В пятидесяти метрах от «шестерки» стоял старый «форд». Внутри сидел только один человек, в гражданской одежде, но с военной выправкой. От глаз его не укрылось ничего: ни путешествие Малыша к «мерсу», ни виноватый разговор с охраной Сазана. Водитель сидел молча, не вылезая из машины, и не тронулся даже тогда, когда «мере» Сазана снова показался в воротах.
Спустя некоторое время он вынул из кармашка телефон и позвонил.
— Ну что, сделал? — спросил его невидимый собеседник на том конце линии.
— Нет смысла. Его пасут люди Голема. Всегда приятно, когда кто-то за тебя помоет твои ноги.
Глава 7
По возвращении в Москву Нестеренко ждали приятные новости. Муха наконец-таки отыскал заправку неподалеку от ВДНХ, на которой за несколько часов до стрельбы по машине Ивкина заправилась угнанная у челнока «девятка».
— Нашли! — с триумфом сказал Муха. — Два раза обходили, а нашли! Они заправлялись в «ЛУ-Койл-Аджип», там такие парнишечки наглые, шланги в тачку суют, они их шуганули от тачки, парнишечки номер и запомнили. И ребят обоих запомнили. Только было часа на три раньше, чем мы думали: они в восемь заправлялись.
— Смуглые? — спросил Сазан.
— Что?
— Киллеры загорелые были?
— А ты откуда знаешь?
— Просто спрашиваю.
— До невозможности. Русские ребята, один белобрысый, другой брюнет, а загорели, словно из Испании.
— Ты сказал, они заправлялись в восемь?
— Около того. А стреляли в Ивкина в час ночи: где они это время сидели, даже непонятно.
— Проверь кабаки.
— А?
— Кабаки по пути проверь и забегаловки всякие: не сидели ли, мол, два загорелых парня в вашем кабаке, и не напились ли они при этом до полного изумления.
— Напились?!
— А ты думаешь, почему они, как тетя Дуся, стреляли?
***
Было около восьми утра, когда помощник Сазана Муха подъехал к воинской части, размещавшейся за дряхлым бетонным забором на окраине Рыкова.
Был Муха одет в синие джинсы, которые, судя по их виду, могли принадлежать ветерану строительства Магнитки, пеструю рубашку и потемневшие от жизненных невзгод кроссовки. Передвигался он на голубых «Жигулях» со старым четырехзначным номером.
План Мухи был прост: Сазан велел добыть ему Андрея Новикова, салабона из военного патруля, который так некстати задержал Шило неделю назад. Для начала Муха хотел познакомиться с кем-то из части, а сделать это было проще всего так: дождаться солдата, получившего увольнительную, а еще лучше офицера, проследить за ними, а еще лучше — подвезти до Москвы, а там уж — завязать знакомство.
Муха сполз немного с водительского кресла, чтобы не так бросаться в глаза, надвинул на брови кепочку и приготовился к долгому бдению.
Около десяти часов металлические ворота с красной звездой отъехали в сторону, и в них показался армейский грузовик с верхом. Грузовик был такой старый, что, наверное, мог подвозить боеприпасы еще воинам Александра Невского. Молоденькая девица в мини-юбке, шедшая по дороге, еле успела отскочить в сторону. Солдаты в кузове грузовика засвистели ей вслед.
Грузовик помигал левым поворотником и затарахтел по направлению к Москве. Муха, в синих «Жигулях», подождал, пока средневековая техника скрылась за пыльным поворотом, и повернул зажигание, рассудив, что двадцать солдат — лучше, чем один.
Дизельная телега производства Горьковского автозавода выехала из города, пропылила мимо заросших сорняками лугов, обогнула лес и наконец остановилась на опушке. Справа начинался поселок, выгороженный деревянной стеной. Слева тянулось то, что еще два года назад было подмосковным картофельным полем.
Теперь поле продали частной фирме, и оно стремительно покрывалось кирпичными уродливыми особнячками. Солдаты попрыгали из грузовика и исчезли за деревянным забором, скрывавшим зародыш будущего особняка.
Муха в синих «Жигулях» пропылил мимо, заехал в лес и расположился там часа на три, слушая музыку и время от времени поглядывая на далекий забор. Что делалось за забором, он видеть не мог: по какой-то кошачьей осторожности владелец особняка посчитал нужным первым делом возвести вокруг еще не выкопанного фундамента основательную преграду для любопытных взоров.
В час дня Муха вылез из машины и пошел к забору. Чего бы там за ним ни происходило — за прошедшее время солдаты должны были умориться и наверняка будут не прочь поболтать.
Муха подошел к деревянным воротам, забрызганным грязью по самую талию, постучался и просунул голову внутрь. Десяток солдат еще возились у гигантского котлована, разгружая грузовик с кирпичом. Остальные уже сидели на разостланных гимнастерках и наслаждались летним солнышком и водкой.
— Эй, мужик! Курева нет? — окликнули Муху из ближайшей компании, обретавшейся метрах в трех от ворот.
Муха извлек из кармана пачку сигарет «Петр Первый». Это тут же расположило компанию в пользу незнакомого мужика.
— Слышь, ребята, вы тут работаете? — спросил Муха, усаживаясь на истоптанную землю.
— Ну?
— Мне бы террасу к дачке пристроить. А? Не возьметесь?
Один из солдат поскреб за затылком. Если бы мужик попросил сделать крыльцо или, скажем, калитку, они бы с удовольствием отлучились на час. Но террасу…
— Не, — сказал белобрысый, — это не к нам. Это к Михеичу.
Михеич, как тут же выяснилось, заведовал в части хозяйством.
— Да мы вообще не по плотницкой части, — сказал другой, — мы больше все по кирпичу.
Любая работа, шедшая через Михеича, ни малейшей выгоды им не приносила, и чем меньше ее было, тем лучше. Поэтому никакого энтузиазма по поводу террасы солдаты не проявили.
— Давно служите? — спросил Муха.
— Третий месяц, — ответил белобрысый.
— А деды тут есть? — поинтересовался Муха, оглядывая пейзаж с котлованом.
— А какой смысл Михеичу дедов сюда гнать? — удивился солдат. — Они что, работать будут? Нет тут дедов.
— А ты сам откуда будешь, мужик, — полюбопытствовал маленький солдатик с рассеченной губой.
— Да из Ивантеевки, — и Муха неопределенно махнул рукой в направлении леса, за которым скрывались далекие дачи. Помолчал и добавил:
— А вообще-то я из Ярославля. Десять лет как в Ярославле не был.
Белобрысый солдат вздохнул. Он был родом из Челябинска и всегда хотел жить в Москве, но за три месяца службы Москва надоела ему хуже горькой редьки.
— А у вас ярославские есть? — спросил Муха.
— Да вон Андрюха у нас ярославец. Андрю-ха! — заорал белобрысый во всю глотку.
Солдат, к которому он обращался, как заведенный, трудился над кирпичом. Заслышав свое имя, он завертел головой, потом бросил мастерок и спрыгнул на размешанную в грязь землю.
— Андрюха! Подь сюда! Хватит вкалывать! Спустя три минуты Андрей стоял перед Мухой.
Ноги его болтались в больших не по росту сапогах, руки были изъедены какими-то красными цыпками, глаза смотрели на незнакомого мужика с настороженным отчаянием. Видимо, участие Андрея в смерти Шила не прошло для солдата даром: Андрей был запуган и сгорблен больше, чем обычный салабон.
— Ну? — сказал Андрей.
— Земляк вон твой, поговорить с тобой хочет, — сообщил белобрысый солдат.
Андрей воспринял сообщение о земляке без энтузиазма.
— Это дело надо бы отметить, — сказал белобрысый и тут же заорал:
— Эй, ребята! Кто за водкой пойдет?
Но за водкой ходить не пришлось — бутылочка нашлась в кармане «ярославца», и никто не удивился этому счастливому обстоятельству, а если бы и удивился, то наверняка бы сообразил, что дачник захватил бутылку, намереваясь с ее помощью подвигнуть солдат на великое дело постройки террасы.
Вскоре в тени под деревом возник натюрморт из одинокой бутылки на импровизированном столе из обрывка картона. Натюрморт дополнила вскрытая банка килек и несколько кусочков хлеба.
— За знакомство! — сообщил Муха, обращаясь главным образом к Андрею.
Парень заглотил водку как-то торопливо, словно привычный пьяница или человек, которого грызет неотступная язва заботы.
— Трудно в армии? — спросил Муха.
— В банке легче, — язвительно сказал Андрей.
— Какой-то дерганый, парень. Что, деды достают?
— Не, — сказал Андрей, — не очень.
— Он у нас на авторитета охотился, — сообщил белобрысый.
— На какого авторитета?
— А тут недавно авторитета застрелили. Шила, слыхал?
— Так его вроде ОМОН брал… — нерешительно протянул Муха.
— Ага! Не ОМОН, а СОБР, и СОБР его брал потом, а сначала его наш патруль остановил. Просто документы проверить. А тот как начнет стрелять и по газам…
В продолжение следующих пятнадцати минут Мухе рассказывали историю гибели Шила. Примечательно было то, что сам Андрей в этом рассказе участия не принимал, а сидел, уставясь взглядом в центр земли.
Рассказ кончился, «ярославец» молодецки хлопнул полстакана водки, взглянул на Андрея и констатировал:
