Нестеренко, разумеется, опоздал и приехал в ресторан на пятнадцать минут позже, но неназванного сотрапезника не обнаружил.
Вышколенный официант принес ему бутылку вина и горку салата, и Сазан принялся невозмутимо управляться с хрусткой зеленью.
— Проголодались, Валерий Игоревич?
Сазан поднял голову и поперхнулся салатом: над ним с жестяным невозмутимым лицом стоял тот самый чиновник, с которым он говорил в роскошном белодомовском кабинете. Чиновник как ни в чем не бывало сел рядом, и черно-белый официант подал ему меню. Сазана вдруг как кипятком ожгло: а кто будет платить за этот ужин? в смысле — позволят ли заплатить ему?
Закуску съели в полном молчании. Сазан внезапно увидел, что его сотрапезник смертельно устал и, видимо, спал в последнее время немного: под глазами его набрякли темные мешки. Это было так же удивительно, как видеть темные мешки, ну, скажем, под фарами бульдозера.
— Я хотел сказать вам, — проговорил вице-премьер, — что завтра президент издает указ об упразднении Службы транспортного контроля.
— Прислушались к моим рекомендациям?
— Ну, так получилось, что ваши рекомендации совпали с рекомендациями Международного валютного фонда. Впрочем, не думаю, что господин Рамзай останется без работы. Вам больше не докучала ФСБ?
— Не очень. А вам не докучала армия — за сокращение расходов? Чиновник помолчал.
— Частью моей сделки с армией, — сказал он, — явилось обещание, что людей, ушедших в отставку, никто не тронет.
Сазан сообразил, зачем его позвали в этот ресторан.
— Кто же их может тронуть, если их не арестовали? — невинно спросил бандит.
— Бог его знает, — пожал плечами вице-премьер, — мне рассказывали какую-то краснодарскую историю, где они убрали вора в законе.
Чиновник сощурил прозрачные, как замороженное шампанское, глаза.
— Вы меня понимаете, Валерий Игоревич? Их никто не должен тронуть.
— А если тронет? — дерзко спросил Сазан.
— Мой первый вопрос остается в силе — вам больше не докучает ФСБ?
Нестеренко поглядел в льдистые глаза, и у него было такое чувство, словно он заглянул в свою могилу. Но в этот момент к ним подошел официант с подносом, нагруженным всякой съестной всячиной, и чиновник повернул голову и попросил официанта принести воды. Вполне человеческим голосом.
Потом он повернулся и вдруг улыбнулся Валерию. И Нестеренко с внезапной тоской понял, что эта их встреча — не последняя. Что через месяц, через полгода, через год — но ему опять позвонят и беспрекословным тоном велят явиться в условленное место к назначенному времени. И там каменно улыбающийся человек попросит своего должника Нестеренко сделать что-то такое, чего не могут провернуть дружественные ему экономисты-чистоплюи или о чем он не может просить враждебные ему спецслужбы и что, по мнению собеседника Нестеренко, способствует благу государства. И у Валерия было мрачное предчувствие, что в ходе этой миссии ему ничего не обломится, а вот голову будет потерять очень легко. Неподалеку от того столика, за которым сидели Нестеренко и правительственный чиновник, обедали двое: иностранный бизнесмен и еще один человек, из банкиров, время от времени встречавший Валерия Нестеренко в казино. Иностранный бизнесмен вертелся, как вентилятор, пытаясь разглядеть двоих в сумрачном углу, и наконец не выдержал и спросил:
— Я ошибаюсь, или это…
И он назвал фамилию правительственного чиновника.
— Да, это он, — сказал банкир.
— А кто с ним рядом?
— Известный московский авторитет. Иностранец повернул голову и еще раз оглядел двоих сотрапезников: молодого, безукоризненно одетого человека с подвижным лицом и холодными глазами и его собеседника, занимавшего столь высокий пост в правительстве.
— Все-таки Россия ужасно криминализованная страна, — со вздохом промолвил иностранец.
