ходят слухи.
Гик всегда думал в манере «ударь и беги». Ничего опрометчивого, просто изучив вопрос и выпалив вывод, он часто без предупреждения перескакивал на другую тему.
– Насчет чего?
– Насчет твоего босса, – и сделав небольшую паузу, продолжил: – И его жены.
– Любые секреты рано или поздно выплывают наружу, – ответил Кьюсак, колеблясь между философией и клаустрофобией закрытого сообщества Хеджистана. – А здесь вообще сплошной «Пейтон-Плейс»[33].
– Саю Лизеру нужна система предотвращения потерь для домашнего использования.
– Попробуй по-английски, – предложил Кьюсак.
– Его жена выкинула из окна все его вещи.
– Гик, ты вообще о чем?
– Мне сказал один приятель из «Лон Пайн Кэпитал». Он ехал по Раунд-Хилл-роуд и увидел, как вещи Сая вылетают из окна второго этажа. Рубашки, брюки… повсюду около тысячи оттенков серого. На газоне валялось достаточно шмоток от «Армани», чтобы открыть магазин.
– А откуда твой приятель узнал, что это вещи Сая?
– Он остановился и смотрел с противоположной стороны улицы. Как раз когда твой босс подъехал на «Бентли». Сай выскочил из машины и помчался к дому как ненормальный.
– Мда, ну и дела, – заметил Кьюсак.
– Вот и я о том. Саю Лизеру пригодился бы Гауссовский ритм копуляции.
– Только ты мог такое сказать.
Фраза Гика – игра с понятием «Гауссовский алгоритм копулы», это Кьюсак понял. Но он все равно не соображал, что его друг имеет в виду.
Упражнения в остроумии прервал новый телефонный звонок. Джимми опознал код Род-Айленда, но не номер.
– Кто-то звонит на другой линии. Мне пора.
– Джимми Кьюсак.
– Это Грэм Даркин. Вы мне звонили.
У Кьюсака кольнуло спину. Температура подскочила на пять градусов. Инстинкты и опыт подсказывали – следующие тридцать секунд могут навсегда изменить его карьеру.
Судя по сообщению «Уолл-стрит джорнэл», в минувший понедельник Грэм Даркин продал свою компанию по производству медицинского оборудования одной из крупнейших фармацевтических фирм за один и три миллиарда долларов. Деньгами. Он был идеальным клиентом. Кьюсак позвонил ему, как только прочитал статью, и оставил сообщение. Он даже не ожидал ответного звонка, полагая, что за Даркином придется бегать, как и за остальными потенциальными клиентами.
– Поздравляю с завершением сделки, – сказал Кьюсак, стараясь идти по тонкой грани между лестью и непринужденностью.
Говоря это, он встал со стула – старый трюк продавцов, способ мобилизовать энергию, если она потребуется.
– Да ладно. Вы управляете деньгами. Так что теперь вы мой лучший друг.
«Сильный ход».
– Ваш телефон должен разрываться от звонков, – начал Кьюсак. – Оборотная сторона большого успеха.
– Продолжайте.
– «ЛиУэлл» в бизнесе с 2000 года. Я хотел бы встретиться с вами и рассказать, как мы инвестируем.
– Почему вы? – спросил Даркин.
– Мы никогда не теряем деньги.
– Мне звонили полсотни финансовых консультантов. «Голдман», «Морган Стэнли». Каждый парень из «Меррил Линч» на Восточном побережье. Чем вы отличаетесь?
– Это инвестиционные банки. Я работаю в хедж-фонде.
– Я имею в виду лично вас.
«Странный вопрос».
Кьюсак приостановился, думая, с чего начать, а потом ринулся напролом:
– Грэм, на Уолл-стрит есть сотни тысяч парней. Я один из немногих, кто вел собственный бизнес и старался выплатить людям зарплату. Я знаю, как трудно заработать деньги и как легко их потерять. Если бы я не верил в «ЛиУэлл Кэпитал», я бы здесь не работал.
– Какой у вас минимум?
– Десять миллионов. – Кьюсак поколебался, думая над своими словами, и добавил: – Но честно говоря, я бы вложил деньги в ценные бумаги, прежде чем инвестировать в нас первый доллар.
– Вы управляете ценными бумагами?
– Нет, но…
– Вы сказали, вы – Джимми?
– Да.
– Вы тратите мое время, Джимми? Зачем отправлять меня к вашим конкурентам?
Кьюсак сверкнул кривой улыбкой:
– Я даю вам свой лучший совет. В какой-то момент вы захотите увеличить капитал. И когда бы это ни случилось, я буду наготове, и неважно, какие рискованные активы вы добавите в свой портфель.
– Это мне нравится, – ответил Даркин. – Договоритесь с моим секретарем о времени нашей встречи. У вас найдутся другие дела в Провиденсе?
– Конечно.
Разговор закончился быстро. Через тридцать секунд Джимми завершил подготовку к встрече с Даркином в Род-Айленде. Он только что договорился о встрече с миллиардером. Такого подвига он еще не совершал – ни в «Кьюсак Кэпитал», ни в пафосном «Голдмане». Он должен быть в восторге. Должен руками махать от радости.
Но Джимми задумчиво сидел, заложив руки за голову. Он столкнулся с «Выбором Софи», только без детей: благосостояние семьи против продажи себя. Он сдал человека, с которым только что познакомился, компании, которой больше не доверял. Джимми обдумывал свои слова; они должны были донести до собеседника честность и порядочность предложений. «Если бы я не верил в «ЛиУэлл Кэпитал», я не стал бы вам звонить».
Он метался между желаниями защитить Лизера и уйти от него. Сай странный, но «странный» еще не значит «плохой». Или «злой». Может, параноик. Но у Джимми не было уверенности, что его босс – не просто жесткий управленец с семейными проблемами и некоторой фиксацией на отце Эми.
Одно становилось все яснее с каждым днем: в «ЛиУэлл» не будет премии за 2008 год. И возможно, для него не найдется другой работы во всем Хеджистане. Портфель в жизни не поднимется на десять процентов, если «Бентвинг» скачет то вверх, то вниз.
Теперь это вопрос выживания. Привести новых клиентов – единственный способ сохранить свою работу и, возможно – только возможно, – договориться о послаблениях в сделке с ипотекой. Но как ни старался Кьюсак, он не мог избавиться от другой мысли. И для человека, который был слишком горд, чтобы поладить со своим тестем, эта мысль отдавала протухшими моллюсками.
«Сай владеет мною».
Кьюсак уехал из офиса, когда закончился дождь. До дому он добрался к одиннадцати вечера и с трудом припарковал машину, в старой сомервилльской манере расталкивая бамперами другие тачки. Затем запер свое ржавое ведро, хотя обычно не утруждал себя. Оно было слишком уродливым, чтобы заинтересовать воров.
Через три часа по улицам загрохочут мясозаготовщики. Они прибывали каждую ночь целыми колоннами, каким-то образом сосуществуя с «Кисс энд Флай», «Левел Файв» и прочими ночными клубами. Шины тяжелых грузовиков скрипели по мощеным улицам, шестерни скрежетали, двигатели надсадно ревели. Смуглые мужчины в белых фартуках, забрызганных кровью животных, будут вытаскивать говяжьи и бараньи туши из низких складов. В воздухе запахнет смертью. И задолго до открытия Нью-Йоркской фондовой биржи по булыжникам ручейками побежит кровь, привлекая мясных мух.
