****
Томашевский вернулся в город в четыре утра. Непривычно было видеть огромный мегаполис, погруженный в сон. Пустые улицы, без людей и огромного количества машин, казались, похожими на сцену фантастического фильма. Поэтому лишённый необходимости стоять в дорожных пробках он добрался до дома раньше, чем планировал.
Распахнув входную дверь, медленно прошёл в центр холла и, передав папку с документами своему помощнику, отправился на второй этаж. Мечтал сейчас принять душ, переодеться в свою пижаму, которую приобрёл после того, как стал жить в одном доме с детьми. Кстати вынужден был признать, что спать в подобной одежде оказалось очень даже комфортно и удобно.
На волне своих радужных мыслей от удачно свершившейся сделки и представившейся возможности вернуться домой пораньше, Эльдар остановился у дверей комнаты Стаса, и осторожно приоткрыв её, вошёл внутрь.
Он подошёл к кровати, и ледяной холод страха пробежался по его спине. Постель была разобрана, но ребёнка в ней не оказалось. Он стремительно подошёл к шкафу и, распахнув створки, облегчённо выдохнул. Все вещи висели на месте, а это означало, что побег исключался.
Томашевский быстро направился на выход из спальни и, распахнув дверь напротив, вошёл в комнату Евы. Плотные шторы на окне не давали ему возможности рассмотреть хорошо её постель, но судя по звукам мерного дыхания в комнате, живые души всё-таки имелись.
Он подошёл ближе к кровати, и картина, представшая его взору, заставила его невольно потереть свои глаза пальцами, чтобы поверить в то, что он видит. И ему это не пригрезилось после суток кропотливой работы.
Дети спали рядышком на постели, и объект его безудержного желания, который вскружил ему голову в последнее время, тоже. Стефания крепко спала, но казалось даже во сне, всё контролировала, потому что её рука, словно заботливое крыло птицы, накрывало сверху обоих сорванцов.
Томашевский, невольно улыбнувшись, подошёл ещё ближе и, опустившись на корточки, пристально всмотрелся в её затылок. Медленно заскользил взглядом по её спине в тоненькой футболочке, просвечивающей пикантный элемент её нижнего белья, старенькие джинсы нежно-голубого цвета, босые ступни ног и разметавшиеся по подушке волосы.
Эльдар склонил голову и зарылся лицом в копну её дивного шелка цвета каштана, и ему показалось, что у него закружилась голова, словно он погрузился в мягкость и аромат свежести цветов и травы после покоса, как бывало в далёком детстве. Тягучее, разливающееся по телу первобытное желание, лишь только от прикосновения к волосам этой колдуньи, заставило его стиснуть зубы и попытаться перевести ход своих мыслей в другое русло, дабы не поддаваться искушению.
Слегка приподнявшись, он пристально всмотрелся в её лицо. Силился понять, как она оказалась в его доме и почему появилась здесь именно в тот момент, когда его не было. Его размышления внезапно оборвались, потому что богиня его грёз зашевелилась и слегка потянувшись, перевернулась на спину. Она пленительно прогнулась в пояснице, словно пытаясь размять затёкшие мышцы.
Томашевский резко выпрямился. Наблюдать спокойно подобные телодвижения желанного тела этой женщины, было выше его сил. Заметив, что она приоткрыла глаза, он попытался улыбнуться. Но увидев в её глазах ледяной холод и сверкнувшие молнии, понял, что ничего хорошего его не ожидает.
Стефания посмотрела на детей и присев в постели, жестом показала Томашевскому на дверь с требованием выйти в коридор.
Он послушно направился на выход, но на пороге остановился и посмотрел, как она поднялась на ноги и, прикрыв Еву одеялом, нежно коснулась губами её щеки.
Обернувшись, и взглянув на Томашевского, Стефания стремительно направилась к нему навстречу. Дёрнув его за рукав пиджака, и схватив за пальцы, она закрыла дверь детской спальни и, увлекая его за собой, стремительно направилась к лестнице. Спустившись на первый этаж, резко отпустила его руку и, поравнявшись, остановилась прямо перед ним.
Эльдар смотрел на неё слегка недоумённо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Доброе утро, Стефания. Не понимаю, зачем ты так спешила сюда вниз? Мы могли бы поговорить и в моём кабинете. Кстати, не ожидал тебя увидеть в своём доме. Такой неожиданный, и признаюсь откровенно, приятный сюрприз… – Томашевский ослепительно улыбнулся и сделал шаг к ней навстречу, но она остановила его жестом своей руки.
Оболенская смерила его недовольным взглядом и подошла ближе сама.
– А теперь, слушайте меня внимательно, господин остряк. Моё утро сегодня не доброе, по вашей милости. Мне хотелось бы так про между прочим, поинтересоваться, вы зачем брали под свою опеку этих детей?
Томашевский внимательно на неё посмотрел и сменил улыбку на серьёзное выражение лица.
– Что за глупый вопрос? Ты прекрасно знаешь, почему я их взял. И мне непонятно, мы что снова перешли на официальное обращение? Я думал после того поцелуя, что произошёл между нами в твоей квартире, мы… – он не успел договорить, потому что получил звонкую пощёчину по щеке. – Ты что, с ума сошла? – он схватил её за плечи и встряхнул со всей силы.
– Это только аванс! – закричала Стеша и, расцепив его руки, оттолкнула его в сторону. – Между мной и тобой нет, и никогда ничего не будет, понял меня? А высказать тебе всё я очень хочу. Накипело, знаешь ли, за ночь… Конечно, у меня нет детей, и я возможно не вправе указывать тебе. Но я всегда полагала, что если ты эту ответственность берёшь в своей жизни, то нужно отдавать себя ей полностью, особенно если это чужие дети. Ты взял их просто, потому что чувствовал свою ответственность и долг перед братом. Но ты не подумал о том, что появившись в твоей жизни эти сироты, надеялись, что ты заменишь им настоящего отца. А ты так и остался приходящим дядей.
– Что ты несёшь? – он схватил её за руку.
– Заткнись! И дай мне сказать! – она выдернула свою руку. – Вместо того чтобы уделять, как можно больше внимания детям, ты уехал и оставил их одних в этом огромном доме.
– Я оставил их с нанятым гувернёром.
– Гувернёром? Ты имеешь в виду того кретина, что сейчас крепко спит в своей комнате? Или ты имеешь в виду того, кто вчера, когда ребёнок был тяжело болен, уехал в город за лекарствами, вместо того, чтобы вызвать скорую помощь.
– Что ты говоришь? Что-то случилось с детьми? Отвечай! – он схватил её снова за руки.
– Да, отпусти ты меня! – она с силой оттолкнула его от себя. – Случилось, и вчера пока ты подписывал очередные контракты и обогащал свою личную казну, мы боролись за жизнь твоей приёмной дочери.
– Ева, господи, что с ней случилось?
– Она заболела, был сильный жар. Ты ведь наверняка даже не знал, что твоя племянница очень тяжело переносит высокую температуру. Я отпустила её вчера с занятий, потому что она почувствовала себя плохо уже в классе.
– Но как ты оказалась в моём доме?
– Стас позвонил мне по телефону и попросил о помощи. Я дала Еве номер своего мобильного вчера днём.
– И ты сразу приехала сюда?
– Нет, должна была позвонить тебе и спросить твоего позволения. Идиот! – она обошла его и присев в углу на диванчике, начала обуваться.
– Куда ты собираешься?
– Домой. Мне здесь больше нечего делать. Надеюсь, ты теперь сам в состоянии справиться, – она подхватила сумочку, направляясь к двери.
– Подожди, но ты мне ничего не объяснила толком. Что мне делать сейчас в первую очередь?
Стеша обернулась и обвела его с ног до головы внимательным взглядом.
– Лечить ребёнка. Вызови врача. Педиатра, или своего личного, наверняка он у тебя имеется, и следуй его рекомендациям.
– Давай, я тебя отвезу в город, – он снова остановил её на ступенях лестницы, крепко удерживая пальцами за руку.
– Да, пошёл ты, знаешь куда… – Стеша вырвала свою руку из его стального захвата и под пристальные взгляды хозяина дома и появившейся во дворе охраны, медленно направилась к воротам. Распахнув калитку, она покинула пределы особняка, громко стукнув дверью вместо прощания.
