Тогда всадники еще раз развернулись полукругом и обратились лицом к неприятелю. И в это время раздались дикие крики. Линия огня слилась в сплошной поток. Появилась неприятельская конница. Ряд за рядом надвигались орки с факелами, дикие южане под красными знаменами что-то выкрикивали гортанными голосами, вражье войско росло, разливалось по долине, вот враги уже почти догнали гондорцев. И тут над ними в мутном небе с пронзительными криками закружились крылатые тени Назгулов, сеющие смерть.
Отступление сменилось паникой. Стройные ряды гондорцев сломались, люди в страхе разбегались, некоторые бросали оружие, другие, испуганно крича, падали ниц.
На стене Цитадели запела труба. Денэтор, наконец, выслал на прорыв вооруженный отряд. Солдаты, укрывшись под воротами и за стенами, только ждали сигнала. Это были все всадники, которых удалось собрать в городе. Они выскочили из укрытий, построились в ряды, галопом вылетели из ворот и с громким криком ринулись в атаку. Со стен их громко подбадривали соплеменники. Во главе конницы под голубым знаменем со знаком Лебедя скакал князь Дол Эмроса.
— Эмрос за Гондор! — кричали люди. — Эмрос к Фарамиру!
Вихрем вынеслись конники в степь, разделились, ударили по флангам вражьего войска, не дав ему окружить отступающих. Один всадник опередил всех, летя быстрее ветра, — это был Гэндальф на Серосвете. Сияние окружило его, голубые молнии сверкали из поднятой руки. Назгулы с пронзительными криками отлетели на восток, ибо их предводитель не прибыл еще, чтобы сразиться с белым огнем давнего врага.
Моргульские банды, ошеломленные внезапным нападением, рассыпались по полю, как искры, разнесенные ветром. Гондорцы помчались за ними. Добыча превратилась в охотника. Отступление завершилось кровавым пиром. Трупы орков и людей усеяли поле, над которым чадили брошенные факелы. Всадники во главе с князем Имрахилом погнались за врагами.
Но Денэтор не позволил им далеко отходить. Враг был отбит и остановлен, но с востока подтягивались новые огромные силы. Снова запела в крепости труба, призывая к возвращению. Гондорцы сдержали лошадей. Под защитой всадников пешие пограничники построились и пошли четким маршем в сторону города. С высоко поднятыми головами вошли они в ворота под громкие крики горожан, гордых мужеством земляков. Но радость тут же омрачилась печалью. Сильно поредели ряды вернувшихся. Фарамир потерял треть войска. Где же он сам?
Он появился последним. Все его солдаты уже прошли под арку ворот, когда под голубым знаменем в них въехал со своими рыцарями князь Дол Эмроса, обнимая лежащее перед ним поперек седла тело племянника, Фарамира сына Денэтора, вывезенное с поля боя.
— Фарамир! Фарамир! — плача, кричали собравшиеся на улицах люди. Он не мог им ответить. Толпа провожала его по крутым улицам до самой Башни, до дома его отца.
Когда Назгулы разлетались перед Белым Всадником, Фарамир бился с гигантским воином из Харата, и в этот момент в него полетела стрела. Сын Денэтора пал на землю. Только яростная атака Дол Эмроса спасла его от диких южан, которые обязательно добили бы раненого красными саблями.
Князь Имрахил внес Фарамира в Белую Башню.
— Вернулся твой сын, Денэтор, — объявил он. — Вернулся, совершив достойный подвиг.
И он рассказал обо всем, что видел своими глазами.
Денэтор встал, посмотрел в лицо сына и не произнес ни слова. Потом приказал уложить Фарамира в своих покоях и всех отпустил. Сам же пошел в тайную каморку на самом верху Башни. Если бы кто-нибудь в это время обратил туда взор, он увидел бы тусклый свет в узких окнах, потом вспышку и сразу после нее темноту. Когда Денэтор сошел вниз и молча сел у изголовья Фарамира, то посеревшее лицо отца казалось более отчетливо отмеченным знаком смерти, чем бледное лицо сына.
Теперь город был осажден, замкнут в кольце вражьих войск. Внешние стены с валом были разрушены. Дамба взята. Весь Пеленнор оказался в руках Врага. Последние вести, пришедшие извне, принесли беженцы с севера, успевшие добраться до ворот перед тем, как их закрыли. Это была горстка солдат, уцелевших при разгроме оборонного поста в том месте, где у Пеленнора сходились дороги из Анориэна и Рохана. Воинов привел Ингольд, тот самый, который всего лишь пять дней назад, когда светило солнце и утро дарило надежду, пропустил через Ворота Гэндальфа и Пипина.
— О рохирримах ничего не слышно, — сказал он. — Они, наверное, не придут, но даже если прибудут, нам это не поможет. Их опередит еще одно вражье войско, которое перешло Реку у Кайр-Андроса. Говорят, мощная армия, в ней полки орков с гербом Глаза и отряды людей неизвестного нам племени. Они невысокие, но широкоплечие и страшные, с бородами, как у гномов, и с тяжелыми секирами. Говорят, они из какой-то дикой страны на востоке. Они завладели всеми северными дорогами, и много их пошло в Анориэн. Рохирримы не пробьются.
Ворота Города закрылись. Всю ночь стражники со стен слышали, как орут неприятельские солдаты, бродят по долине, грабят, жгут деревья, дома и имущество, рубят на куски всех, кто попадается на пути, даже мертвых. В темноте трудно было определить, сколько их уже переправилось через Андуин, но утром, вернее, в темных сумерках вместо рассвета, гондорцы убедились, что ночные страхи не были преувеличением. На равнине было черно от орков и южан, и куда ни кинь взгляд, торчали их черные или темно-красные палатки, которые, как уродливые грибы, выросли за одну ночь.
Словно муравьи, орки копошились в долине, копали глубокие рвы на расстоянии полета стрелы от города. Когда рвы были выкопаны, в них вспыхнули огни непонятно какими чарами, потому что ни дерева, ни иного топлива не было. Вокруг города целый день кипела работа, а люди из Минас Тирита смотрели, не в состоянии ничем и ничему помешать. Потом ко рвам подъехали большие повозки. Рабочие сменились — теперь другие отряды засуетились возле рвов, устанавливая в них камнеметные машины. В городе не было машин, достаточно мощных, чтобы так далеко метать камни.
Сначала люди удивлялись и даже смеялись, не боясь этих страшных приготовлений. Главная стена города была высока и толста, ее строили еще в древности, до того, как нуменорцы растратили в изгнании силы и таланты. Наружная поверхность ее, твердая и черная, из того же камня, что и Башня Ортханк, могла противостоять стали и огню. Чтобы ее обрушить, надо было встряхнуть фундамент, на котором она стояла.
— Нет! — говорили гондорцы. — Даже если бы Тот явился сюда сам, он бы не прошел через наши стены, пока мы живы.
Некоторые, однако, отвечали:
— Пока мы живы? А долго ли мы будем живы? У Врага есть оружие, которое не одну мощную крепость свалило: голод. Все дороги отрезаны. Рохирримы не идут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
