— Лидия Васина? Вам цветы. Распишитесь о получении.
— Что? — я даже зависла. Глядела на протянутую мне планшетку и почти не дышала.
Паренек с тоской посмотрел на Павла.
— Спокойно! — поспешил утешить тот. — Девочка просто из деревни. Никогда курьеров не видела.
Он вложил предложенную парнем ручку в мою руку, а потом поднес ее к формуляру:
— Давай, сестренка! Вспоминай буковки.
Под парой раздосадованных взглядов мне таки удалось собраться. Я нацарапала в свободной графе какую-то закорючку, и букет перекочевал в мои руки.
— А это от кого? — наконец додумалась уточнить я.
— Там записка. Посмотрите, — пояснил курьер и тут же вышел.
Я внимательно оглядела полученные розы и таки обнаружила в гуще листвы красивую золоченую картонку.
«Лучшей девушке — лучшие цветы», — гласила записка. А внизу стояла лаконичная подпись — «от Георгия, с нежностью».
— Как это трогательно! — саркастично заметил Павел, который, как оказалось, изучал записку с не меньшим вниманием. — Цветочки и слащавые записочки. И когда ты успела вскружить голову моему шурину?
— Никому я ничего не кружила. Это он сам решил за мной поухаживать. А я, между прочим, настоятельно просила этого не делать.
— Прямо на коленях умоляла? — в тоне Павла послышались пошлые нотки.
Я с трудом удержалась от того, чтобы не треснуть его букетом по голове:
— Если хочешь знать, мне эти дурацкие цветы вообще не нужны!
— Предпочитаешь айфоны и бриллианты? Умерь аппетиты, детка. Мужику надо сначала к тебе привыкнуть, а уж потом и до дорогих подарков дойдет.
— Да за кого ты меня принимаешь? — от охватившей меня ярости даже в ушах зашумело. — Я вообще никогда не пыталась раскручивать парней на презенты. Все, что мне нужно, могу купить сама.
В его глазах колыхнулся неприкрытый цинизм.
— Мы опять в роли оскорбленной в лучших чувствах девственницы?
У меня чуть пар из ноздрей не повалил. Какой же этот Павел отвратительный, мерзкий идиот! Даже не верится, что всего несколько минут назад внутри все замирало при мысли о том, что его ко мне влечет.
— Знаешь, что? А забирай-ка эти цветы себе, — я почти силой втиснула в его руки дурацкий букет. — И передай своему шурину, что я больше не стану говорить ни с одним курьером.
Я развернулась, чтобы вернуться в кухню, но Павел решительно преградил мне путь:
— Постой! Мне этот веник тоже не нужен.
Он попытался всучить цветы обратно, но я всячески сопротивлялась. Мы боролись секунд тридцать, и оба даже вспотели. В итоге Павел прижал меня к стене.
— Ты заберешь эти гребаные цветы, — процедил он мне в ухо. — Заберешь, раз уж заслужила.
— Что ты вообще вытворяешь? — прошипела я. — Если твоя дочь сейчас нас увидит, тебе придется долго с ней объясняться.
— Плевать.
Я вдруг поняла, что он прижимается ко мне всем телом, и в голове даже слегка помутилось. В океане ненависти поднялась волна совершенно другого чувства, под кожей разлился приятный жар. Надо было немедленно это прекратить.
— Хорошо, давай этот чертов букет сюда, — пробормотала я, опустив глаза: мне не хотелось, чтобы Павел догадался о том, как странно на меня действует его близость. — И вызови к обеду Аркадия Матвеевича.
— Зачем?
— Я хочу покататься с Виолой по городу.
Он, словно нехотя, выпустил меня из своих стальных объятий:
— Вот сразу бы так!
Я тихо фыркнула и тут же потащила букет в свою комнату. Надо было поставить его в воду. В голове у меня сложился один весьма интересный план, и для его осуществления было крайне важно сохранить розы в свежем состоянии.
Вернувшись на кухню, я обнаружила, что Павла и след простыл. Этот товарищ, похоже, плевал на правила приличия. Уехал на работу и даже не попрощался — ну как так можно? У меня даже настроение испортилось. К тому же бутербродов пришлось съесть в два раза больше, чем я рассчитывала.
Позавтракав, я и Виола пошли к бассейну и торчали там почти до полудня. День выдался душный, и вылезать из воды не хотелось абсолютно.
Когда Марта Петровна позвала нас обедать, приехал Аркадий Матвеевич. Это оказалось весьма кстати. Я для виду похлопала дверями и ненадолго выскочила во двор, а потом заявилась на кухню с букетом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Марта Петровна, это вам.
Домработница, в этот момент разливающая по тарелкам борщ, даже застыла:
— В честь чего? День рождения у меня только через два месяца.
— Это не от меня, — поспешила пояснить я. — От другого человека. Он попросил сохранить его имя в тайне, но намекнул, что букет — это такая форма извинений. Вроде он в чем-то перед вами провинился и давно собирался попросить прощения. Вот только, видимо, нужных слов так и не подобрал.
Марта Петровна переменилась в лице. Кажется, она сначала даже хотела отказаться от букета, но потом вдруг смягчилась. Отложив половник, забрала у меня розы и тут же поставила их в вазу.
— Красивые! — похвалила цветы Виола.
Марта Петровна нервно дернула плечом:
— Наверное.
Все то время, пока мы ели, домработница слонялась по кухне с каким-то раздосадованным сопеньем. Но когда я и Виола встали из-за стола, она вдруг протянула нам бумажный кулек:
— Передайте этому извергу.
— Кому?
— Аркадию Матвеевичу, будь он не ладен! — домработница вздернула подбородок в заметном раздражении. — Тут пирожки. Я что-то много напекла, вам все равно все не съесть. Пусть хоть этот обормот часть стрескает. Все лучше, чем в мусорку.
Я старательно спрятала улыбку:
— Конечно, передадим. И правда, чего пирожкам портиться?
38
Гостинец Марты Петровны поставил Аркадия Матвеевича в тупик. Когда я передала ему кулек, он даже глаза вытаращил:
— А чего это она, а?
— Ну не безразличны вы женщине, — вздохнула я. — Заботиться она о вас, подкормить хочет. Что странного-то?
Он приоткрыл кулек и тщательно обнюхал его содержимое:
— А она точно туда яду не подсыпала? Как-то уж слишком это все подозрительно.
Я даже на мгновение пожалела, что все это затеяла. Но потом все-таки взяла себя в руки и даже улыбнулась:
— Мы с Виолой тоже ели эти пирожки. Как видите, с нами все в порядке.
Аркадий Матвеевич подозрительно сверкнул глазами, но нервничать вроде перестал.
Я назвала ему адрес, по которому нас следовало отвезти.
— А что там? — спросила Виола, которой часом ранее были обещаны шопинг и вкусняшки.
Чуть помявшись, я решила не откровенничать.
— Да так. Магазин. С него начнем, а там как пойдет.
Мне было страшно, что она заупрямится, если узнает, куда именно я ее везу. Ведь ехали мы в «Хобби-компот» — магазин товаров для творчества.
Мои опасения, кстати, оказались ненапрасными. Когда я и Виола поднялись на крыльцо «Хобби-компота», «племяшка» резко побледнела и нахмурилась.
— Нам сюда? А что ты хочешь купить?
— Пока не знаю, — пробубнила я и таки втянула ее в магазин. — Может, какую-нибудь раскраску, а может, и материалы для вышивки. Знаешь, иногда даже в отпуске хочется занять руки.
Магазин встретил нас ароматом дерева и красок. И толпой. Привычной курортной толпой, гудящей, как рассерженный улей.
Первым делом я увлекла Виолу в отдел с товарами для шитья. Чего здесь только не было! Лоскуты для одеял, кружевные и шелковые ленты, звонкие пяльцы и пуговицы самых невероятных форм. «Племяшка» как будто расслабилась, даже заинтересовалась всем этим разнообразием. И я, конечно, с удовольствием разделила ее энтузиазм: тщательно ощупала глиняные бусины, потеребила пестрые катушки и разноцветные замочки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Потом незаметно для себя мы переместились в отдел скрапбукинга. Здесь были тонны красивой бумаги, миллионы разноцветных пайеток, забавные наклейки и кружево. И главное, все почему-то казалось жутко нужным. В какой-то момент я не удержалась и сложила в захваченную на входе корзину набор листов с нежно-розовыми принтами. У меня не было ни одной идеи, куда эту красоту можно приспособить, но внутри проклюнулась четкая уверенность, что без нее мне в Сочи не прожить.
