Через полчаса Томашевский стоял у зеркала в прихожей и пристально всматривался в своё отражение.
Его случайная любовница снова появилась рядом с ним обнажённая и, обняв его руками за плечи, прижалась к его спине, но он, отстранив её, отошёл в сторону и присел на банкетку, пытаясь обуться. Поднявшись на ноги, снова посмотрел на неё.
– Ключ от номера оставишь на ресепшене, – он положил магнитную карточку на стеклянную стойку прихожей.
– Хорошо. Так ты так и не ответил. Ты позвонишь мне?
Томашевский открыл входную дверь и, обернувшись, снова посмотрел на неё.
– Позвоню… – переступив порог прихожей, он стремительно покинул номер.
У лифта остановился и немного подумав, достал телефон и, пролистав список контактов, нашёл нужного абонента, записанного крупными буквами «АЛИНА» и моментально удалил его. Убрав телефон в карман пиджака, нажал на кнопку вызова лифта и, нервно постукивая пальцами по стене, принялся ожидать кабину.
Пока ехал домой, мысли его были далеки от работы. Он пытался вспомнить в подробностях то, что устроил в квартире Оболенской. Знал, что теперь она его к себе на пушечный выстрел не подпустит, и как вымолить прощение за свою пьяную выходку, он пока не знал. Обратившись к водителю, попросил ещё немного задержаться в городе и заехать в тот самый цветочный магазин, где он встретил Стефанию ровно год назад.
****
Томашевский открыл входную дверь дома и медленно прошёл в центр холла. Оставив телефон на журнальном столике, он поднялся на второй этаж, направляясь в свою спальню. Переодев свежую рубашку и, завязав галстук, он присел на кровати.
Снова вернулся мыслями к Оболенской и произошедшему накануне. Чувствовал себя мерзко и безумно хотелось всё исправить. Но прийти к ней, открыто после вчерашнего попросту не мог. Он отправил ей в школу букет цветов в надежде, что хоть так сможет выпросить у неё хотя бы элементарное человеческое прощение.
Эльдар повернул голову, почувствовав на своём плече руку Станислава.
– У тебя что-то случилось? – мальчишка смотрел на него проникновенным взглядом.
– Доброе утро! С чего ты взял?
– Доброе утро. Вижу по твоему лицу. Ты редко бываешь таким удручённым. У тебя проблемы?
– Нет, Стас, у меня нет проблем. Дела идут отлично. Всё стабильно.
– Значит, ты влюбился.
– Чего, чего? – Томашевский невольно растянул губы в улыбке.
– Влюбился.
– С чего ты взял?
– Мне в прошлом году понравилась одна новенькая девчонка в классе, и мама, когда я нахватал троек, так и сказала, что я влюбился, потому что стал ужасно рассеянным.
Томашевский слегка взъерошил волосы племянника и прижал его голову к своему плечу.
– Ты мой психолог. Знаешь, я в последнее время думаю о том, чтобы я делал, если бы вас не было в моей жизни. Ваше присутствие рядом делает мою жизнь красочной и полной.
– Несмотря на то, что мы шкодничаем?
– Даже несмотря на это. Где Ева?
– Она уже в школе. Водитель отвёз её два часа назад.
– А ты почему не в школе?
– У меня нет первых двух уроков. Англичанка заболела.
– Понятно. А где ваш гувернёр?
– Домой отпросился, пока мы в школе. У него мать заболела.
– Понятно. Ну что ж, это причина существенная. Стас, мне завтра надо будет улететь в Вену на сутки. Вы сможете побыть без меня одни?
– У тебя там дела?
– Да, встреча с деловым партнёром и подписание важного контракта.
– Тогда конечно побудем. К тому же этот твой гувернёр здесь, так что поезжай спокойно.
– Спасибо большое. Я надеюсь на тебя, – Томашевский обнял племянника за плечи.
– Эльдар Станиславович, вы здесь? – раздался из-за двери голос Кравцова.
– Да, Игорь, я здесь. Заходите.
Когда помощник появился на пороге комнаты, Томашевский поднялся на ноги.
– Ладно, Стас мне пора ехать. Увидимся вечером за ужином. Пока!
– Пока, – мальчишка махнул рукой на прощание и когда мужчины вышли, он поднялся на ноги и подошёл к окну.
Долго смотрел вслед дяде, пока тот не скрылся в салоне автомобиля. Не стал ему говорить о том, что Ева вчера опять плакала за родителями, и он её едва смог успокоить. Не хотел расстраивать его, понимая, что у него и без этого забот хватает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сам тяжело переживал смерть родителей, но понимал, что сестра всё время рядом и позволить себе раскисать в её присутствии, попросту не мог. Поэтому приходилось стискивать зубы, когда снова во сне видел отца, их совместные прогулки, походы в лес и на рыбалку. За свои одиннадцать лет всегда стремился поступать так, чтобы отец заметил и оценил, смог гордиться им. Но, к сожалению, так и не успел сделать всего до конца.
Смерть внесла свои коррективы, и отец не дожил до его успехов в спорте и учёбе. Не увидит его в составе юношеской сборной по хоккею, как всегда, мечтал, и не пойдёт с ним вместе на выпускной вечер в десятом классе.
Теперь его был вынужден заменить Эльдар. Они с Евой любили своего дядю, несмотря на то, что раньше они его видели от силы пару раз в год. Зато теперь им приходилось жить всем вместе под одной крышей и пытаться приспособиться, понять друг друга и принять их вынужденное существование всем вместе.
Стас тяжело вздохнул и как только машина дяди и его охраны покинули территорию дома, он развернулся и медленно пошёл в свою комнату.
****
Стефания закрыла дверь своего кабинета и не спеша направилась в репетиционный зал. Заметив своих учениц, шумно галдевших в коридоре, она несколько раз громко хлопнула в ладоши.
– Девочки, что происходит? Что за шум вы тут устроили?
– Стефания Павловна, пойдёмте скорее в зал, – Аня Березовская ухватила её рукой за пальцы и потянула за собой.
– Анечка, что происходит? Что за оживление? – Оболенская удивлённо смотрела на улыбающихся девочек.
– Вы должны это срочно увидеть. Там такая красота!
– Где?
– В зале. Ну, пойдёмте, скорее… – девочки продолжали тянуть её за руки.
Стефания ускорила шаг и стремительно дошла до зала. Распахнув дверь, она переступила порог и резко замерла на месте.
В углу комнаты стоял огромный букет белоснежных, как первый снег роз. Большие пышные бутоны, словно хрустальные бокалы, изумрудные листья, длинные стебли, и аромат тонкий, сладкий, похожий на карамель, царил невидимым шлейфом вокруг них. Роз было так много, что она затруднялась предположить их полное количество.
– Стефания Павловна, правда, они красивые? – снова обратилась к ней одна из учениц.
– Правда, – тихо ответила Оболенская.
– Мы их пересчитали. Их сто одна штука, представляете?
– Сколько? – Стефания резко обернулась и посмотрела на девочек.
– Сто одна.
Стефания медленно подошла к букету и присев на корточки, аккуратно провела рукой по нежным атласным лепесткам. С интересом заглянула внутрь букета и заметила маленький конверт, скрытый в стеблях. Достав из него открытку, с улыбкой всмотрелась в написанные от руки буквы.
«Простите меня…»
Она задумчиво поднесла открытку к губам, но заметив боковым зрением, заинтересованные взгляды девчонок, резко обернулась.
– Так и что мы ротозейничаем? Быстро все встали к станку. Соня, – обратилась она к одной из своих учениц. – Будь добра, спустись на первый этаж и попроси охранника срочно зайти ко мне.
– Хорошо, – девочка стремительно сорвалась с места и бегом направилась к двери.
Спустя несколько минут охранник задумчиво смотрел на Оболенскую, когда она излагала ему свою просьбу. Осведомившись у неё, уверена ли она в своём решении, он тяжело вздохнул, и с трудом подняв на руки огромный букет, медленно направился на выход из зала.
Сумятицу, которую внёс подарок Томашевского в размеренный рабочий ритм, заставил Стефанию моментально взять ситуацию под свой контроль. Она громко хлопнула в ладоши и попросила воспитанниц занять первую позицию и начать хореографическую разминку.
