Тея тихо вздохнула.
– Я затосковала по дому. Со мной это часто бывает. Ведь здесь я выросла, здесь умер мой отец! Мне кажется, что в последние годы Стейверли совсем пришло в упадок, и я приезжаю сюда всякий раз, как мне удается ускользнуть незаметно.
Это приносит мне такое утешение, такую радость, что я не в состоянии передать это словами.
Рудольф никак не прореагировал на ее слова, но ей показалось, что выражение лица у него немного изменилось, хотя взгляд оставался настороженным и недоверчивым. В коридоре за дверью вдруг раздался какой-то шум, а потом в дверях появился сержант, почтительно поднявший руку к полям шляпы.
– Мы захватили человека в кухне, сэр! – сообщил он сэру Филиппу.
Тот вздрогнул и поспешно отозвался:
– Ведите его сюда, ведите сюда!
Тея почувствовала леденящий сердце ужас, но в комнату в сопровождении двух солдат вошел Гарри. Она едва сумела скрыть вздох облегчения и с искренней улыбкой обратилась к сэру Филиппу:
– Заверяю вас, сэр, что это не разбойник, а мой грум, в высшей степени достойный и серьезный человек, который приехал со мной сюда из Лондона. Он находился в услужении у моего отца больше двадцати пяти лет, а теперь служит у моей двоюродной бабки, вдовствующей графини Дарлингтон, и у меня. Могу ручаться, что единственное преступление, на которое он способен, – это чрезмерная забота о своих лошадях.
Еле сдерживаемый смех и ирония в словах девушки заставили сэра Филиппа поджать губы и надуть щеки, от чего он стал похож на разъяренную жабу.
– Отпустите этого человека, – отрывисто приказал он, – и обыщите весь дом, с подвала до чердака.
– Слушаюсь, сэр.
– Если желаете, я тут все вам покажу, – предложил Гарри, растирая запястья, которые слишком крепко стиснули солдаты.
– Солдатам твоя помощь не нужна, – прикрикнул на него Рудольф.
В честных голубых глазах Гарри отразилась обида, но он только почтительно прикоснулся пальцем к чубу.
– Так я могу дожидаться с лошадьми, мистер Рудольф? – спросил он.
– Нет, не уходите из дома, Гарри, – вмешалась Тея раньше, чем ее кузен успел ответить. – Нам скоро пора будет возвращаться в Лондон, так что надо загасить огонь и здесь, и в кухне. Надо ведь соблюдать осторожность, а то можно весь дом сжечь.
– Хорошо, миледи, – согласился Гарри. – Я буду ждать в прихожей.
Взглядом он дал понять Tee, что понял ее намерения.
Сэр Филипп повернулся к солдатам, стоявшим у окна:
– Обойдите дом и посмотрите, не увидите ли вы что-нибудь необычное.
Солдаты ушли. Сэр Филипп секунду колебался, словно собираясь что-то сказать Рудольфу, но потом ушел следом за ними. Едва он скрылся, Тея спросила:
– Что значит весь этот переполох? Что это за внезапное вторжение в Стейверли?
Ее голос и лицо были совершенно невинны, она невозмутимо смотрела в глаза кузену.
– Боги, я, право, не знаю, как вам ответить! – сказал Рудольф. – Я не очень-то верю, что вы приехали сюда, чтобы посидеть в одиночестве, вспоминая детство. Путь неблизкий, Тея, и мало кто из женщин согласился бы совершить такую поездку в одиночестве, ночью.
– Но со мной ведь был Гарри!
– И кого вы встретили, приехав сюда?
– А кого я должна была встретить? Стыдитесь, кузен Рудольф! Неужели вы поверили этим нелепостям про разбойников?
Рудольф забарабанил пальцами по каминной полке.
– Это не такая уж нелепость. У сэра Филиппа, как и у меня, есть основания думать, что этот дом служит главным прибежищем для негодяев.
– Для разбойника, которого зовут Белогрудым? Ну, если верить рассказам, то он вовсе не такой уж негодяй. Скорее его можно назвать странствующим рыцарем, который помогает тем, кто нуждается в помощи. А грабит он только тех, чьи деньги добыты не праведным путем.
– Что вы о нем знаете?
Тея поразилась той злобе, которая прозвучала в вопросе Рудольфа. Лицо у него страшно исказилось, и она поняла, что зашла слишком далеко. Дальше поддразнивать его было бы неразумно. Встав, она прошла через комнату и положила книгу на дальний столик.
– Можете быть уверены в одном, кузен Рудольф, – проговорила она. – Меня не слишком интересуют разбойники и подобные им личности. Мне бы лишь хотелось видеть Стейверли возвращенным к его прежней красоте и снова занятым главой нашего семейства.
– Глава семейства – это я, – отозвался Рудольф. – Возможно, если бы вы поговорили с его величеством, он бы к вам прислушался.
– А как же кузен Лусиус? – спросила Тея.
Она постаралась произнести эти слова непринужденно, но не задать этого вопроса она не могла: слишком велик был соблазн. Лицо Рудольфа резко потемнело, глаза сузились.
– Он мертв! – выкрикнул он. – А если и нет, то скоро будет мертв.
С этими словами Рудольф резко повернулся и вышел из библиотеки. Тея услышала его шаги на дубовой лестнице. Он окликал солдат, обыскивавших комнаты наверху.
Громко хлопали двери, шумно передвигали тяжелую мебель. Солдаты простукивали стены, стараясь отыскать потайные комнаты. Tee вдруг стало холодно. Возбуждение от пикировки с Рудольфом прошло, и теперь она могла думать только о том, что ее возлюбленный исчез, что он мечется по лесу, как беглец, изгнанный из своего дома, разлученный со своими близкими.
Огонь в камине догорал, но Тея все-таки протянула к нему замерзшие руки. В библиотеку вернулся Гарри.
– Мне погасить огонь, миледи?
Она кивнула. Гарри наклонился, чтобы залить пламя, и, не разгибаясь, тихо прошептал:
– Они успели уехать, миледи.
– Слава Богу!
Ответ Теи исходил из глубины сердца. Гарри выпрямился и сказал:
– Нам следовало бы вернуться, миледи.
– Нам явно незачем здесь оставаться, – согласилась Тея.
Она вышла из библиотеки в коридор. У лестницы она увидела солдата, который разбивал деревянную обшивку прикладом своего мушкета.
– Прекратите немедленно!
Голос Теи прозвучал властно, и солдат изумленно уставился на нее.
– Мне так приказано, – ответил он угрюмо.
– Меня не интересует, какой приказ вам отдали, – гневно воскликнула Тея. – Извольте прекратить это бессмысленное разрушение.
– В чем дело?
Пронзительный озабоченный голос сэра Филиппа раздался с верхней площадки лестницы, начинавшейся у библиотеки. Медленно переставляя ноги, словно боясь поскользнуться, он начал спускаться вниз. Из одной из спален вышел Рудольф и посмотрел вниз, перегнувшись через перила.
Невыносимо раздосадованная Тея вышла из себя. В них обоих было нечто, вызывавшее у нее безграничную ярость.
Сэр Филипп, толстый и важный, приказал солдатам разрушать ее дом! А Рудольф использует судью в своих целях, изгнав отсюда человека, которому дом принадлежит по закону.
