Херсонский митрополит наставил князя и приближенных бояр в тайнах христианского учения. Вняв наставлениям, князь решился на многие благие дела: он вернул греческим государям Корсунь и вместо дани взял лишь немногую церковную утварь, а так же, повинуясь жене своей, Анне, которую отличала любовь к искусствам, взял дивные статуи четырех медных коней, что издревле украшали город. Но взамен повелел он построить новую церковь в возмещение ущерба, нанесенного городу. Он предоставил гражданам выбрать место, где будет возведена церковь, и немало смеялся, узнав, что выбрали они то самое место, куда сносили из-под стен землю!
И вот наступил день, когда лодии князя Владимира вновь заскользили по водной глади Днепра. Спешили русы обратно, домой, в Киев. Места себе не находил Эрик. Ведь весной покинул он отчий дом, а возвращается по осени.
Вновь, как тогда, когда плыл он в Киев, возвращаясь из Византии, кружились и падали на воду желтые листья, щедро осыпаемые окрестными лесами. И все вокруг было пропитано терпким запахом этих листьев, отживших свой век и теперь застилающих золотым ковром землю.
Эрик все время думал о Лауре. Как она там, не случилось ли что? Ребенку еще рано появиться на свет, но ведь всякое может статься! Тонка она, как тростиночка, и горячее в ней сердце... Каково ей носить такую тягость?
Никаких вестей из дома Эрик не получал, и это немного успокаивало его.
Было еще одно обстоятельство, не дающее Эрику покоя. Помнил он об обещании князя Владимира обвенчать его по приезде со своей красавицей-племянницей. Со временем Эрик свыкся с мыслью, что вскоре хозяйкой в доме станет совершенно чужая, незнакомая и немилая ему женщина, но сердце все равно ныло и маялось. Скажем, как быть с Лаурой? Не огорчит ли ее будущая жена, не омрачит ли ей жизнь?
Перед отъездом Эрик отдал распоряжение начать постройку терема на том месте, где Лаура сказала ему, что непраздна. По расчетам Эрика выходило, что к его возвращению терем должен быть готов. Там Эрик решил поселить Лауру. Она не станет противиться, даже порадуется. Так и не привыкла Лаура к Киеву, не раз говорила, что хотела бы жить в отдалении от людей, в покое и благости.
В Киеве же будет жить законная супруга. Трудно будет Эрику на два дома разрываться, да что поделать? Изредка станет у жены ночевать, чтоб только славушка дурная не пошла, а остальное время – у любушки своей.
Не знал Эрик, как поступить с Преславой и всем ее разросшимся за последнее время семейством. Преслава была отменной ключницей. Таких днем с огнем не сыщешь и ни за какие деньги не найдешь. Только ее усилиями воцарился в доме порядок.
Но уж больно привязалась к старухе Лаура. Кроме самого Эрика лишь ее да Плишку с Нютой почитала она за родных. Отсылать Лауру одну в необжитый еще дом было бы жестоко и Эрик, скрепя сердце, решил перевезти туда и Преславу.
Далек путь до Киева, темны осенние ночи, тяжелы думы. Но всему на белом свете есть начало и всему положен конец. Пасмурным осенним днем достигли лодии князя Владимира славного города Киева.
ГЛАВА 21
Заранее знали бояре, что уже близок князь Владимир от Киева. Ждали великого князя и славное его войско, возвращающееся со славной победой и новою верою для всей земли русской.
Встречать прибывших вышла вся знать. Славу пели доблести князя-победителя и его храброго войска. Новоявленная жена Владимира была встречена с почетом, но и с некоторой настороженностью. Не понаслышке знали росичи о хитрости и коварстве греков, а потому отнеслись к принцессе Анне с затаенным недружелюбием. И собой она не больно хороша, и худа, как щепка... Глаза, правда, добрые, а речь, хоть и непонятна, но приятна для слуха, и голос нежный. Добрая половина княжьих людей, услышав этот голос и поймав на себе взгляд кротких глаз, признали в душе принцессу.
Эрик спешил домой так, как никогда и никуда в своей жизни. По дороге его мысленному взору представали различные картины, одна мрачнее другой. Каково же было его облегчение, когда Эрик увидел Лауру, степенно вышагивающую ему навстречу.
Беременность не красила Лауру. Она расплылась, черты лица потеряли былую тонкость, поступь стала грузной, лишенной всякой грации.
Но Эрику было все равно, он словно и не видел этих перемен. В его глазах любимая была оставалась самой красивой, самой милой, самой желанной. Когда же она плакала и жаловалась на блекнущую красоту, только дивился женской суетности. Красота – дело наживное, с лица воду не пить, главное, чтоб Лаура была жива и здорова, а с нею и дитя. Эрик порой сам себе удивлялся: он и не думал никогда, что может испытывать такую щемящую нежность по отношению к кому бы то ни было.
Лаура заметила Эрика, лишь когда подошла к нему почти вплотную, настолько она была занята своими мыслями. Зато, узнав в госте Эрика, женщина тоненько вскрикнула и через мгновение уже обнимала его обеими руками, прижимаясь настолько, насколько позволял огромный живот.
– Вернулся! Мой господин вернулся! – причитала она и по лицу ее струились слезы радости.
– Ну, будет, будет, – попытался успокоить Лауру Эрик и, когда это ему не удалось, подхватил любимую на руки и начал укачивать, как малого ребенка.
Лаура, оказавшаяся много тяжелее того, что была раньше, наконец затихла на руках у Эрика, уткнувшись носом в его пропахшую дальними ветрами рубаху.
На крики Лауры из покоев терема высыпали все остальные обитатели. Был здесь Плишка, повзрослевший и превратившийся в настоящего мужчину, Нюта с подросшим младенцем на руках, бабка Преслава, степенно выплывшая из кладовой для того, чтобы разобраться, в чем дело и при надобности наказать виновных. Сюда же сбежались все слуги и неугомонный Дар.
Узрев, что явилось причиной переполоха, подняли страшный гвалт, от души радуясь возвращению Эрика. Когда страсти немного улеглись, Эрик наконец сумел выбраться из тесного кольца родных и слуг и прошествовал наверх в опочивальню, по-прежнему держа притихшую счастливую Лауру на руках.
Только уложив ее на ложе и сняв с себя пропыленную верхнюю одежду, Эрик вспомнил, что среди встречающих он не видел своей сестры.
– А где Хельга? – спросил он Лауру.
Девушка мгновенно посерьезнела, но ничего не ответила, лишь прикусила нижнюю губу, что являлось, как заметил Эрик, признаком глубокой задумчивости.
– Что случилось? – заволновался Эрик. По его спине пробежал холодок, как только он подумал о том, что с Хельгой действительно могло что-нибудь произойти. За время своего отсутствия Эрик не так уж часто вспоминал о сестре. По его мнению, существовали гораздо более важные вещи, о которых стоило размышлять. Конечно, скучал по ней, но не свыкся еще с мыслью, что Хельга на его попечении живет, и оттого скука была почти нечувствительной. Да и не было причины беспокоиться о ней – от матери увез, воспротивился немилому ей замужеству, поселил у себя в тепле и холе – что ж ей еще? Но каждый день приносил новые заботы, о которых Эрик и знать не знал.
– Она пребывает в благополучии, – ответила Лаура. – Просто ее сейчас нет дома.
– А где ж она? – удивился Эрик.
– Ах, господин, я не знаю, – печально сказала Лаура. В ее тоне промелькнула тонкая нотка фальши. Эрик понял, что если Лаура и не знает точно о том, куда ушла Хельга, то уж, несомненно, об этом догадывается. Все это показалось Эрику очень странным.
– Ладно, с этим я разберусь позже, – задумчиво молвил он. – А теперь рассказывай, как вы тут жили без меня.
Остальное время до вечерней трапезы было занято бесконечными рассказами Лауры о том, что происходило в доме во время отсутствия хозяина. О том, как Преслава ругала прислугу, о том, какая чудная кроха Лада растет у Нюты и Плишки. О том, как ей, Лауре стало тяжело ходить и как она ждала возвращения Эрика, боясь даже подумать о том, что случиться с ней, несчастной, если ее господин не вернется.
– У меня есть для тебя одна новость, – наконец сказал Эрик, собравшись с духом. – Не знаю, как ты к ней отнесешься.
– Что-нибудь не так, господин? – испугалась Лаура.
Тянуть больше не имело смысла и Эрик признался:
– Князь Владимир надумал меня оженить.
Лицо Лауры на мгновение омрачилось, но затем на губах вновь заиграла улыбка.
– Великий князь наверняка знает, что делает, – ответила она смиренно, и эта-то смиренность и разозлила Эрика. Да что она, не понимает, что происходит?
– Ты, должно быть, понимаешь, что женить он меня хочет не на тебе? – зло выкрикнул он.
– Конечно, понимаю, – удивленно подтвердила Лаура. —
Мудрый князь никогда бы не стал сватать тебя за рабыню.
– Неужели тебе совершенно все равно, кто войдет в этот дом хозяйкой?
– Мне не все равно,– грустно улыбнулась Лаура, – Но я знаю, что это неизбежно, потому и отношусь к твоей женитьбе как к неизбежности, к которой остается только привыкнуть.
– Я даже не знаю ее, Лаура, – вдруг сказал Эрик. – Как я буду жить с ней?
